Кристиан Зальцманн - Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник)

Так и ушел Готфрид из мира, будучи владельцем семидесяти тысяч талеров. Хотя он не отведал ничего из того, что услаждает других людей, и ни радости природы, и ни радости религии не сумели проникнуть в его сердце – зато он был владельцем семидесяти тысяч талеров.

Если госпожа Урсула находилась в обществе своих детей, то единственное, что она делала, – их поучала. «Много и многому помогает, – имела она обыкновение говорить, – моим детям не должно недоставать хороших наставлений». «Ну, Корделия! Будь сегодня паинькой! Не реви, не ссорься! Если сестра или брат тебя обидит, то ты просто мне об этом скажи. Если в дом придут чужие люди, то ты должна сделать красивый поклон и поцеловать руку. И сколько раз тебе говорить, чтобы ты не бегала вокруг меня на улице! Берегись! Берегись! Как-нибудь я по тебе так пройдусь, что тебе это не понравится. Ты ведь знаешь, что я не отказываю тебе в радости, ты можешь ходить по улице, если тебе это нравится, только ты не должна быть все время на улице. Вынь палец из рта! Фу! Так делают крестьянские девушки. И за столом веди себя прилично. Смотри не испачкай милый костюмчик, который я на тебя надела! И не набивай так рот. Можешь есть медленно, никто ничего у тебя не отнимет. Не надо приходить ко мне, как вчера, и говорить: «Мясо! Суп!» Ты ведь можешь сказать: «Милый папа!» или «Милая мама! Не будете ли вы так добры и не дадите ли мне немного мяса или супа!» Вот так хорошо, так ведут себя милые дети. Если затем придут чужие люди, а ты будешь такой воспитанной, то они похвалят тебя и скажут: «Не правда ли, Корделия – очень воспитанная барышня». Как ты стоишь? Ты что, не можешь держать голову прямо? Как я. А дурацким манерам ты учишься у служанки. И ты это знаешь, ты не должна больше заходить к ней в комнату, ни разу ( здесь она ударила кулаком по столу ), я это тебе говорю! А то из тебя как раз и выйдет такая Кете, как эта прислуга. Мать может охрипнуть от крика, а с тебя как с гуся вода. Грязное белье ты еще не унесла, не так ли? Я не успокоюсь до тех пор, пока не наведу порядок!» ( Снова удар по столу .)

Это кусок из проповеди, которую госпожа Урсула по нескольку раз за день имеет обыкновение читать своим детям.

Замечено, что если человек очень часто принимает сильнодействующее лекарство, то постепенно это может привести к тому, что оно вообще перестает оказывать какое-либо действие.

Так случилось и с проповедями этой доброй женщины. В конце концов дети настолько к ним привыкли, что они производили на них столь же мало впечатления, как беседы, которые мама иной раз вела со своей собачкой.

Еще несколько универсальных способов привить детям всякого рода пороки

1. Однажды господин Роберт пригласил пообедать нескольких посторонних людей и разрешил своим детям составить им компанию за столом. Но они стали вести себя так, что общество было крайне недовольно ими.

Едва они сели, как Христоф начал.

Христоф. Что за чушь! Тут нет моего ножа. Не так ли, Каспар? Это ты его куда-то засунул?

Каспар. Заткни глотку, болван! На черта мне твой нож?

Христоф. Ну, конечно! Это ты взял его.

Каспар. Мама! Христоф говорит, что я взял его нож.

Мама. Тихо, тихо, дети! Вот, Христоф, тебе другой нож.

Христоф. Ну, вот еще. Живодерным ножом я жрать тоже не буду.

Каспар. Ну, а это что за дела? Этот дурак Христоф бросил мой хлеб под стол!

Мама. Он ведь сделал это не специально. Христоф! Подними его.

Христоф. Да этот живодер, гнусный пес, держит его уже в своей пасти.

Гости переглянулись и выражением лица довольно ясно дали друг другу понять о своем неудовольствии.

Господин Роберт и мадам Роберт, которые обычно в поступках своих детей ничего непристойного не замечали, теперь все же почувствовали, что подобное поведение не совсем прилично. Они покраснели, опустили глаза, то увещевали детей, то грозили им пальцем. Но это нисколько не помогало, одна грубость следовала за другой. Каждое их выражение было таким пошлым и грубым, что его едва ли можно ожидать даже от самой низменной черни.

В конце концов господин Роберт с мудрым видом сказал: «Крайне прискорбно, что своих детей нельзя уберечь от скверной компании. В нашем доме ничего дурного они не слышат и не видят, но они вращаются среди запущенных уличных мальчишек и учатся у них невоспитанности. Боже, упаси! О, что за выражения! Таких слов в моем доме никогда не слышали».

Один из гостей пожал плечами, выразил ему одобрение и сказал, что, разумеется, это неприятно.

Но после трапезы он сел в углу, подозвал к себе Христофа и спросил: «Но скажи все-таки, Христоф! От кого же ты слышишь плохие слова?»

Христоф засунул палец в рот и ничего не ответил.

– Ну? И не стыдно тебе? От кого же ты услышал слово «живодер»?

– От папы.

– А от кого ты услышал «живодерный нож»?

– От мамы.

Тут мадам окончательно потеряла терпение. «Ты, подручный палача, – сказала она, – от кого ты этому научился? От меня? Погоди, пусть только господа уйдут, я разобью тебе рыло, хам; подумать только, он говорит, что от своей мамы научился этим грубостям! Ты хоть раз в жизни слышал от меня такие слова?»

2. Если в доме Хлои что-нибудь происходило не так, как ей хотелось, то она пыталась слезами унять свое огорчение. Если случался какой-нибудь недосмотр при приготовлении пищи, или муж о чем-либо ей напоминал, или служанки ей прекословили, то она падала на диван и заливалась горючими слезами.

Однажды к ней пришла ее сестра, и она тут же залилась слезами.

– Сестра! – спросила та испуганно. – Что случилось? Что с тобой?

– Ах, оставь меня.

– Быть может, болен твой муж?

– Нет.

– А твои дети здоровы?

– О, да.

– А ты не поссорилась с мужем?

– Вовсе нет!

– Наверное, тебя что-то огорчило? Я угадала, не так ли?

– Оставь меня!

– Ну, сестра! Скажи все-таки, чего же тебе не хватает? Быть может, я сумею тебе помочь.

– Нет, ты мне не поможешь.

– Ну, этого знать нельзя. Выговорись, я ведь твоя сестра.

– Сегодня все причиняет мне огорчение. У меня есть юбка, которую я шила больше трех месяцев, и сегодня она должна была быть готова. Так вот, она лежит по-прежнему такой же, какой была два часа назад.

– Если беда только в этом, то не стоит придавать этому большого значения. И почему же ты ее недоделала?

– Если уж суждено быть беде, то ее не миновать. Когда у меня так замечательно получалось с шитьем, мне не хватило красного шелка. Я послала за ним служанку. Сперва она вечность отсутствовала, затем возвращается и приносит – она приносит голубой шелк.