Журнал Наука и Техника (НиТ) - «Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2007 № 10 (17)

Но, начавшись в середине 40-х годов XIX века появлением парусно-винтовых линейных кораблей, достигнув своего апогея в начале 60-х годов из-за появления первых броненосцев, эта гонка постепенно затихла после франко-прусской войны 1870 года. Период, в течение которого происходило это военно-морское соперничество, был назван современниками «второй Столетней войной».

Необходимо заметить, что когда на Британских островах осознали степень своего первоначального отставания от французских программ, в дело были задействованы не только все промышленные и научные резервы, но и разведывательные, включая туристов. Некоторые из этих «туристов» были не более чем шпионами. Так, британский инженер-кораблестроитель Юджин Суэни (Eugene Sweny) несколько раз в конце 1850-х годов отправлялся во Францию для выяснения достигнутого французскими государственными и частными верфями прогресса. Он показал себя хорошим наблюдателем и особенно отличился в получении информации от рабочих верфей, немало узнав о последних французских нововведениях. В 1859 году ему даже удалось раздобыть чертежи первого французского броненосца «Глуар», которые в Морском министерстве если и не считали секретными, то демонстрировать их каждому желающему уж точно не собирались. «Глуар» стал целью еще одного подозрительного субъекта. Им был лорд (!) Кларенс Пэйджет, ни много ни мало — Парламентский секретарь Адмиралтейства в 1859… 1866 годах. В гражданском костюме он прошмыгнул на верфь в Тулоне, вскарабкался на борт недостроенного броненосца и при помощи зонтика начал измерять основные размеры корабля. Возможно, единственное, что спасло его от ареста, могущего иметь серьезные последствия, — репутация английских туристов, прославившихся своим необычайным любопытством.

В конце концов принятые меры дали свои результаты, и ко второй половине 60-х годов некий баланс сил на море между Англией и Францией был установлен. Это позволило кораблестроителям с обоих сторон Ла-Манша успокоиться и отойти от авральных темпов и методов работы по насыщению флотов своих государств мало-мальски пригодными новомодными броненосными «комодами». Соответственно, значительно совершеннее стали и конструкции закладываемых кораблей, стали применяться материалы более высокого качества — в первую очередь сталь и железо, да и промышленность, пережив небывалый технологический шок (от пилы — к доменной печи!), стала более-менее справляться с футуристическими (по мнению производственников) проектами невиданных ранее кораблей. На это же время приходится и окончательное вытеснение дерева, как конструктивного материала, из военно-морского кораблестроения.

Батарейный броненосец “Pallas”

Так последним британским деревянным линейным кораблем стал «Рипалс», переоборудованный по типу «Зилэс». Его постройка продолжалась целых 11 лет — с 1859 по 1870 год, посрамив по этому показателю даже «Сюффреня»; но вина за это лежит не на английских верфях: просто Адмиралтейство решило подождать результата более ранних переоборудований. Начат «Рипалс» был на казенной верфи в Вулвиче, а заканчивать его пришлось уже в Ширнессе, поскольку Вулвичский кораблестроительный завод за эти долгие годы успели закрыть в ходе программы модернизации кораблестроительной промышленности.

Все деревянные броненосцы, оказавшиеся в рядах Королевского флота только исключительно в качестве «пожарной меры» на британское отставание (см. «НиТ» № 9 за 2007 г.) от французской программы строительства броненосного флота, несмотря на свою неудачность (врожденную!) оказались очень востребованными боевыми единицами. Так, «Принс Консорт» и «Оушн» провели свой век в дальних плаваниях и на отдаленных колониальных базах, причем «Оушн» ни разу после подъема своего вымпела вплоть до окончания активной службы не бросил якорь в родных британских водах!

Уже к моменту достройки «Зилэс» выяснилось, что броненосцы стали «слишком» неуязвимыми: орудия, как правило, не могли пробить брони противников даже на самых малых дистанциях. Подобное положение совершенно не устраивало артиллеристов; стали разрабатываться все более мощные пушки — началось соревнование между снарядом и броней, ставшее стержнем, вокруг которого вращалось все последующее развитие класса бронированных кораблей.

Более мощные пушки и более толстая броня имели очень значительный вес. Это означало, что корабль уже вряд ли может быть забронирован на всем своем протяжении по длине и высоте корпуса. Первой жертвой стала батарея. Тяжелые орудия крупного калибра не могли устанавливаться в прежнем количестве; их число уменьшилось, и батарея постепенно все более и более «сжималась» к центру корабля. Так, из броненосцев с бортовой батареей развились броненосцы с центрально расположенной батареей (одним из которых и стал многострадальный «долгострой» «Рипалс»). Следующим шагом конструкторов был переход к так называемым «казематным броненосцам», в которых главное артиллерийское вооружение предельно «стягивалось» к центру корабля и размещалось в своеобразной «коробке», чем-то напоминавшей крепостные казематы. Именно эти казематы усиленно бронировались, в то время как оконечности корабля защищались броней лишь номинально либо вообще оставались небронированными. Мера вполне оправданная на то время, учитывая резкий рост тогдашних орудий в количественных характеристиках (вес самого орудия, вес снаряда, рост начальной скорости снаряда) и крайне медленное увеличение качественных (увеличение скорострельности пушек и разрывного действия снарядов), — тогдашние «орудия главного калибра» давали один прицельный выстрел в несколько минут (иногда — в несколько десятков минут!) Естественно, попадания снарядов противника в корабли должны были быть весьма редким явлением, и потому защищать требовалось жизненно важные центры корабля, в первую очередь, артиллерию и паровые машины с котлами (также располагавшиеся в центре судна). Собственно говоря, отличить, где заканчиваются «броненосцы с центральной батареей» и начинаются уже «казематные броненосцы» для тогдашних военно-морских специалистов было весьма проблематично… Заочное соревнование двух знаменитых кораблестроителей своего времени, главных конструкторов французского (Дюпюи-де-Лом, создателя «Глуара») и британского (Айзек Уоттс, автора проекта «Уорриора») флотов продолжалось…

«Свежую кровь» в соревнование первых броненосцев, страдающих кучей «детских болезней», внесла Англия. В 1862 г. пост главного корабельного инженера занял сэр Эдуард Рид (Sir Edward Reed). Начало своей службы в этой должности он ознаменовал проектированием серии кораблей умеренных размерений, хорошо защищенных броней, удобных для управления, с хорошим ходом. Решительный шаг вперед по этому пути представлял собой английский казематный броненосец «Беллерофон» («Bellerophon»), имевший 6-дюймовый железный броневой щит по ватерлинии, доходящий по высоте только до средней палубы; выше его был поставлен 150-мм каземат для десяти крупнокалиберных (229-мм) орудий. Кроме того, было установлено два 175-мм орудия в носовом забронированном щите и одно 175-мм в корме, несколько 102- и 152-мм пушек стояло открыто на палубе. Благодаря мощной машине и увеличенному отношению длины к ширине его скорость хода доходила до 14,2 узлов. Боевая рубка в носовой части была покрыта более толстой 200-мм броней. Носовая часть корабля имела форму прочного тарана. Поворотливость и маневренные качества корабля значительно улучшились: раньше на штурвалах приходилось ставить до 70 человек, поворачивавших в течение двух минут руль всего лишь на 20°, теперь же обыкновенный руль был заменен балансирным. Паровых рулевых машин в то время не было; первая удачно сконструированная паровая рулевая машина появилась только в 1866 г.