Журнал Наука и Техника (НиТ) - «Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2006 № 05 (5)

Граф Павел Иванович Ягужинский(1683-06.04.1736) первый генерал-прокурор Сената

В 1731 г. он сообщал: «Старорусская партия с большим смущением глядит на ход отечественных дел, а также на совершенное отсутствие доверия к себе со стороны государыни, которая вполне и решительно подпала влиянию своего фаворита графа Бирона. <���…> Два старые гвардейские полка довольно громко ропщут на то, что царица и некоторые ее приближенные, по-видимому, более доверяют третьему — Измайловскому гвардейскому полку, чем им, хотя в состав их входят представители лучших русских фамилий».

Все это так и было. Но и приближение иностранцев, и преимущества, оказываемые новому Измайловскому полку, сформированному из однодворцев юга и иностранных офицеров, вполне объяснимо сложностью положения Анны, которая после оглушительных событий начала 1730 г. не могла доверять «природному» российскому дворянству, подписывавшему проекты об ограничении ее власти. Принцип личной преданности при подборе своей «команды» во все времена оставался важнейшим: было бы странным, если бы Анна поставила на первые места в государстве своих врагов — вчерашних верховников.

Нужно также учитывать, что не каждый иностранец пользовался доверием при дворе и что многие русские были сподвижниками Бирона — Павел Ягужинский, Артемий Волынский, Андрей Ушаков, Алексей Черкасский, Гавриил Головкин.

Следующий стереотип сводится к тому, что при дворе существовала некая «немецкая партия», во главе которой стоял Бирон. Однако в те времена никакой германской общности не существовало: вестфалец Остерман, ольденбуржец Миних, лифляндцы Левенвольде и другие не были связаны как немцы. Их, как и русских приближенных Анны, объединяло одно — ожесточенная борьба за власть, привилегии, пожалования, т. е. то, что всегда было главным в жизни всех придворных. Все «глотатели счастья», вне зависимости от национальности, были схожи. Вот как характеризует одного из типичных придворных Анны — графа К. Г. Левенвольде испанский дипломат герцог де Лириа: «Он не пренебрегал никакими средствами для достижения своей цели и ни перед чем не останавливался в преследовании личных выгод, в жертву которым готов был принести лучшего друга и благодетеля. Задачей его жизни был личный интерес. Лживый и криводушный, он был чрезвычайно честолюбив и тщеславен, не имел религии и едва ли верил в Бога».

То же можно сказать и об Остермане, Бироне или Ушакове и многих других государственных деятелях.

Не менее популярен в литературе стереотип об упадке торговли, промышленности, земледелия при господстве немецкой клики. Исследования по конкретным отраслям хозяйства развеивают этот стереотип. Как показал крупный знаток торговли в России XVIII в. Н. Н. Репин, с 1725 по 1740 г. произошел резкий скачок товарооборота через Петербургский и Архангельский торговые порты, а сборы таможенных пошлин с 1729 по 1740 г. возросли с 228 тыс. до 300 тыс. рублей. Вывоз железа за то же время возрос более чем в пять раз. Вывоз хлеба увеличился в 22 раза, соответственно росли и доходы русских купцов и предпринимателей.

В 30-е годы XVIII в. Россия достигла выдающихся успехов в тяжелой промышленности. По данным историка Н. И. Павленко, выплавка чугуна на казенных металлургических заводах Урала возросла за время бироновщины на 64,4 процента, что позволило России превзойти уровень Англии по этому показателю. Если в 1720 г. Россия выплавила 10 тыс., а Англия 17 тыс. тонн, то в 1740 г. соотношение коренным образом изменилось и составило 25 тыс. и 17,3 тыс. тонн.

Если же коснуться сложнейшей проблемы взыскания недоимок, бегства плательщиков, то анненское правительство решало ее так же, как и правительства Петра Великого и Елизаветы Петровны — с помощью посылки воинских команд, которые выколачивали из крестьян недоимки. Нет сомнений, что сборщики недоимок во все царствования XVIII в. не отличались гуманностью, вне зависимости от того, немцы или русские патриоты стояли у власти в различных ведомствах.

Историографическим мифом является и утверждение о гонениях на православную церковь при Бироне. Защита православия, как и прежде, выражалась в расправах с еретиками, которых сжигали на кострах, гноили в монастырских тюрьмах. Более того, бироновщина стала трагическим периодом в истории старообрядчества. С 1735 г. на Урале и в Сибири начались жестокие гонения на раскольников. Аресты, пытки, сгон тысяч людей из скитов приводили к массовым самосожжениям — «гарям».

Известно, что бироновщина интерпретируется в историографии как особо свирепый репрессивный режим, подобный режиму Ивана Грозного. Действительно, во времена Анны Иоанновны и Бирона господствовали и шпионаж, и доносы, и «жестокое преследование недовольных». А когда подобного не было в истории нашей страны? История Тайной канцелярии времен Анны Иоанновны — это продолжение кровавой истории подобных органов политического сыска. Исследования Т.В. Черниковой показывают, что утверждения об усилении репрессий несостоятельны. Личный состав Тайной канцелярии за анненское время не увеличился и составлял всего 15–20 человек. Одновременно число колодников никогда не превышало 300 человек, за все время царствования Анны количество арестованных составляло не более 10 тыс., а высланных в Сибирь было не более 1000 человек. Данные описи дел Тайной канцелярии позволили сделать вывод, что количество политических дел при Анне составляло чуть больше 2000, в то время как за первое десятилетие правления «патриотической» императрицы Елизаветы число их достигло 2478, а за второе — 2413. Так что вести речь о массовых репрессиях против недовольных оснований нет.

Казнь статс-дамы Натальи Федоровны Лопухиной, которая по повелению Императрицы была публично наказана кнутом по обвинению в заговоре

Без сомнения, правление Анны, особенно последние годы, было омрачено несколькими громкими политическими процессами: делами князей Долгоруких и Д. М. Голицына, а в 1740 г. — делом кабинет-министра А. П. Волынского. Но если истинной подоплекой первых двух была месть императрицы в отношении своих политических оппонентов по 1730 г., то дело Артемия Волынского возникло на почве отчаянного соперничества в среде придворной камарильи, членом которой был и этот вельможа. Поначалу «креатура» Бирона, он верно служил хозяину, но затем стал вести себя весьма своевольно, что было воспринято Бироном как выступление против его власти. И хотя в окружении Волынского шла речь о безродных иноземных временщиках, захвативших важнейшие посты в государстве, никогда эта тема не была главным мотивом поведения Волынского. Аресты, пытки и казни Волынского и его ближайших друзей летом 1740 г. произвели гнетущее впечатление на общество, способствуя усилению позиций дочери Петра Великого Елизаветы, находившейся все царствование Анны в тени.