Журнал Наука и Техника (НиТ) - «Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2006 № 03 (3)

— Заряда аккумуляторов хватит на два дня, — сказал он, вытирая влажный лоб. — Трудно представить себе, что он может натворить за это время! К несчастью, он настолько хитер, что найдет способ подзарядить аккумуляторы, когда они разрядятся.

Необходимо было срочно принимать решительные меры.

Мы вызвали такси и отправились в милицию.

Дежурный лейтенант вначале скептически отнесся к нашему рассказу, но вскоре перспектива преследования стального чудовища, одержимого манией мести человечеству, вызвала в нем чисто профессиональный интерес. Он быстро связался по телефону со всеми отделениями милиции. Теперь нам оставалось только ждать.

Скоро начали поступать сообщения. Однако все это были обыденные ночные происшествия большого города. Даже в совершенных преступлениях не чувствовалось того, что следователи называют «почерком преступника», уже хорошо мне знакомого.

Было ясно, что робот где-то притаился и выжидает, пока бдительность преследующих его людей ослабнет.

На рассвете, усталые и еще более обеспокоенные, мы распростились с лейтенантом и поехали домой к Смирнову, чтобы за чашкой кофе обсудить дальнейший план действий.

К сожалению, нашим мечтам о кофе не суждено было сбыться.

Поднявшись по лестнице, мы увидели, что входная дверь квартиры разбита в щепки и во всех комнатах горит свет.

Я посмотрел на Смирнова и поразился странной бледности его лица.

— Гомункулус пришел свести со мною счеты, — пробормотал он, прислонясь к стене. — Скорее звоните лейтенанту, иначе мы оба пропали!

Через несколько минут к дому подъехал автомобиль с тремя милиционерами..

— Преступник в этой квартире? — спросил бравый старшина, расстегивая кобуру пистолета. — Кому известно расположение комнат?

— Пистолетом вы ничего не сделаете, — обратился к нему Смирнов. — Корпус робота изготовлен из хромовомолибденовой стали. Подождите, я спущусь вниз и постараюсь достать брезент от автомашины. Единственный способ обезвредить Гомункулуса — это поймать его в сеть.

Вскоре он вновь появился на лестнице в сопровождении дюжего дворника, тащившего большой кусок брезента.

Теперь нас было шестеро. Шесть мужчин, полных решимости обезвредить это электронное исчадие ада. И все же каждый из нас испытывал смутную тревогу.

— Он, кажется, в кабинете, — прошептал Смирнов, заглядывая в дверь, — идите за мной. Может быть, мне удастся на мгновение его отвлечь, а вы набрасывайте на него брезент. Не мешкайте, потому что он вооружен стальной дубинкой.

Сохраняя полную тишину, затаив дыхание, мы медленно продвигались по коридору. Смирнов вошел первым, и сразу же послышались хрипы человека, которого стальной рукой схватили за горло.

Мы постарались поскорее проскочить с развернутым брезентом в дверь. То, что мы увидели в кабинете, заставило нас застыть на месте.

Припав головой к стене, Смирнов хохотал захлебывающимся истеричным смехом.

На полу, сидя среди разбросанных радиодеталей и всевозможного металлического лома, перед разложенными рукописями своего хозяина, мурлыкая тихую песенку, Гомункулус мастерил маленького робота. Когда мы вошли, он прилаживал к нему голову куклы, добытую в разграбленном им магазине.

Как-то раз британское адмиралтейство направило в казначейство заявку на включение в расходную статью бюджета дополнительной суммы — 18 шиллингов в месяц — на содержание необычного штатного служащего — кота, который охранял бы библиотеку и архив от злодейских набегов мышей. Завязалась оживленная межведомственная переписка, обошедшаяся дороже полугодового содержания кота, в которой верх одержало бюрократическое благоразумие казначейства. Окончательная формула официального отказа гласила: — Или в помещении библиотеки и архива нет мышей, которыми мог бы питаться кот, — и тогда его присутствие в адмиралтействе излишне. Или же мыши есть, но кот не в состоянии сам себя обеспечить пропитанием — в таком случае выделение средств на содержание нецелесообразно ввиду явной профессиональной непригодности служащего, его несоответствия должностным обязанностям.

Меняется техника, появляются новые строительные материалы, рождаются и умирают архитектурные стили. Только маленький брусок обожженной глины по-прежнему остается краеугольным камнем строительства. Имя ему — кирпич.

Куски обожженной глины для сооружения жилищ люди стали применять очень давно. Но настоящие кирпичи появились только в Вавилоне, где впервые был утвержден соответствующий стандарт. С тех времен предпринималось немало попыток модернизировать их. Пожалуй, наибольшую известность получили трубчатые кирпичи, предложенные в 1875 году профессором Горы-Горецкого земледельческого института А. К. Больманом. Если по объему они равны 24, то по весу — только 7 обычным кирпичам. «Больмановский трубчатый кирпич» — это собирательное название семи разновидностей пустотелых керамических камней: сводчатых, стеновых, трубных, круглостенных, купольных, печных, карнизных. Такая идея — создать для различных частей сооружения специализированные кирпичи, которые превосходили бы обыкновенные стандартные по всем параметрам, — привлекала и привлекает многих энтузиастов. И не безуспешно. Например, французские инженеры уже в наши дни создали пустотелые трехметровые кирпичи, из которых можно собирать двухэтажные дома. Есть и множество других изобретений подобного рода. Однако маленький глиняный параллелепипед и не собирается уступать своих позиций. Их ничуть не поколебали хитроумные новинки. В чем же здесь секрет?

Он — в стандарте, узаконенном еще вавилонскими строителями. Ведь размеры древнего кирпича — примерно такие же, как и у современных. Иными словами, кирпич — это оптимальный строительный материал, удобный для рук каменщика, не требующий для доставки специального транспорта, для подъема на этажи — специальных механизмов, а для сооружения зданий — особых инструментов. И еще секрет кирпича в том, что он «многопрофилен» — из него можно создать все: от купола и свода до трубы и стены, от карниза и печки до многоэтажного дома.

В России первые упоминания о кортике, появившемся в конце XVI века как абордажное оружие, относятся к петровским временам: мемуаристы отмечали, что царь в торжественных случаях часто надевал его на морской мундир. В 1803 году кортик был официально введен в русском флоте как холодное оружие всякого морского офицера. Он имел четырехгранный заостренный клинок и рукоятку с крестовиной и головкой. Ношение кортика вначале было обязательным при всех формах одежды, кроме мундира, всегда носившегося при сабле. Позднее ограничились тем, что морской офицер должен был быть при кортике лишь в том случае если исполняет служебные обязанности, а также если сходит корабля на берег. Русский кортик был настолько красив и изящен, что вызвал восхищение у кайзера Вильгельма II. В 1902 году в Ревеле, обходя строй офицеров крейсера «Варяг», он, увидев их кортики, тут же на корабле отдал приказ по германскому флоту о введении кортика по русскому, незначительно измененному образцу. В ноябре 1917 года ношение кортика было отменено и вновь введено через шесть лет. Спустя два с половиной года его снова отменили, но в 1940 году ввели опять как предмет парадной формы одежды офицеров состава ВМФ. Последний образец советского морского кортика отличается от старого дореволюционного формой клинка — четырехгранный был заменен плоским, обоюдоострым, без изменений дошедшим до наших дней.