Журнал Наука и жизнь, 2000 № 02

— Вот именно. Между тем я второй день здесь топчусь по кругу.

Я не поверил своим ушам.

— Как? Второй день?

— Вы расслышали правильно, — к Николаю вернулось самообладание. — Я не могу выйти из этого проклятого микрорайона. Стена, барьер, не знаю, как назвать, — всюду. Я вчера обошел все улицы, проверял, нет ли где прохода, бреши или отверстия какого. Надеялся, что вы, как старожил, сумеете найти узенький проход. Как видите, его нет.

Сказанное не укладывалось у меня в голове.

— Где же вы ночевали?

Он пожал плечами.

— С некоторым даже комфортом устроился на чердаке вон того дома. Там более-менее тепло и не дует. Хорошо, кодового замка при входе не оказалось. И бомжей,

— подумав, добавил он поежившись.

— Но сегодня заметно похолодало.

Он кивнул и только зябко передернул плечами.

— Вам надо как-то выбираться. Может, на автобусе? Вы пробовали?

— Прошлым утром, — ответил он, — у меня возникла такая же бредовая идея. К счастью, я вовремя одумался. Ведь меня размажет тонким слоем по задней стенке, когда машина станет пересекать барьер.

— А подкапывать не пробовали? — не сдавался я. — Или в высоту?

— И то и другое бесполезно. Я спустился в канализационный люк и там тоже уперся в стену. Пробовал залезать — разумеется, когда достаточно стемнело, — на дерево… да что говорить. Все испробовал.

— И никакой надежды?

— Если бы она была, мы бы с вами не встретились… Господи, да если вы мне все еще не верите, пойдемте вдоль барьера этого, убедитесь наконец.

Николай провел меня мимо окруженного липами пятиэтажного дома. Зелень закрывала стены в надписях, оставленных любителями футбола и современной музыки. Так получилось, что мы шли по самой границе барьера — Николай его отслеживал, периодически постукивая по воздуху кулаком. И я всякий раз, услышав шлепок, точно по мягкой обивке дивана, вздрагивал. Барьер этот был как раз между нами. Невидимая стена без малейшей трещины.

Полчаса, нет, даже меньше, понадобилось мне, чтобы понять, в каком безвыходном положении оказался мой спутник. Увы, где бы я ни пытался предложить ему совершить вылазку, Николай всякий раз наталкивался на стену.

Наконец он устало произнес:

— Знаете, если вы уже убедились, пойдемте туда, где тепло. А то я начинаю потихоньку замерзать.

Вслед за ним я прошел в первый подъезд пятиэтажки, где он провел ночь. Мы поднялись на пролет между первым и вторым этажами и устроились на подоконнике. Мой новый знакомец замолчал, видимо, погруженный в собственные невеселые мысли, я же пытался разобраться в сложившейся ситуации.

Мне не раз доводилось слышать фразы вроде «Стена непонимания окружала его». Но впервые сравнение обрело реальные черты.

— Самое скверное, — прервал молчание Николай, — что большинство таксофонов в районе не работают.

— Вы хотели позвонить домой?

Он кивнул и снова замолчал.

— Можно, я попробую?

— А что вы скажете?..

— Что?.. А, да… Но ведь… — я так и не договорил.

— Угоститесь? — Николай протянул мне полупустую пачку «Явы». Немного поколебавшись, я принял предложение. Странная попалась сигарета — совершенно безвкусная.

— Вы первый, кто заинтересовался моей персоной, — глухо произнес Николай. — Остальные или спешили удалиться, или… знаете что? Мне только сейчас пришло в голову…

Я ожидал продолжения. Николай докурил сигарету почти до фильтра и тотчас же начал новую.

— Так, может, мне позвонить? Дайте номер…

— Нет, подождите. Лучше я сам как-нибудь. Нина… она может… как бы это сказать… словом, она может вас неправильно понять. Может подумать, что я тут с кем-то. У нас же дети. Девочка и мальчик. Шести и четырех лет, совсем маленькие. Нина подумает, что я ушел к другой, вот чего я больше всего боюсь. Знаете ли, молодой человек… хотя, зачем я все это вам объясняю… Одним словом, — продолжил он после тяжелой паузы, — я и в самом деле виноват перед ней.

Он затушил вторую сигарету, полез было за новой, но рука его остановилась на полпути. И безжизненно упала на колено. Все так же глядя в пол и начисто забыв о моем существовании, он медленно говорил, словно на исповеди:

— Мне сорок семь. Это наверняка уже большая половина отведенного мне срока. А ей только двадцать восемь. Двадцать девять, я ошибся, прошу прощения… И это было очень давно, то, о чем она могла бы беспокоиться. Сейчас нет… Все уже позади, все эти ненужные страсти, увлечения на стороне.

Он сменил позу и продолжил:

— Нет, конечно, что там отрицать, та женщина позвонила мне три дня назад и дала отбой потому, что трубку взяла Нина. Потом к телефону подошел я; мы поговорили минут десять и выяснили, что говорить нам, собственно, не о чем. А Нина… должно быть, она догадалась, с кем я имел беседу, и сочла мое исчезновение логичным ее завершением. Ну как же, последнее время я большую часть времени проводил на работе, занят до чертиков. Ухожу рано утром, прихожу поздно вечером. Это в будни, а в выходные — по магазинам. Я в один, она — в другой. Отчуждение возникло незаметно. А потом нарастало, пока… пока не появилась стена… — Николай не договорил.

— Вы думаете?..

Николай точно очнулся ото сна.

— Да, мы сами ее создали. Вот в чем дело. Ощущение возникло давно, а потом оно материализовалось.

— Тут есть магазин оргтехники. Неподалеку, буквально в двух шагах отсюда. Может, вам попробовать позвонить оттуда?

— Чтобы продавцы слушали нашу беседу? Смаковали подробности? Нет, не могу. Знаете, вчера вечером я тоже пытался дозвониться домой разными путями. Сперва таксофоны. На мое счастье, у меня… оказалось несколько жетонов.

Николай вынул из внутреннего кармана плаща кошелек, вытряхнул на ладонь четыре темно-коричневых кругляша с символикой МГТС. Подкинул на ладони и снова ссыпал в кошелек, закрыв клапан.

— Может, понадобятся. Я вам говорил, что тут ни один таксофон не работает?

— Да, — я кивнул.

— А в одной из квартир, куда я попросил разрешения зайти, я так и не дождался, когда линия освободится. И теперь мне просто страшно, а вдруг и голос застрянет? — он махнул рукой, пальцы на излете ударились о батарею. Николай скривился, принялся растирать ушиб.

Мы снова замолчали.

Первым нарушил паузу я. В голове у меня возникла довольно интересная версия, хоть как-то объясняющая случившееся с Николаем. И я решил, что она будет ему небезынтересна.

— Знаете, у меня появились кое-какие соображения насчет барьера. Если хотите, я их вам изложу.

— Я думал, вы скажете, как можно попробовать пройти или хотя бы… — надежда в его глазах угасла.

— Вполне возможно, что, получив ответ на вопрос «почему», можно будет разобраться и с вопросом «как».

Он пожал плечами.

— Возможно, слушаю вас.