Array Журнал «Аконит» - АКОНИТ 2020. Цикл 2, Оборот 3-4

Снился Калитину лично Яков Семёныч — начальник производственной линии, который распекал печатника за сегодняшний прогул. В начальственном кабинете у окна почему-то стояла кроватка, с которой укоризненно смотрел на брата Васька. Это было неприятно, но терпимо. Иван неуклюже извинился и, только собравшись уходить, понял, что он абсолютно гол. Ужас вырвался из груди криком и мгновенно заполнил всю комнату. Дело было, конечно же, не в стыде — он отчётливо осознавал, что одежда вырвалась на свободу.

Когда Калитин испуганно подскочил на кровати, не успев ещё толком открыть глаза, на лоб ему легла, придавливая к подушке, мягкая тёплая ладонь. Такое материнское, исключительно женское движение. Маринка. И на секунду вернулось успокоение. Мир показался почти сносным.

Пока Иван не понял, что под одеялом — не своим худым и мокрым, а под пуховым, Маринкиным — он абсолютно гол.

Зарёванная, слегка пьяная Маринка, не могла взять в толк, в чём именно она виновата.

— Я свет в окне увидела и пришла — тебя так рано никогда дома не бывает, мало ли что. Давай звонить, а ты не открываешь. Дёрнула ручку — открыто. Ты во сне колотишься от холода под мокрым одеялом. Что я должна была сделать? Раздела тебя и сухим укрыла — только и всего. А вещи на батареях развесила.

— И где они теперь? — Калитин давил любовницу мрачным неотрывным взглядом.

— Да откуда я знаю? Я к себе смоталась за лекарствами, — она указала на горку таблеточных ласт посреди подоконника, — думала, воспаление лёгких схватишь. Может зашёл кто?

Иван удручённо кивнул головой и посмотрел в окно. Одинокий фонарь посевал крупнодисперсным ржавым пшеном. То и дело в конусе его света мелькала фигура прохожего, заставляя Калитина вздрагивать — вдруг это его одежда возвращается домой. Какой будет их встреча? Может быть, она попытается убить его, чтобы отнять последнее — эту уродливую квартиру и изводящую работу.

А вдруг — свистнула шальная мысль — мы сможем подружиться? Ивану вспомнился фильм об Электронике, который привозили показывать в деревенский клуб. В фильме кудрявый мальчишка приучил помогать себе робота-близнеца, свалив на того всю учёбу.

«Может быть, он тоже станет моим помощником. Возьмёт всю работу на себя. Или, хотя бы, одну смену. Я возьму себе утреннюю, а он вечернюю. Это будет почти похоже на жизнь».

Калитин понимал, что он плывёт. Тело горело, рука, опиравшаяся на поручень кушетки, согнулась, и он рухнул лицом в подушки.

Проснулся снова Иван уже ночью, от настойчивых поглаживаний Маринки, чьи пышные формы с трудом помещались на их полуторном лежбище. То ли она нагрела его, как кошки греют хозяев, то ли нахлынувший на жар не отступал до сих пор — пот струился по Калитину ручьями. Всё случилось в полузабытьи, как по пьянке в их первый раз. Наутро он догадывался, что что-то было, но что именно, припомнить не мог. Жар и ломота в теле сменились теплом и приятной истомой.

«Отогрела всё-таки».

Настроение у Калитина было, как ни странно, отличное. Пока Маринка на кухне соображала нехитрый завтрак, он, так же, как вчера, но уже без испуга и горячности, осмотрел всю квартиру и констатировал, что вещей след простыл.

— Ва-а-а-нь, завтракать иди, — протянула почти по-деревенски с кухни любовница.

Сегодня она выглядела особенно свежей, но всё равно грустной.

— Ты, это, не обижайся за вчерашнее, нервы у меня ни к чёрту. А вещи… да и чёрт с ними. Давно пора было что-нибудь новое купить, — Иван хотел сгладить последствия недавнего срыва.

— Уезжать тебе надо, — Маринка подняла глаза и тут же опустила в стол. — Вроде я тебя должна наоборот к себе привязывать, но жизнь моя уже отжита, — она махнула ладонью, отсекая возможные возражения, — а тебе, покуда не засосало в эту трясину, бежать надо. Я себя знаю, я шалая, моей заботы дольше, чем на неделю, не хватит, а больше тебя и подхватить некому.

Калитин не нашёлся, что ответить, но Маринка и не ждала ответа, что подтвердила, погладив кулак, с зажатой в нём вилкой, измазанной в оранжевом желтке.

«Словно солнечную родинку расковырял», — подумал Иван про себя.

Любовница редко оставалась у него наутро, а тем более на целый день, но сегодня они не могли разойтись. Молча лежали, прижавшись друг у другу, ложечкой, пока бок не затекал, и тогда переворачивались на другой. Переговаривались редко, больше молчали. Иван часто проваливался в приятную бессонную дрёму.

Проснувшись в очередной раз, засветло, Калитин любовницы не обнаружил. Испуга не было, Маринка как раз должна была выходить на смену в своём паршивом кабаке. Иван не верил, что одежда может навредить ей. С чего бы? Может быть, ничего в их отношениях хорошего не было, но и плохого не было тоже. «Живём, хлеб жуём», — как говаривала бабка Зина.

Фонарь за окном уже не горел, и теперь редкого пешехода можно было увидеть лишь в отражениях луж, впитавших холодное серебро осенней луны. Иван, отпивая из кружки холодный вчерашний чай, скользил взглядом от одной лужи к другой. Вот промелькнул в молочной слякоти кошачий хвост, а несколькими минутами позже скользнул по соседнему отблеску тёмный силуэт.

Калитин на секунду замер и тут же бросился к входной двери, но не успел. Хрюкнул полуисправный звонок. Воцарилась тишина.

Иван пытался себя убедить, что это пришла Маринка, заскочила перед выходом на смену, но не умом, а костным мозгом, понимал, что увидит в дверном глазке. Поэтому он лишь тихо вздрогнул, когда обтянутая оранжевым капюшоном пустота попала в фокус окуляра. Непослушная рука со второго раза отперла прокручивающийся замок.

Несколько секунд они стояли друг напротив друга, не шевелясь. Наконец, Иван выглянул на клетку и убедился, что лестничные пролёты пусты.

— Ну что, заходи, — стараясь добавить в голос юмора, прошептал приглашение хозяин.

Реакции не последовало. Костюм стоял истуканом, не шевелясь ни единой ворсинкой. Что ж, придётся самому. Калитин думал, что теперь, когда костюм расправился, наделся вовсю, он станет упругим, почти живым, но кофта послушно сползла к нему в ладони, а джинсы осели на бетон. Иван подхватил их, почти привычно, легкомысленно даже, и отнёс в комнату. Вещи были ещё немного влажными, но до работы в них добраться можно будет без проблем. Мысли Ивана постепенно возвращались к привычному укладу, он и так корил себя за то, что проволынил целых два дня.

За окном начинало светать. Слышались первые голоса, шуршали прутьями мётлы дворничих — и почему никто не подозревает в них ведьм? — пыхтели, взбрыкивая, редкие проезжие жигули.