Array Журнал «Аконит» - АКОНИТ 2020. Цикл 2, Оборот 3-4

Но тут же в зале появляется ещё один хлыщ, привлекательный и холёный собственной уверенностью в себе. Когда эти мужики начинают жадно целоваться, Серпентина оскорблённо признаёт, что фильм не так уж плох.

Мы прибыли по назначению, как посылки для гуманистов.

Какой-то диковатый лес, осенние луга, привычные проклятья привидений на снимках памяти. Мои коллеги (до крутости невнятная девка плюс туповатый парень с высшим образованием) сразу же бросают меня одного у машины, убежав на поиски Сестёр, позабыв про оружие, будто заядлые пацифисты…

Быстро собрав ружьё и взяв как можно больше патронов (с порохом из адской пыли плюс дробью из чистого серебра), я продираюсь через чащу, выхожу к лугам, а моих напарников не видно, как чертей в церкви. Дал же Бог помощников!

Зато вот Старшая Сестра уже «отзеркалила» моё ружьё себе увесистой копией. Возможно, у неё получилось гораздо более страшное орудие поражения… И теперь эта демоническая сучка готова затеять собственную охоту. Где же тогда Младшенькая? Осталась сторожить черепа? Или следит за мной вон из того оврага?

Я бегом преодолеваю расстояние до деревьев на холмике, зорко осматриваюсь по сторонам осеннего леса: замечаю своих друзей-дебилов, которые зачем-то спустились к реке. Ещё вижу — «зеркальное» ружьё опасно темнеет в её руках безжалостной любительницы человеческого мяса…

Почти моментально добравшись до берега, тихо ору своим:

— Придурки! Надо уходить, Сестра нас всех сейчас заметит…

Крутая девка наконец-то оборачивается на мой не ближний шёпот, тупой заучка в это время склонился над чем-то в прибрежной траве. Он там рыбу удит, что ли?!

А Старшая Сестра всё-таки двинулась к нам, неотвратимо отвратительная, точно молочная диета для беременных.

Рухнувшая тишина выдавила его из мрака. Похожий на ящерицу, мерзкий Урод вылезает на свет из провала. Развалины Пепельного Завода траурно скучны, куски чадящего пластика навевают чувство отчаяния.

Урод мстительно кривит свою харю, оскалив пасть в своей искомой манере одиноко-страшного существа. Он слушал бухой рассказ дяди Пьющего, когда тот, провалившись под землю, учинил «покаятельные посиделки».

Пещера Урода под крематорием легко сохранила его и дядю от поверхностного катаклизма.

Теперь Урод знает, кто виноват во всём. Теперь он готов искать тех двоих (мальчика плюс девочку)… Мщение, возводимое до благородной жажды справедливости, взводит курок неотвратимого воздаяния Уродца.

Преисполненный тупой решимости, недочеловек на четвереньках, точно Мёртвый Волк Войны, быстро и неуклюже бежит в сторону туманной дороги.

Сладкое небо поражает их чистотой своего воздуха. Осени надо много пространства. Палая листва весело бьёт желтизной по глазам.

Белая держит друга за руку, он немного печален, но и полон решимости. Этот мальчик хочет закончить внезапно начатый путь как можно лучше…

Слева от дороги стоит человек, одетый слишком броско. Будто богатый клоун в старинном цилиндре. Он жестами приглашает путников пойти за ним. Они идут.

Маленький карнавал в праздничном разгаре. Множество детей, чуть меньше — взрослых. Мертволицые куклы проводят конкурсы развлечений, веселясь даже несколько больше, чем толпа людей… Начинается Чемпионат Чудес.

Чёрного с Белой выбирают первой парой участников. Они должны отказаться от казни.

Приговорённый бедолага слёзно уговаривает их пустить тьму в Камеру Обскура, чтобы умереть (легко и красиво). Дети долго не соглашаются, а это означает их победу.

Испытание кончается. Приговорённого уносят прочь, чтобы убить ударом топора по горлу. А Белая и Чёрный уходят с карнавала, перерастающего в чудовищный кошмар.

Бумажный Тигр возвращается домой, закидывает хлеб на крышу холодильника, отрезав перед этим твёрдую корочку, которая очень вкусна с консервами вприкуску, а дальше включает мятый телевизор.

Через экран Тигру стали показывать весьма странный мультик. Некий герой борется против отряда мутных зомби в столовой, а они сильны невероятно. Но смелый герой лупит по ним пулями из пластилина, перемежая этот процесс весёлыми вставками употребления холодного кофе.

Ему особенно удаётся момент, когда приходится выбросить себя сквозь окно на опустевшую улицу города мёртвых… Безличные дома скованы пустотой. А медленные зомби-люди всё-таки напирают, стараясь схватить героя, который прыгает на мотоцикл, доверчиво оставленный здесь кем-то несколько недель назад.

Камеры мотора стартуют по направлению новой сцены мультфильма… Глубина поражения залегает между миром небес и земли, надрывно формирующейся круговыми движениями. Жизнь выкипает, словно кипячёная кровь закатных звёзд над горами. Шёлковая зима рождает ласковый холод. Трупы горожан пропитаны морозом. Каждый из них улыбается по-своему, оставив Вечность навсегда.

Однако, осень сильнее всего. Она чернеет в условиях ночи, смакует себя твоей страстью, лечит твоё расщепление, вонзает мозги вглубь желаний, готовых тебя причастить.

Каменное устье реки ожидает смены времён, которой не будет.

Беззаботно-весёлый герой на мотоцикле уносит себя прочь из города, чтобы получить заветный удар топора по горлу среди кошмарного карнавала.

После посещения кинотеатра наша суперкрасотка заходит в излюбленный кафе-бар, работающий ночи напролёт.

В заведении (кроме бармена) спиной к входным дверям расположился Незнакомец в осенне-жёлтом пиджаке. Девушка видит, что ещё у него выжжены все волосы на голове (во всяком случае — на затылке точно)…

Серпентина заказывает бокал красного, показательно садится правее Незнакомца, который оставляет своё лицо под покровительством теней, скопившихся по залу бара. Заинтригованная девушка хорошо видит лишь его руки. Они искусственно бледные, напоминают щупальца манекена из супермаркета для демонов.

Ей «начинает быть» немного страшно от этого. А безучастный Незнакомец неторопливо (точно топор над головой обречённого во сне про Королевство Палачей) поворачивает своё «обугленное» лицо Люцифера к Серпентине и смотрит на неё, пронзительно, ярко, долго… Глаза Незнакомца (девушке видны только они) невероятно жёлтого цвета. Такие бывают у кошек, что могут превращаться в змей на полную луну.

Незнакомец страшит девушку ещё больше, когда становится ясно: его неразличимое лицо останется под маской тьмы навечно… Он сухо отворачивается, неразгаданно-чёрствый и поглощённый собственной судьбой, готовый оставить Серпентине счастье будущего.