Array Журнал «Аконит» - АКОНИТ 2020. Цикл 2, Оборот 3-4

Все прогульщики, за исключением одного, оказались из старших спален. Молли обнаружила одну пустующую и взлохмаченную кровать в Зелёной спальне младших.

— Это малыш Дикки Заппингер, — рапортовала она, — и он — единственный, у кого не было этого.

— Не было чего? — спросил Роджер, сварливый из-за прерванного сна и поспешного принятия на себя ответственности.

— Того, что они зовут «бубонами» — эти вздутия, которые я лечу.

— Ты хочешь сказать, что у всех остальных они есть?

— Список, что я сейчас составила, в точности совпадает с моим списком из процедурной, сделанным прошлой ночью — за вычетом Заппингера.

— Маленькие глупые задницы! — сказал Роджер. — Я заметил, как они непристойно горды этими своими чирьями. Небось, устроили неподалёку гулянку, чтобы отметить свои Метки Каина. Они получают дополнительные отметины от розги [13] Английская игра слов: Cain (Каин) и cane (трость, розга, палка, камыш). , совершенно иного свойства, когда я только доберусь до них.

Мы тщательно обыскали местность, и в школьных зданиях наших беглецов не обнаружилось. Роджер заметил, что ключ к боковой двери пропал с общей доски.

— А ключ от летнего домика? — спросил я.

— Не наблюдаю… Нам лучше разделиться по секторам. Я прочешу местность у бассейна, загляну в гимнастический зал, далее пройду вдоль игрового поля до парка. Ты возьмёшь другую сторону. Двигайся вдоль Бич-Уолк. Они могли засесть в зарослях. Если их там не будет, то иди в парк и прямо до леса. Если мы оба окажемся ни с чем, тогда встречаемся у Холма, где сооружают костёр для Гая Фокса. У тебя фонарь. Есть свисток?

— Нет.

— Вот, возьми этот. Захвачу другой из моего кабинета. Свисти в него как псих, если они попытаются удрать.

Дверь в летний домик была приоткрыта. Я заглянул внутрь. Свёрток из сетки и Штуковина, которую я спрятал в нём, пропали. Пыльная маленькая клетушка казалась очень пустой, прямо-таки зияющей в рассеянном лунном свете, так что я мгновение застыл в нерешительности, дивясь этой пустоте, прежде чем припомнил, что, когда последний раз был здесь, то две огромных окрашенных головы пристально смотрели на меня с ныне голых углов выцветших панелей, на которых играли лунный свет и луч моего фонарика.

Я двинулся в заросли, освещая фонарём сумрак. Поблизости никого не было. Я круто спустился со склона в лощину с тропинкой, забранной в туннель из буков. Лунный свет беспокойно мерцал тут и там, просачиваясь тонкими струйками через прорехи в листве и падая в лужи вдоль тропы и на оголённые земляные кочки. Бич-Уолк вела в парк и, в конце концов, сгущалась в «лес», вернее, в рощу или ветровой заслон вдоль северного окоёма парка. Пока я приближался к лесу, то различил сияние огня сквозь деревья, и стал мало-помалу фиксировать черты своего лица в маску суровости и строгости, которые данные обстоятельства требовали даже от начинающего школьного учителя.

Я выключил мой фонарик и двинулся прочь с тропы, окольным путём обходя эти бледноватые отсветы огня, так что в конечном итоге должен был выйти к костру с той стороны, где деревья стояли плотнее всего. Монотонный речитатив тонких голосов и буханье в импровизированные барабаны перекрывали звуки моего приближения. Даже когда я добрался до открытого места, где полыхал огонь, никто, по-видимому, не услышал и не заметил меня.

Там было около двадцати фигур, голых и перемазанных пеплом мальчишек, присевших на корточках полукругом у костра. Я был в пределах десяти ярдов от огня, прислонившись к дереву и размышляя, стоит ли мне теперь громко свистнуть в мой свисток и крикнуть с чудовищной весёлостью: «Перерыв!»

Большая часть тех, кто сидел на корточках, раскачивались в такт своему монотонному пению, спиною ко мне. Но лицом ко мне, стоя на каком-то возвышении у дальнего конца костра, высились три крупные застылые фигуры. «Они сделали третью голову, — сказал я сам себе тревожно, — и перекрасили лица двум прежним». Барабанщики сидели на коленях с обеих сторон Циклопов и выбивали ритм на ржавых бочонках из-под масла и вроде как жестянках из-под бисквитов. На приподнятой земляной площадке между огнём и тремя окрашенными фигурами лежал длинный чёрный предмет, который я поначалу не мог опознать. Крайне неожиданно песнопения и барабанный ритм смолкли. Послышалось что-то вроде вздоха, подобно эху того непристойного воздыхания из моего сна, только мягче, и один из ряженых циклопов качнулся вперёд, пока не встал над той чёрной штукой, лежащей на земле. Чёрное нечто содрогнулось и издало приглушённый крик. Циклоп поднял длинную палку, заточенную с одного конца до остроты наконечника копья, и тогда я заорал на пределе своего голоса: «Брось это!» и ринулся прямо к огню. Раздался длинный хрипловатый вопль, перешедший в демоническое кулдыканье. Копьё широко отклонилось от своей цели и воткнулось, дрожа, в землю. Трое размалёванных циклопов повернулись и неуклюже бросились прочь, плутая среди деревьев.

Я пробежал через полукруг, обогнул костёр и двинулся к тому существу на земле, когда полная тишина тех детей позади меня заставила бросить взгляд на их лица.

Они спали; спали, либо, возможно, были в трансе. У большинства были закрыты глаза, те же, чьи глаза были открыты, глядели прямо перед собой с пугающе стеклянной неподвижностью. Свет от огня странным образом заставлял блестеть мазь на их болячках. Я вновь обернулся к торчащему копью и тому, что лежало, растянувшись, рядом с ним. На какое-то тошнотворное мгновение мне показалось, что я гляжу на обугленное тело; в следующий момент я с бесконечным облегчением осознал, что это была старая теннисная сетка из летнего домика, в которую было обёрнуто трясущееся тело. Сквозь черноту сетки я распознал два испуганных глаза, шапку русых волос и рваные обрывки наволочек, которыми парнишку связали и заставили умолкнуть.

— Всё в порядке, Дикки, — прокричал я, пока разрывал его путы, — минута, и я тебя вытащу.

Это была долгая минута, и я по-прежнему возился с узлами, что держали его, когда второе деревянное копьё упало невдалеке от нас на краю костра, взметнув сполох искр. Я встал и вновь оглядел полукольцо сомнамбул. Они казались замороженными в той же позе, в которой я последний раз видел их, кто-то с закрытыми глазами, кто-то — с немигающим застывшим взглядом. Однако, когда я вновь наклонился над сеткой, у меня возникло странное ощущение, что множество глаз следят за мной. Это была ситуация, с которой я не мог совладать в одиночку. Я дунул в свисток, затем ещё раз и ещё, и был рад услышать не столь отдалённое эхо. Несколько мальчиков вокруг костра проснулись и начали хныкать.

— Что случилось?.. Это мистер Херрик?.. Где это мы?.. Случился ночной налёт, сэр?