Журнал «Знание-сила» - Знание - сила, 1998 № 05(851)

Международное исследование «Катастрофическое сознание в современном мире», проведенное нашими и американскими социологами (с нашей стороны в исследовании участвовали известные социологи Владимир Шубкин и Владимир Ядов) и описанное в «Социологическом журнале», дало такой вот странный результат: больше всего россияне боятся «химического и радиационного заражения воды, воздуха, продуктов».

Дальше по списку страхов следует ожидаемое: второе место — «снижение жизненного уровня, обнищание»; третье — «полное беззаконие»; четвертое — «криминализация общества»; пятое — «массовые эпидемии, распространение СПИДа и других смертельных болезней».

Чего только не боятся люди! Некоторые страхи распространяются, как эпидемии, охватывая регионы и целые страны.

Там больше всего боятся мора и глада, там - террористов, там — нападения другой страны. В Америке, где, казалось бы, и бояться нечего, совсем недавно перестали истерически строить семейные и коммунальные бомбоубежища на случай ядерной войны.

В России страхи тоже распределяются по территории совсем не равномерно; список, только что приведенный, — это лишь усредненные по стране данные.

Как вы думаете, кто лидер по числу и насыщенности страхов? Где самая болевая точка страны? Правильно, Юг и Юго-Запад. Из 43 возможных угроз и опасностей 31 нашли здесь самый горячий отклик; среди всего прочего больше, чем в других местах, боятся диктатуры, массовых репрессий, еврейских заговоров, столкновения с другими странами и с другими космическими телами, озоновых дыр, неонацизма, американизации жизни и масонов.

Антипод этому региону — Север и Северо-Запад, где ни одна из предъявленного списка угроз не взволновала больше жителей, чем в любом другом месте страны.

Центр лидирует по восьми видам угроз и опасностей. Страхи тут почему-то слегка философичны: здесь почти каждый пятый (больше, чем где бы то ни было) озабочен бессмысленностью жизни и неизбежностью смерти. Сибирь и Дальний Восток отличились, в числе прочего, страхом, что Землю захватят инопланетяне, а в Поволжье и на Урале боятся конца света больше, чем в других местах.

В.Шубкин сравнил современные тревоги и страхи россиян с аналогичными данными по Советскому Союзу, полученными в 1989 — 1990 годах. Оказалось, что число тех, кто боится возврата массовых репрессий, с тех пор возросло в два раза; тирании и беззакония — в три раза; нишеты, криминализации и национальных конфликтов — в четыре раза.

Странно видеть в одном списке чувства столь разной природы: страх перед обнищанием (что бы каждый ни понимал под таковым) — и страх перед вторжением инопланетян. Жертвы обшей социально-экономической нестабильности оказываются рядом с жертвами психических заболевании, причем отличить одних от других не так просто: общая нестабильность, наверное, провоцирует не в розы, а насчет инопланетян вполне могли и пошутить.

В. Ялов решил все-таки в этом разобраться, отделив психопатологию или cyгубо индивидуальную нервность от страха как явления социального. Невротиков выделяли стандартным тестом: бессонница, низкая самооценка, неадаптированность к ситуации — или, наоборот, ощущение бодрости, уверенности в себе и так далее. Выяснилось: в среднем двое из десяти человек страдают повышенной общеличностной тревожностью, так сказать, в индивидуальном порядке, это факт их личной биографии. Еще до семидесяти процентов опрошенных демонстрируют тревожность социальной природы. Социальность В.Ядов усматривает прежде всего в том, что эти люди считают свои страхи типичными, характерными для большинства населения страны, а не только своим личным достоянием. Они как бы заражают друг друга этими страхами, приобретающими характер эпидемии — а это чисто социальный механизм распространения не только страхов, но и стандартных мнений, представлений, завоевывающих массовое сознание.

Итак, очень многие сегодня в нашей стране чего-то боятся. Можно ли считать такое состояние общественного сознания катастрофическим? В.Ядов к подлинному катастрофизму относит только страх перед угрозой самой жизни, физическому существованию. Ощущение катастрофы по Ядову — «это восприятие жизненного пространства как непригодного для жизни». Исследование показало, что катастрофам такого рода играет в структуре социально-тревожного сознания не последнюю, но и не первую роль. Природные катастрофы, беззаконие, обнищание, война — вот что, по мнению опрошенных, представляет настоящую угрозу их жизни и потому вызывает у них повышенную тревожность; угроза идеологическая — например, американизация жизни и так далее — не воспринимается слишком уж серьезно.

Страхи переживают по-разному: завороженно пассивным кроликом перед удавом — или лягушкой, которой отчаяние придает силы перемолотить молоко в масло. В.Ядов заметил, что если наш современник активен, он действовать предпочитает индивидуально, а не солидарно с товарищами по возможному несчастью. И действовать он готов ради родных и близких, а никак не ради общечеловеческих ценностей или национальных интересов. Вот вам и пресловутый российский коллективизм, который одни воспевают, другие проклинают, но до сих пор почти никто не решался отрицать... •

Софья ТАРАСОВА

Наверное, у каждого бывали минуты, когда казалось, что жизнь кончилась, что дальше жить просто бессмысленно. Возможно, вы задавали себе вопрос: «Как быть, как остаться самим собой, как вернуться к счастливой и беззаботной жизни?» Далеко не всегда мы можем самостоятельно справиться со свалившейся на нас бедой. Социологические исследования показывают, что больше половины женщин, подвергшихся жестокому сексуальному насилию, не способны не только создать семью, но и вообще построить нормальные отношения с мужчиной. Эта проблема, неоднократно обыгранная в голливудских триллерах, на самом деле очень серьезна. Можно посадить маньяка на электрический стул, но это не избавит жертву от страха и кошмаров по ночам. Некоторые пострадавшие, видя в окружающих мужчинах только агрессоров, отказываются от любых социальных контактов.

Насилие — лишь частный случай того страшного опыта, который может скрывать в себе наше прошлое. А если человек вернулся из зоны военных действий? Во всем цивилизованном мире существуют психотерапевтические службы, куда можно обратиться за квалифицированной помощью. У нас таких специалистов пока мало, да и сама возможность получить психологическую помощь многим не известна.

Много ценных рекомендаций для таких случаев вы найдете в вышедшей недавно книге американского врача-психотерапевта Бенджамина Колодзина «Как жить после психической травмы». Эта книга посвящена людям, которым пришлось столкнуться с агрессивными проявлениями человеческой натуры.