Журнал «Знание-сила» - Знание - сила, 1998 № 05(851)

«1. Тщательный осмотр бункера Гитлера.

2. Исследование места обнаружения предполагаемых трупов Гитлера и Евы Браун .

3. Эксгумация предполагаемых трупов Гитлера и Евы Браун и судебно-медицинское перевскрытие их.

4. Оперативно-следственные действия, вытекающие из результатов предыдущих мероприятий».

Теперь рассмотрим, что из этого вышло. Попытки получить в свое распоряжение трупы закончились провалом. Естественно, ведь они были целенаправленно перезахоронены на территории Отдела «Смерш» в Магдебурге, куда представители МВД не смогли получить доступ.

Скорее всего представители МВД в 1946 году на территории рейхсканцелярии искали не доказательства смерти Гиглера, а, наоборот, доказательства вероятности, что Гитлер остался жив, ушел потайным ходом из бункера, улетел самолетом или прорвался на танке в Испанию, Аргентину или еще бог весть куда Однако в результате осмотра бункера с экспертом-криминалистом Клаусен обнаружил следующее: «На диване в бывшей рабочей комнате Гитлера, в его бункере, с правой стороны, точно на том месте, где, по показаниям Линге, был обнаружен якобы труп Гитлера после самоубийства, были обнаружены отчетливые следы, похожие на стекание крови.

Части дивана со следами, напоминающими кровь, были изъяты и направлены в биологическую лабораторию Московской городской судебно-медицинской экспертизы. Актом последней за номером 81—53 установлено, что обнаруженные следы на диване в рабочей комнате Гитлера происходят от крови человека с признаками, свойственными группе крови АIII)».

Комиссия пришла к однозначному выводу, что локализация, вид и характер распределения брызг и потеков на диване указывают на то, что они возникли в результате опасного для жизни ранения в голову, «и после повреждения головы раненый потерял сознание и некоторое (время) оставался неподвижным с наклоненной в сторону правой ручки головой».

При осмотре бункера и лестницы, ведущей к запасному выходу из бункера, на стенах в нескольких местах и на косяке одной из дверей были обнаружены следы, похожие на кровь, что дало основание комиссии заключить: «Потерпевший после снятия его с дивана был вынесен из рабочего кабинета через проходные комнаты, по лестнице запасного выхода...»

Комиссия Клаусена обследовала также место нахождения «предполагаемых трупов Гитлера и Евы Браун. (...) место обнаружения трупов было 30 мая с.г. разрыто и земля тщательно осмотрена. К числу заслуживающих внимания предметов, обнаруженных в яме, необходимо отнести два частично обуглившихся куска черепа, на одном из которых отмечается выходное пулевое отверстие».

Судебно-медицинский эксперт профессор Семеновский пришел к выводу, что извлеченные из ямы фрагменты являются частями теменных костей и чешуи затылочной кости взрослого человека. На левой теменной кости было установлено выходное пулевое отверстие, а сам выстрел был произведен в упор или почти в упор в рот или в височную область справа — в направлении снизу вверх, справа налево сзади. Опираясь на акт № 12 от 8 мая 1945 года, Семеновский сделал заключение, что куски черепа, «возможно, отпали от трупа, изъятого из ямы 5 мая 1945 г.». Комиссия критически проанализировала этот акт вскрытия и выявила ряд существенных пробелов.

Так, комиссия врачей во главе со Шкаровским в мае 1945 года сделала вывод о том, что «смерть неизвестного мужчины наступила в результате отравления цианистыми соединениями», основываясь при этом на наличии в полости рта трупа остатков ампулы и по аналогии с причиной смерти семьи Геббельсов. Семеновский считал, что в этом случае необходимо было сделать судебно-химическое исследование внутренних органов на присутствие в и их цианистых соединений. (Профессор не знал, что такое исследование в июне 1945 все-таки было проведено и дало отрицательный результат.)

Ошибкой предыдущей судебно-медицинской экспертизы, на взгляд Семеновского, было отсутствие соответствующего исследования костей основания черепа и выяснения причин происхождения многочисленных трешин носовых костей и костей верхней челюсти. Скорее всего в рабочей комнате Гитлера был застрелен (застрелился), затем сожжен и захоронен один и тот же человек. Но был ли это Гитлер?

Комиссии также не удалось дополнительно допросить кого-либо из ближайшего окружения Гитлера. В распоряжении аппарата Серова как представителя МВД в Берлине была только личный секретарь Гертруда Юнге. Но эта «весьма ценная свидетельница тяжело заболела и поэтому допрошена быть не могла» Пришлось довольствоваться ее прошлогодними показаниями о самоубийстве Гитлера от 3 июня, которые целиком подтверждали версию о том, что Гитлер принял яд, а потом застрелился. Эта версия вытекает и из показаний Гюнше, Линге, Баура и других.

Здесь следует сказать, что с этой свидетельницей произошли странные, просто загадочные веши.

Гертруда (Траудель) Юнге впервые за пятьдесят с лишним лет дала интервью российскому журналисту, обозревателю газеты «Комсомольская правда» С.Маслову. Благополучно проживающая в Баварии, бодрая 77-летняя женщина рассказала о последних днях фюрера не очень подробно (все-таки это интервью, а не протокол допроса). В конце апреля 1945 года именно она удостоилась чести записать «последнюю политическую волю» Гитлера и его частное завещание. По ее словам, «последние восемь дней были невыносимы. Постоянно обсуждался вопрос, как именно ему (Гитлеру) застрелиться, в голову, в рот или в сердце. Речь шла и о яде.

30 апреля около 15.00 его слуга Линге сказал, что я должна явиться к Гитлеру. Там были Геббельс, Борман, Кребс (Крипе). Гитлер попрощался со мной. (...) Пошел к себе и застрелился.

С.Маслов: — Вы слышали выстрел?

Т.Юнге: — Да. Я проходила мимо потом. Его уже в комнате не было».

Двадцати пятилетия я личная секретарша Гитлера покинула бункер 1 мая 1945 года через подземные коммуникации бункера и лаз, выходивший на Вильгельмплац. Потом она пробиралась с компанией таких же беженцев на юг. Однако затем вернулась к себе домой, в берлинскую квартиру, где и была арестована 9 июня 1945 года двумя штатскими лицами и отправлена в женскую тюрьму Лихтенберг Впервые ее допросили через четырнадцать дней после ареста.

Из женской тюрьмы ее перевели в «подвал какой-то комендатуры». К ней был приставлен переводчик, которого звали Аркадий. Он предлагал подписать «бумагу о сотрудничестве». Сначала она отказалась, а потом согласилась и подписала.

В декабре он «организовал фотосъемку для документов, выписал удостоверение личности, устроил работать сестрой в регистратуру клиники Шарит». Далее фрау Юнге рассказывала, что «в один прекрасный день решилась» и покинула советский сек гор, который не имела права покидать, и перебралась в Западный Берлин. Незадолго до своего ухода она случайно встретила Аркадия, он сказал: «У нас новый комендант. Все ваши акты исчезли».