Валентина Журавлева - КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ, 1959-60

Она нашла руку Юрия и пожала ее:

— Рада, что первая поздравляю вас, Юрий Аркадьевич, с открытием.

Он словно не слышал. Когда-то такие слова профессора воспламенили бы его гордость, его веру в себя. Но многое перегорело в нем за эти тревожные месяцы и дни, и лишь на короткое мгновение он подумал: «В чем состоит мое открытие? В том, что я применил созданную другими людьми кинокамеру там, где ее следовало применить?» Эти мысли мелькнули и исчезли, а взамен пришла надежда. Теперь можно будет проследить за развитием бактерии «а», выделить ее в чистом виде, ослабить, приготовить вакцину. Можно будет остановить смерть, заставить ее попятиться. Он забыл о времени, которое понадобится для этого, о трудностях, он видел только одну, теперь такую близкую картину:

…Из больницы выходят люди, много людей. Среди них молодая женщина. Она очень бледна, кажется совсем тоненькой и прозрачной. Но длинные пушистые ресницы трепещут, и глаза смотрят на мир любопытно и весело, как будто увидели его заново.

Улица заполнена, забита до отказа цветущими деревьями, и вокруг белых цветков летают золотистые работящие пчелы. Проносятся автомобили, спешат люди, улыбаясь своим мыслям. А над всем этим миром подымается небо звенящей синевы.

Вот женщина улыбнулась, сделала нетвердый шаг и замерла. К ней, протягивая руки, бросается он, Юрий. Он смотрит на нее, он бежит прямо через мостовую, ничего не замечая, и машины останавливаются, пропуская его.

Он хочет сказать: «Марина, вот мы опять вместе».

Он хочет сказать: «Милая, я сдержал слово, я спас тебя».

Он хочет сказать: «Любимая, как хорошо, что ты живешь на свете».

Но вместо этого он только крепко сжимает ее руки и произносит одно слово, чудесное русское слово:

— Здравствуй!

Юрий сидел в профессорском кабинете и смотрел невидящими глазами на экран.

А за стеной неусыпный глаз микроскопа-кинокамеры был нацелен в пространство и время, и оно — всесильное и неуловимое — ложилось четкими кадрами на кинопленку…

г. Баку

Научно-фантастический рассказ

Техника — молодежи № 5, 1959

Рис. Р. Авотина

Мир встречал Новый год.

Вместе с полночью Новый год помчался на запад. Он несся над бескрайными просторами Сибири и лессовыми плато Китая, над снежными вершинами Гималаев и древними храмами Индии, над торосами Ледовитого океана и пустынями Австралии. Люди без сожаления расставались со старым годом. Одним казалось, что уходят в прошлое неудачи, другие надеялись, что Новый год принесет новое счастье.

В эту ночь в Москве стояла на редкость тихая погода. Тучи, еще накануне тяжело нависшие над городом, медленно, как театральный занавес, разошлись в стороны и открыли искрящееся звездами небо. Встречая Новый год, замерли в почетном карауле вдоль Кремля посеребренные снегом ели. Лишь изредка слабый порыв ветерка срывал с их ветвей горсть снежинок и бросал вниз, на прохожих. Но люди не замечали красоты этой ночи. Они очень спешили — до Нового года оставалось полчаса. Людской поток, шумный, взволнованный, нагруженный свертками и пакетами, двигался все быстрее и быстрее.

Не торопился только один человек.

Руки его были глубоко засунуты в карманы пальто, из-под опущенных полей мягкой шляпы поблескивали внимательные глаза, освещая худощавое, с темной бородкой лицо. В толпе его многие узнавали. Поэтому он свернул в переулок. Здесь не нужно было отвечать на бесчисленные приветствия, не нужно было объяснять знакомым, почему в новогоднюю ночь он предпочитает бродить по улицам. Поэт Константин Алексеевич Русанов и сам не знал, какая сила заставляет его искать одиночества.

Стихи чаще всего возникали на улице. В хаосе впечатлений и мыслей они вспыхивали на короткий миг в каком-то идеальном совершенстве и… исчезали. Потом их приходилось отыскивать по частям, менять и подбирать рифмы, терпеливо оттачивать строфы. И Русанова не покидало ощущение, что все написанное им — это лишь беглый эскиз чего-то очень большого, но пока неуловимого, ускользающего…

В новогоднюю ночь почему-то не хотелось думать о стихах. Может быть, это была усталость. Может быть, грусть, потому что новый год был для Русанова шестидесятым годом жизни.

Русанов шел, прислушиваясь к тихому поскрипыванию снега. В переулке было темно. Только одинокий фонарь бросал желтые снопы света на узкий тротуар, присыпанный песком.

У фонаря дорогу Русанову преградила снежная крепость. В электрическом свете башни крепости сверкали алмазной россыпью снежинок. «Недостроили», — подумал Русанов, заметив лежащие рядом деревянные санки и металлическую лопатку. Мелькнула нелепая мысль закончить крепостную стену. То-то удивятся утром ребятишки…

Русанов нагнулся, чтобы поднять лопатку, но в этот момент его кто-то сильно толкнул. Падая в снег, он услышал звук разбивающегося стекла и возглас:

— Простите, пожалуйста…

Голос был такой сконфуженный, что Русанов даже не успел рассердиться. Чьи-то руки помогли ему подняться. Перед ним стояла невысокая девушка в зеленом лыжном костюме. Глаза незнакомки, казавшиеся сквозь стекла очков удивительно большими, выражали крайнюю растерянность.

— Извините, пожалуйста, — еще раз пробормотала девушка.

Она осторожно обошла Русанова и подняла лежащий около столба небольшой газетный сверток. Русанов услышал вздох.

— Так и есть… Разбила, — огорченно сказала незнакомка.

Русанов почувствовал себя виноватым.

— А что случилось? — спросил он.

— Я пластинку несла. — объяснила девушка, — негатив, понимаете? Ну, а когда на вас налетела, выпустила пластинку, и она ударилась о столб.

Девушка развернула сверток. Негатив имел странный вид: на черном фоне светлая полоса с темными линиями.

— Что это такое? — удивился Русанов.

— Спектр. Понимаете, спектр звезды Процион из созвездия Малого Пса.

Русанов с интересом посмотрел на незнакомку.

«Лет шестнадцать, — подумал он и тут же поправился: — Больше, больше! Наверное, двадцать пять — двадцать шесть».

— Послушайте, — сказал Русанов, — куда это вы бежали в полночь с негативом?

— На телеграф, — ответила девушка. — Понимаете, такое открытие…

Русанов тихо рассмеялся. Он любил неожиданные встречи. Настроение как-то сразу улучшилось.

— Открытие? — переспросил он.

Незнакомка ответила шепотом:

— Открытие, Константин Алексеевич.

— Так уж и Константин Алексеевич? — Русанов хитро прищурился.

— А как же, товарищ Русанов, — за стеклами очков весело блеснули глаза. — Я вас сразу узнала.