Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №09/2022

я – маленький человек,
маленький и нагой.
внутри меня – лес,
а в коробе за спиной – звезды.

я – маленький человек,
я для кого-то космос,
но для кого?

я – маленький человек,
я – миленький человек,
я – хиленький человек,
я – хлюпенький человек,
я – хромой человек.
где мои ноги?
крылья?
убогие руки,
где они?

я – маленький человек,
я не человек,
человек не я,
я ли не человек?
человек —
это море внутри меня,
это поле внутри меня,
а я – нет.
я – земля.
посмотри, я уже земля.

я – маленький человек.
ну же, возьми меня
за руку.
оставь все,

просто, без слов

возьми меня за руку.

пусто руке.

я – маленький человек.
я без сапог, ты в сапоге
одном.
каково это?
в сапоге одном,
на крыле одном,
в рукаве одном —
холодно?

а мне тепло.

я – маленький человек.
я стою под зонтом посреди улицы,
а люди говорят, что у меня нет зонта,
и не предлагают свои,
смеются,
дураки.

а у меня есть зонт
в виде твоей руки.

и этого достаточно.

трещат цикады, тонкий полумрак,
сквозь рябь рябин проглядывает осень.
она – придет и никого не спросит,
и звезды окунутся в облака.

мне снилась смерть – она явилась белой
старухой ветхой с копнами волос,
с глазами, полными дождя и слез,
с глазами, полными ночного неба.

и не было ни крова, ни ночлега
от пристального взора,
и рука
скользила медленно по краешку листа,
где стих таился, празднуя победу
над хаосом мыслительного бреда,
над глупостью и тщетностью творца.

смерть засмеялась, а затем – ушла,
оставив тишины звенящей эхо.

на горизонте вспыхнул луч рассвета,
погасли звезды, скрылись облака.

Никаких новостей, кроме
конца света.
Солнце перевалило
за середину лета.
У ног примостился больной
котенок,
зевает и тычет носом
в меня спросонок.
Смахнула с мохнатого уха
большую муху.
От ветра в степи —
ни слуху, ни духу.
Поет детвора во дворе:
дождик, брызни.
Никаких новостей, кроме
начала жизни.

В Стамбуле солнце,
и коты мурчат,
прикрыв глаза,
на теплом тротуаре.
И кто-то снова
пишет в общий чат,
что наша жизнь
сейчас
уже в разгаре,
что на Босфоре
чайки хлеба ждут,
что отплывают
в Азию паромы.
И за каких-то
несколько минут
мне эта жизнь
становится знакомой.
Как закипает кофе
на песке,
гранаты
миг за мигом
вызревают,
так я иду по жизни
налегке,
еще не зная,
как это бывает.

в моем дворе цветет тюльпан,
копают свежую могилу.
с костра сняла я с рисом чан
и всех соседей угостила.
из ста квартир осталось семь,
дома – как угольки в кострище.
наш город был другим совсем,
наш город был живей и чище.
а как там дети? знать бы, но
мой телефон сгорел давно.
надеюсь только я на бога.
«тебе горячего немного?
поешь, еще припасено».
тюльпан цветет, я не срываю.
пускай растет, раз выжить смог.
ведь наша жизнь здесь вся такая —
с крестом у холмика росток.

Я мирно сплю и мирно пью вино,
и даже пол мету в подъезде мирно.
Я мир пряду, как будто волокно.
За нитью – нить: усердно, ювелирно.
Я мир пряду, потом вяжу, как плед.
И укрываюсь им от этих бед.
Укутываюсь им, как в белый кокон.
Живу без снов, живу без слов и окон.
И я не знаю, кем я стану там,
кем назовут меня, когда при свете
я выскользну из мира, как из сети,
к другим, не рукотворным берегам.

Я бы стала стареть, как стареет стена Эк-Балама:
сквозь ступени ее прорастают деревья в тени.
Я бы стала стареть – точно так же, как бабушка, мама,
и как сотни до них исчезающих женщин родни.
Я бы стала стареть, затерявшись в тех джунглях – руиной,
чтоб тропу до меня прорубить не нашлось топора.
Я бы стала стареть, покрываясь окраской змеиной,
забывая о том, как на самом я деле стара.
Я бы стала стареть, игуан пригревая на камне,
приютив муравьев под обломком, где ниже трава.
Я бы стала любить свою старость, поскольку она мне
показала бы, что, исчезая, я все же жива.

Я бы хотела с тобой провести свою старость.
Это та самая необходимая малость,
что для меня составляет основу событий.
Я, словно дом, что усвоив закон перекрытий,
стал неустойчив в своем равновесии шатком.
Слишком привязан к спонтанным словам, беспорядкам.
Слишком зависим от снов и касаний постельных.
Я не хочу, чтоб мы встретили старость раздельно.
Где-то есть день, когда гостьей она постучится,
чтоб рассмотреть, как родными становятся лица:
схожесть в улыбке и смехе, морщине межбровной.
Близость любовная, к старости ставшая кровной.
Где-то есть день, где встречаем мы старость у дома,
словно соседку, как будто с ней вечно знакомы,
и предлагаем остаться сегодня на ужин.
Ты и тогда, и сейчас – будешь рядом мне
нужен.
Ты и тогда, и сейчас – мое горе и радость.
Я бы хотела с тобой провести свою старость.