Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №12/2020

Жизнь возвращалась в привычную колею. Впереди были бабушкин день рождения и Рождество – праздники без детских подарков, но, в отличие от фальшивых елочных игрушек, настоящие, с тихим ощущением случившегося чуда.

Циничные журналисты делят информационные поводы на «тухнущие», то есть те, которые надо отписывать стремительно – или уже не трогать, забыть, и «нетухнущие». Среди нетухнущих есть циклические: которые вроде бы и устаревают, но стоит немножко подождать – и они снова актуальны. Пляжный сезон, первое сентября, Новый год. Время, когда можно достать слегка помятые листы из издательского портфеля и, освежив их парой новых идей и эмоций, снова взять в работу. Каждый из нас под Новый год – такой портфель с пожелтевшими листами: одни и те же ожидания, чувства, предвкушения, ритуалы, разбавленные парой главных эмоций от уходящего года. Ощущения, которые мы настолько хорошо знаем в себе, что достаем их с готовностью и ностальгией, осторожно сдувая годовую пыль, бережно, как хранимые с детства елочные игрушки с антресоли, и еще даже не развернув газету, на ощупь, понимаем, какая из них у нас в руках.

«Та же процедура, что и в каждом году, Джеймс». Та же процедура.

Родилась в 1988 году. Получила юридическое образование, работает специалистом по информационной безопасности. Участник 18-го и 19-го Форумов молодых писателей, организованных Фондом социально-экономических и интеллектуальных программ.

Отец сидел в потертом кресле, подперши подушкой поясницу, и сурово, из-под бровей смотрел на меня.

– Мы в детстве знаешь в чем на елку ходили? Мы ходили в костюмах зайцев и волков всяких. Полный утренник зверья и Дед Мороз со Снегурочкой – идеально. А сейчас что? Все супергерои, хоть мир спасай. Ни одного порядочного персонажа, а мир по-прежнему в жопе. Толку от этих Бэтменов?

– Папа, ну звери тоже не слишком-то человеческие, – улыбалась я.

– Ну так они хоть существуют. А супергерои эти – курам на смех. Комбинезон, плащ и трусы. Вот мои документы. – Он бросил взгляд на жену, мою маму, которая старательно подшивала новогодний костюм для внучки.

Подготовка к Новому году шла полным ходом.

– Пап, – прервал разговор семилетний Виталик, мой младший брат.

– Говори, сынок.

– Я не хочу быть супергероем.

– Вот же мёд на мое сердце, иди обниму.

– Я хочу быть расческой.

– Чего? Какой расческой. Что за расческой?!

– Обычной. Массажной.

В глубине комнаты протяжно вздохнула мама, которой придется шить костюм расчески для любимого сына, потому что в нашей семье все носят то, что хотят…

Виталик невозмутимо смотрел на отца, отец, не мигая, смотрел на внучку, мою дочь, играющую у него в ногах, а я выжидала время, чтобы задать гвоздь-вопрос этого вечера: «Почему именно расческой?!»

Через мгновение я отказалась от этой мысли, потому что отец сам нашел исчерпывающий ответ:

– А знаешь, ты прав. Расческа – это вещь! – Отец поднял указательный палец вверх. – И пока эти бесполезные супергерои пляшут за конфетки, она людей людьми из обезьян делает.

– Это ж труд делает? – не удержалась я.

– Труд уже свое сделал, теперь дело за расческой.

В углу снова застонала мама.

Мы с дочкой, четырехлетней Людой, приехали к родителям на новогодние каникулы. Моя мечта сбылась – целая неделя в теплом, уютном загородном доме. Родительском доме, где ранние подъемы всегда не по будильнику, а по желанию, потому что за окном мороз и поздний красочный рассвет. Его хочется фотографировать, снимать на видео и выставлять в социальные сети. В сетях, конечно же, никто не оценит всей его прелести, зато у меня останется подтверждение существования этого момента и меня в нем. И как люди жили раньше без возможности делиться своим миром с окружающими? С окружающим миром, бесконечно сравнивая его разновидности.

Утро в этом доме пахнет вечной глазуньей и тостами. Глазунью ест папа, вот сколько его знаю, столько и ест. А тосты ест Виталик, он макает их в молоко и кусает, вытянув шею так, чтобы молоко не капнуло на брюки или скатерть. С сегодняшнего дня в доме запахло еще и богомерзкими шпикачками, которые едим на завтрак мы с Людой.

– Лена, не понимаю, как ты можешь это есть, еще и ребенка кормить, – каждое утро будет вздыхать мама.

А я буду пожимать плечами и, подражая ее интонации, сокрушаться над зависимостью от глутаматов и отсутствием мозгов в «красивой голове».

Голова у меня красивая и умная. И одинокая. В день рождения Люды муж спустился на этаж ниже и отметил праздник с новой соседкой, которая купила квартиру на первом этаже перед самым Новым годом. Своего рода чудо, вообще. Эта квартира долго не продавалась. А та девушка буквально мимо проходила. Мы познакомились с ней в новогоднюю ночь, во дворе. Она пила розовое вино прямо из горлышка и держала в руках палку-салют. Говорила, что отмечает в одиночестве, но выглядела она такой счастливой, что я тоже захотела праздника в одиночестве. Ну и пожалуйста, следующий Новый год отмечала одна, ну как одна, с полугодовалой Людой на руках. Я держала ее на коленях и старательно зажимала ей уши, чтобы ребенок не испугался грохочущих фейерверков.

Ну а последующие праздники мы с Людой уже отмечали у моих родителей.

Потому что: раз – я продала квартиру в том доме и вернулась в родной город, где жили мои родители, два – ребенок подрастал, и в частном доме ему можно было дать больше свободы – воздуха, прогулок, сугробов и бабушко-дедушкиной любви.

В этом году Люда впервые собиралась на утренник. Она изъявила желание быть елочной игрушкой, и бабушка с радостью принялась за заказ. Ее швейный стол всегда стоял в гостиной, потому что мама с папой редко закрывались друг от друга в разных комнатах. Она шила, а он читал, изредка они поглядывали друг на друга и улыбались. Тридцать лет вот так – глядели молча друг на друга из разных углов и улыбались.

Мама завалила пространство вокруг серебристым тюлем, лентами, блестками, стеклярусом и бисером. А я, наблюдая, как в ее руках искрится будущий костюм моей дочери, втайне мечтала тоже стать елочной игрушкой и надеть еще хотя бы разочек какой-нибудь новогодний наряд и пуститься в пляс вокруг елки, держа за руку медведей, зайцев и других сказочных персонажей.

Но отец прав, в мире не осталось персонажей из сказок. Сплошь псевдогерои, спасающие псевдомир. Мир, превратившийся в картинку в социальных сетях, ну, в крайнем случае, в пятнадцатисекундное видео. Видео, которое лично я предпочитала бы смотреть без звука. Потому что многие вокруг меня выглядят гораздо достойнее, чем звучат.