Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №12/2020

Виталий будет расческой – костюм уже утвердили на семейном совете, придумали, где взять «щетину» и как прицепить к затылку. А на животе я предложила сделать зеркало. Виталику идея понравилась.

– Ко мне все девчонки на утреннике будут подходить и разглядывать себя, – довольно заявил он.

– А тебе не рановато девчонок клеить? – улыбнулась я.

– Лена, не рановато. Надо практиковаться хорошенько, чтоб потом не попадать впросак, как теоретики.

Ух. Мама с папой посмотрели друг на друга, улыбнулись, потом глянули на нас и снова погрузились в свои дела. Мама – в расческу, папа – в финансовые документы своей компании.

– Ты даже под Новый год не даешь себе отдыха? – не удержалась я.

– Доча, кто, если не я?

– Сейчас принято делегировать. Даже курсы такие есть, представляешь?

– Сейчас курсы даже как посра… ой, в общем, как кофе попить есть. Это не значит, что надо за этим бредом следить. В моей компании все занимаются своими делами. А я – своими.

– Это правильно. – согласилась я. И согласилась совершенно искренне.

– А у тебя на работе что?

– Все хорошо. Уволилась. Ушла на фриланс пока.

Деньги те же, свободы больше.

И это была правда. Мне стоило большого труда оставить офис и перейти на домашнюю работу. Нет, меня никто не заставлял, и коллектив абсолютно устраивал. Просто количество заказов на фрилансе росло, с ними рос доход, и я поняла, что надо решиться – либо туда, либо сюда. Иначе привет недосып, усталость и раздражительность.

Она каждое утро подходит к коллекции, выбирает себе любимчика на сегодня, кладет в карман и ходит с ним до вечера. Вечером ставит на место, а утром выбирает нового.

Первую неделю дома я никак не могла собраться, сконцентрироваться и отвлекалась на посторонние дела. Мне вдруг захотелось все чистить, мыть, выкидывать хлам и перебирать старые вещи. Я дотягивала заказы до критической отметки – до дедлайна – и писала их потом ночами. Через неделю я поприветствовала тех самых «недосып, раздражительность и усталость», а заодно и серо-зеленое лицо, красные глаза и непрерывно колотящееся от кофе сердце.

Так я научилась планировать время, устроила себе уютное рабочее место, купила крутую кофеварку, перестала терпеть глупое прозвище, которым меня одарили коллеги – Елка, – и отдала Люду в детский сад. Раньше дочка сидела с няней.

– Интересно, а чего не говорила? – Видно было, что папа напрягся.

Его всегда мучило то, что он может не заметить, что мне нужна помощь. Зря, я считаю. Я всегда с проблемами шла именно к нему. И продолжаю идти.

– Да ты знаешь, я как-то внутренне не заметила особых перемен. То есть я как бы не уходила никуда и так же работаю – та же специальность, те же проблемы с «самыми умными» заказчиками. Я вообще сейчас только осознала, что не рассказала вам про увольнение.

– А, ну ладно. – Папа успокоился и снова уткнулся в бумаги.

Люда в это время напихивала в его тапочки игрушки из киндер-сюрпризов. Из тех яиц, что продавались в девяностых, – с крутыми игрушками и коллекциями. Я собирала их и выставляла на стеклянном столике в холле. Под полкой с маминой косметикой. Они так там и стоят до сих пор. Стоят и вызывают у Люды просто какие-то волны восторга и радости. Она каждое утро подходит к коллекции, выбирает себе любимчика на сегодня, кладет в карман и ходит с ним до вечера. Вечером ставит на место, а утром выбирает нового.

– Вся в мать, – каждое утро смеется мама.

– И мать в мать, – смеюсь я в ответ, а папа нарочито недобро хмурится, подыгрывая нам.

На утренник, который организовали в компании отца, мы пошли всей семьей. Тридцать первого числа в одиннадцать часов. Мне кажется, идеальное время для утренника. Дети с утра подготовленные, получившие мощный заряд сказки, раньше засыпают в новогоднюю ночь, а еще – дольше верят в Деда Мороза.

Почему-то потерять веру в Снегурочку не так страшно, как в него. Признаться, где-то глубоко внутри я и сейчас верю в Деда Мороза, ежегодно жду от него подарков, прекрасно понимая при этом, что приоритет всегда останется за детьми. А их много. Так много, что одаривать верящих дылд вроде меня накладно.

Но, помимо подарков, есть еще и чудеса, на которые, собственно, я и рассчитываю.

Отношения с чудесами у меня взаимные – они любят в моей жизни случаться, а я люблю их приветствовать и принимать от всей души. Даже последнюю пачку молока в магазине я считаю настоящим чудом. Ведь до другого магазина идти далеко, а Люда кашу на воде есть не будет. Или вот еще: разве не чудо, что все мои заказчики дисциплинированно отправили задачи заблаговременно, тем самым дав мне возможность выполнить всю работу до Нового года и уехать к родителям аж на целую неделю. Я бы и тут поработать могла, но расслабиться и ничего не делать намного приятнее. О’кей-о’кей, история с бывшим мужем не в счет… Но и тут есть место чуду. Если бы не все это, я так и осталась бы далеко от родителей, в городе, где мне было грустно, скучно и одиноко.

В общем, давайте чудеса! Я здесь, вся по-домашнему уютная и спокойная, готова к переменам, чудесам и новому году с его новым счастьем.

Конечно, так не интересно. Счастливые истории должны случаться с кем-то, кто переживает что-то страшное в жизни. Для них уготован Новый год и все его события. Для всех, кто заблудился, запутался в себе и в жизни, кто очерствел душой – для них Новый год и его рождественская история. Чтобы увидеть ангелов прошлого, настоящего и будущего – и переосмыслить свое существование. И право на него.

Для всех, кто с печалью смотрел на витрины с едой, кто считал гроши, надеясь найти в разодранном кармане хоть крошку, если не еще одну копеечку, – им чудеса нужнее. Им нужнее голливудские герои с пачкой денег в пакете из-под бургеров. Для детей, которые засыпают с мыслями о родителях. Одни с мыслями, чтобы эти родители появились, а другие – с мыслями, чтобы уже имеющиеся папа с мамой их полюбили наконец и хоть один вечер не лупили почем зря.

Для них – чудеса.

А не для таких, как мы – счастливых и удовлетворенных своей жизнью. Сытых и любимых. Я даже мужчину не жду. Знаю, что однажды мы встретимся и все у нас будет хорошо. Смотреть в оба, подыскивать варианты – сейчас не хочу. А завтра будет видно.

И я с радостью отдам свое чудо тому, кому оно нужнее, втайне надеясь, что чудес хватит на всех. Что сама выдумала эту глупую дискриминацию по уровню счастья в крови. Сама стыжусь своего спокойствия, переживаю, что получила его незаслуженно в то время, пока другие получают оплеухи от жизни, сходят с ума или сводят с ума других.

Люда и Виталик, взявшись за руки, кружились вокруг пушистой искусственной елки, украшенной пластиковыми игрушками. Ее неправдоподобно зеленые «лапы» не опускались под тяжестью украшений, потому что пластик легче стекла. Это дома елка – благополучная. Украшенная игрушками со всего мира. Шоколадницей из небольшого швейцарского городка – в пышной юбке, развратно румяным лицом и горячим шоколадом на подносе. Исконно немецким хлопчиком, который, почему-то как брат, похож на швейцарскую деву. Запорошенные снегом избушки, младенцы, персонажи из любимых мультфильмов. Дома на нашей елке можно встретить сразу четыре поколения семьи и половину мира.