Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №10/2021

Железку перешли, глянь – а поганца уже и нет. Леночка погрустнела так, жалко ей было его отпускать. Что за беда: ведь так она плакала, когда он сбежал, еще и колечко Лялькино прихватил, и деньги из тумбочки, и серебро столовое.

Леночка как раз с одноклассницей тогда со школы пришла, а я вот бегаю… Нехорошо вышло… Леночка у нас с Лялей поздняя девочка. Что было в нас сил, все ей и положено. Ну ничего, ничего, я еще на что-то гожусь…

Ой, в боку закололо. Надо за стеночку подержаться. Открыл глаза – а косо все как-то. И не выпрямиться, что за беда? И магазин какой-то не тот, зеленое что-то. Ус… Ка… Ксув… Вкус… Ой, голова кружится. Ой, не до мороженого мне. Лучше дома своих девочек подожду, кашку сварю гречневую полезную, с молоком. Не надо мороженого, все это гадость неполезная, в передаче «Здоровье» говорили. Тяжко мне что-то…

Глянь – идет парень такой большой, что трактор. Точь-в-точь сослуживец Костя, его еще бегемотом звали за рев. Он как зевнет, так все упадут. Машка, жена его, все ругалась: некультурно, Костя, нельзя так, Костя. Нет Кости уже сколько лет… Из окна спьяну выпал год назад, говорили… А мужику и шестидесяти не было, жалость какая.

– Молодой человек, помогите, пожалуйста. – Странно так: говорю одно, а получается каша какая-то.

Парень фыркнул только:

– На работу надо, это у тебя дела нет. – А голос противный такой, пискля, даром что здоровяк.

Осерчал: молодняк, а тыкает. Хотел добавить что-то, но язык что тряпка во рту, а парень уже исчез. Голову держать тяжело-то как! Мимо прошуршало что-то голубое. Выдавил:

– Помогите!

Остановилась. Мелкая такая, светленькая, глазенки большие. На Леночку… нет, даже на Анюту похожа больше. Анюта вырастет, такой и будет. И дедушкам на улице станет помогать, не то что этот пискля…

Девушка под руку взяла, все причитает про скорую зачем-то. А чего мне эта скорая? Только Леночку тревожить… Она и так нервничает много, мужики подлецы одни, на работе начальница лютует, не хватало еще, чтобы папка кровь ей портил-то.

Тут пискля вернулся. Бормочет что-то себе. Еще бы, перед девонькой-то повыделываться надо. Шаг сделал и уже бросает, главное. Все, говорит, дальше не пойду. А мне домой надо, еще обед приготовить, Анюта аппетит нагуляет, кушать захочет, а я кашку не сварил.

Девушка про такси все спрашивает, а зачем такси, если здесь до перехода, а оттуда уже два дома всего? Да и деньги какие дерут за такси, все там обманщики одни! По телевизору говорили, как болельщика футбольного за три мои пенсии по Москве покатали! А я вот этого транжирства новомодного не понимаю. Как будто рук нет самим сделать, а ног – дойти.

Тащат меня все, тащат. Неудобно так, пискля в сторону отворачивается, как будто убежать все хочет. Самому же несподручно, надо бы подсобить. Я к нему, а он от меня. Чисто Леночкин поганец… Говорил ей, присмотрись сначала к парню, потом уже в загс. Да дело молодое, скорое… Леночка уже с животиком замуж выходила, что уж было поделать? Зато Анюта есть… В кошке… в окошке… в окошке наше солнышко. Не так что-то…

Тут навстречу Рая идет с девочкой какой-то, та в сторону как шарахнулась, будто черта увидала. Рая захлопотала все, ерунду про меня какую-то наплела, говорит, что до самого дома придется тащить. Я уже за писклю вцепился крепче, чувствую, что тикать вздумал.

А Леночка и повторяет опять: машину возьму, машину. Ну, хочет меня прокатить доченька, и ладно, что-то она ругается на меня часто, осерчала на меня как будто, а за что, и не знаю…

Железку перешли, глянь – а поганца уже и нет. Леночка погрустнела так, жалко ей было его отпускать. Что за беда: ведь так она плакала, когда он сбежал, еще и колечко Лялькино прихватил, и деньги из тумбочки, и серебро столовое. Я ей говорил: давай в милицию, а она только отделывается, мол, жалко его, посадят же. Ну да, жалко. Все-таки папка Анюты… А где Анюта?

С Леночкой две минутки буквально проехали, а тут меня чуркобесы какие-то из машины тянут. Думаю, это еще что за порядки такие? Хочу поругаться, а не выходит. Но Леночка довольна, а если она довольна, то мне-то чего пылить-то?

До квартиры довела меня, позвонила зачем-то, я и удивился. Кому еще дома быть, кроме нас? Анюту же одну не оставишь, мала еще.

Леночка завела меня, велела дома сидеть, а сама ушла. Вечно она так уходит, бросает меня, будто и водиться со мной не желает. Ничего-ничего, я сейчас девочкам своим кашку сварю… А молока-то и нет, голова моя дырявая! Надо было Леночке сказать, чтоб купила. И мороженого все-таки, пусть деточка порадуется!

– Анечка? – Я позвал.

Тихо так. Нет ее.

Так с кем же Анюта?

Его то и дело по всему району вылавливают, иногда с полицией. Тут уже все знают: гулять ходит, внучку все ищет. Бывало, меня Анютой называл тоже. Бабушка раньше все ходила к ним в гости с вареньями своими да огурцами, меня с собой таскала. Пипец, как меня этот дед пугал: перекошенный весь, слюнявый, криповый такой. Хорошо еще, тетя Лена попросила бабулю без меня приходить: типа, он слишком волнуется, потом по всей квартире Анюту ищет. Да и, я так думаю, тете Лене тоже не очень-то кайфово меня видеть: я ж чуть старше дочки ее. Я, если в реале, вообще никому из них не хочу попадаться на глаза, да когда через стенку живешь, не получается.

Как все было-то, мне бабушка рассказала. Теть Лена пошла в магазин за молоком, а Аню свою оставила с дедом. Тогда-то он здоровый был, чего б не оставить-то. Он на кухне гречку варил, а Аня на подоконник забралась. Там сетка защитная вроде была, дед сам крепил, он же рукастый. Как-то и не боялись окна оставлять открытыми. А этаж у нас одиннадцатый, так что…

Дед поворачивается, а Ани нет. Самая жесть, что он еще не сразу понял, по квартире ходил, искал. Бабушка слышала, как он звал: Анюта, Анюта, Анечка. А потом крик и тишина. Бабушка испугалась, давай им звонить, а никто не отвечает. Тут теть Лена из магазина как раз вернулась. Открыла, а дед валяется уже. И в окне сетка сорванная. Теть Лена сразу все поняла. Хорошо еще газ вырубить успели, а то ж там эта каша сгорела на плите, до сих пор как будто воняет в квартире. Меня от этого запаха гречневого мутит, как она рассказала. В школе даже в столовку иногда войти не могу, сразу девочки кровавые в глазах, ага.

История вообще, да? Вот так вышла на пять минут за молоком, а вернулась – дочки нет, батя инвалид. Бабушка им помогала, конечно, как могла, она у меня добрая, кошек всех в округе кормит. Но потом мне говорит: сил нет уже. К ним заходишь и как в черную дыру падаешь. Энергетика плохая, говорит. Я в эту всю муть зомбоящиковую, конечно, не верю, но зависать у них и правда совсем неприкольно. Теть Лена давно могла бы замуж перевыйти да взять себе хоть ребенка, хоть котенка, а она все по церквям бегает да квартиру освящает. А деда жалко, конечно.