Альманах - Альманах «Российский колокол» № 4

А Мир – он большая сцена, где каждый над жизнью властен.
А жизнь – то кусочек света, зажатый в твоих руках.
Тут каждый так хочет сласти, не зная, что в жизни счастье,
Лишь вечность тысячеглаза сдувает со сцены прах.

Учи откровенье это, и жизнь тогда станет светом,
А кровь, что в тебе струится, разносит по телу страсть.
Еще не родилась радость огромным цветов букетом,
Которым одарит вечность игравших на сцене вас.

– Петренко!
– Слушаюсь!
– Такая, братцы, штука.
Мы проиграли, как продали связку лука.
Да, мы Россию комиссарам проиграли,
Но не предали душ своих, не запятнали.

В нас замирает дух проигранной России.
Петренко, мать твою! Все, что там есть, неси нам.
– Там нет закуски, только водка.
– Грусть на плечи!
Так мы закусим водкой водку. Водка лечит.

– Поручик, помните прогулки вдоль лимана?
– Забыл друзья, но помню дуло я нагана.
Мне повезло, не пулю – дал наган осечку.
Мне бы не греть теперь спины у нашей печки.

– Так выпьем, братцы, за поручикину спину.
– Молчите, сударь! Попрошу на середину.
– Вас мало били? Не хватает вам дуэли?
Да это ж водка, господа. Ну, в самом деле…

– Петренко!
– Слушаюсь!
– Неси быстрей газеты!
Что там? Читал? Про экипажи и кареты?
– Ваше Благородие, не грамотен нисколько.
Картинки разве что смотрел, картинки только.

– Как жизнь, товарищ мой Петренко?
– Да не скука…
Мы проиграли, как продали связку лука.
Да, мы Союз американцам проиграли,
Но не предали душ своих, не запятнали.

И новый дух летит, витает над Россией,
Плюет он в нас, а мы его и не просили.
– Здесь столько водки, обойдемся без закуски.
Так мы закусим водкой водку. Пусть по-русски.

И чтобы в спины нам отечества осечки,
И чтобы греть свои мечты у доброй печки,
Не умирать, а жить за общую идею,
Где ни поручик, ни Петренко не злодеи.

Ты моя вселенная и мое снотворное,
Необыкновенная, светом вся наполнена.
Ты моя и Англия, и моя Япония.
Я тебя открыл давно. Ты моя симфония.

Материк и острова, части ты и целое.
Ты зеленая трава, небо сине-белое.
Голосок волной журчит, успокоит, катится.
Ты надеждою бежишь, пропадаешь, прячешься.

Я ищу тебя давно меж камнями берега.
Я открыл в любовь окно, как открыл Америку.
От окна бегу к дверям – чудится звоночек.
Не забуду ничего, что ты, радость, хочешь.

На душе моей сквозняк от окна открытого,
И по небу вдаль летят мысли позабытые.
Их немного, и они пролетают стаями.
Ты послушай, обними крыльями усталыми.

Ты звезда ночей моих и строка летящая,
Слово мое острое, верное, кричащее.
Ты глоток воды в горах ледника, что тает.
Ты свобода, я же раб. Снова не хватает.

Ты моя прекрасная и моя покорная,
Море с белой пеною бурное, но вольное.
Я стою на палубе, вглядываясь в даль.
Радость, вечно малая, грусть моя, печаль.

Вой, огонь! Он стремится наверх и взлетает,
И взорвет, и разделит, коснувшись при встрече.
А вода, отпуская, касаясь, все лечит,
От нее лед растает. В огне тоже тает.

Из голов опускается с мыслями в тело
И дождями из глаз океаны наполнит.
А огонь из сердец возникает – запомни.
И гудит им зажженное тело умело.

Воплощает стремление женщины к мужу,
А вода – то любовь без границы сыновья.
А пожары сердец – вы разноситесь кровью
И боитесь лишь слез, разрушая и муча.

И огонь вырастает в нехватку и жажду,
А вода успокоит святою молитвой.
Где она освятит, воскрешая убитых,
Там меняет цвета он, восходит, отважен.

О огонь, разрушитель и вечный анализ.
О вода, примирительный синтез и время.
И, друг друга сменяя, идут поколения
Меж огнем и водой, и недолго осталось.

Я дарю тебе Землю – внемли,
Я дарю тебе душу – слушай,
Нарезая на страны Землю,
На слова разрывая душу.

Со слезами бросаю рано,
А ты скажешь: «Роса на травах»,
А слова прорастают странно,
Вас деля на иных и правых.

Косари поутру проснутся
И пройдут по полям, по росам,
А лучи к тем словам пробьются,
Из-за тучек лучи от солнца.

Разбегаются люди в страны
И слагают слова те в песни.
Их поют над Землею рьяно.
Из-за них мир такой чудесный.

Все, вобравшие силу солнца,
Все, сплетенные в строки, вьются,
Под их музыку пляшут звезды,
По ночам звезды так смеются!

А потом подарю я музу,
Чтоб не спал ты ни днем, ни ночью
И слова чтоб бросал ты в души.
Ты ведь тоже быть Богом хочешь…

Вам, людям, любящим стихи.
А кто не любит – разве люди?
А что еще любить мы будем
Среди безжизненной тоски?

Вам, людям, ищущим строки
В безумстве ямбов и хореев.
Слов безоружные полки
Спешат по жизни акварелям.

Вам, обладающим душой
Неравнодушной и кричащей.
А мир, суровый и большой,
Лишь огоньков мерцанья в чащах.

Вот бы собрать те огоньки
В костер большой и стать всем рядом,
И в жар бросать ему листки,
И пить любви стаканы с ядом

До дна, а есть ли в жизни дно?
А там, на дне, желанья гуще?
А счастье, что на всех одно?
Так будем проще, станем лучше.

Соответствуя выбору,
В темной башне ползет он вверх
По ступеням, что выбил их,
Кто однажды ушел на смерть.

Берег полон камней и скал,
Ни домов, ни людей.
Но маяк над протокой стар.
Кладбище кораблей.

Над ступенью разрушенной
Зависает нога,
В руке факел потушенный,
И крута, и долга

Исчезает дорога вверх:
Поворот, поворот.
А внизу притаилась смерть
И хозяюшкой ждет.

На свободу он выбрался,
Нет пути дальше вверх.
Но нет глаза у маяка –
Много бурь прошло, лет.

И стоит там теперь, где глаз,
Зажав факел в своей руке,
Непогибший в бою спецназ,
Безоружный и налегке.

Где на мачтах в ночи огни,
Там эскадра близка.
Счет идет на часы, не дни,
И не факел – горит рука.

Вверх салют тем, кто встретил их
У подножия маяков.
Обгоревшего сердца миг
Над молчаньем веков.

Когда поешь не потому, а вопреки,
Когда живешь, а жизни цель теряешь снова…
Я не прошу твоей, я требую руки,
Ты ищешь ключ, но дверь откроет только слово.