Журнал «Если» - «Если», 2004 № 08

— Боже, — прошептал мистер Леру.

Все снова посмотрели на него.

— Если это посланник лукавого, — сказал Уистан, — разве не был бы он красив и мудр, чтобы обольстить нас? Только святой властитель наших судеб мог подвергнуть нас испытанию с помощью ухмыляющегося дурня.

Мистер Леру согнал с лица нервную усмешку.

Бьортнот покачал головой.

— Нам нужен знак!

— Другой луч звезды? Или нечто большее? — спросил Уистан. — Разве то, что в апреле коровы не телятся, а куры не несутся, недостаточный знак?

Слова прозвучали предостережением для мистера Леру, но прежде чем он успел осознать это, священник с крючковатым носом и блестящими глазами под мощными бровями принялся махать руками.

— Сожгите их, — восклицал он. — Сожгите их всех.

— Я всего-навсего простолюдин, — сказал Дреориг, почтительно кланяясь, — но тоже умею писать и читать, и я знаю, что он вовсе не с корабля из серы. Я взял его в плен всего шесть часов назад вместе с другим, одетым так же странно, но таким же человеком, как вы или я.

— Ты лжешь, — заявил Хротфут, отводя кулак для удара.

— Да благоденствует церковь, — сказал Дреориг, весь съежившись и торопливо крестя воздух. — Я тоже жил у монахов!

— Стойте! — приказал Бьортнот. — Я не потерплю, чтобы мои таны раскололись накануне битвы. — Он перевел взгляд с мистера Леру на Дреорига, потом на своих танов и придворных. — Это увело нас далеко от истинной проблемы. Должны ли мы атаковать или воздержаться от атаки?

— Огненные слова приказывают воздержаться.

— Из-за вашего предателя-брата у нас осталось мало людей, чтобы выдерживать атаку за атакой, — заключил Хротфут. — Мы должны ударить, пока еще есть силы.

— Этот неиспытанный воин забыл обо всем ополчении, — сказал Уистан. — Люди в этих местах сыты и здоровы.

— Новички, не искушенные в жестокой буре войны, — отпарировал Хротфут.

— Такие же новички, как и ты, болтун, — возразил Уистан.

— Никчемные скотоводы, еще не отмывшие ноги от навоза. Посмотрите, вон у того даже нет сапог, какие-то жалкие тапки.

— В битве побеждает тот, кто в большей мере человек, — ответил Уистан.

— Твой совет кажется лучшим, — решил Бьортнот. — Воздержимся.

— Тогда разрешите мне присоединиться к ополчению, — сказал Хротфут, покраснев. — Это простолюдины, но они завтра увидят радость меча. Дайте мне возможность подтвердить, что я не зря ношу свое имя — Гневная Нога, которая топчет лица мертвецов! Убитым не будет радости!

— Иди, — разрешил Бьортнот. — И возьми с собой чужака. И его защитника.

— Но, господин мой… — взмолился мистер Леру.

Бьортнот обернулся к нему, и тут мистер Леру осознал, что самое мудрое будет отойти в сторону, дабы история могла твориться свободно. Даже вручить свою судьбу Хротфуту, с этой точки зрения, было бы лучшей возможностью. А если он не будет лезть не в свои дела и попробует сидеть очень, очень тихо, то, возможно, уцелеет в битве и завтра в сумерках сумеет ускользнуть назад, к обрыву, и отыщет исчезнувшего Дитера.

— Простите меня, господин, — сказал он, — я ничего не хотел сказать.

— В тебе есть что-то странное, — сказал Бьортнот, оглядывая его. — Я побеседую с тобой, возможно, после битвы — если мы оба еще будем живы.

— Как пожелаете, мой господин, — ответил мистер Леру.

— Больше не мешкай! — заорал Хротфут и подтолкнул Леру вперед.

— И не вздумай сжечь его, — предупредил Бьортнот. — Если я узнаю, что ты сделал это, вира будет равна целой корове.

— Целой корове, — вздохнул Дреориг. — Вот бы меня оценили так высоко.

— Не пересчитывай своих врагов, пока они не убиты, — произнес Хротфут, многозначительно взглянув через плечо на мистера Леру.

Мистер Леру совершил небольшой прыжок, чтобы оказаться рядом с Дреоригом.

— О чем он говорит? — спросил Леру монаха.

— Брат Экберт умел свертывать молоко и заговаривать бородавки с помощью болотной ряски… Но его колдовство не идет ни в какое сравнение с вашим.

— Я не колдун!

— Тогда как ты объяснишь, что упал с неба?

Мистер Леру замер.

— Шевели ногами! — приказал Хротфут.

Мистер Леру двинулся дальше.

— Вы видели, как мы появились? — тихо спросил он Дреорига.

— И спрятался в лесу, потому что понял: вы тоже боитесь людей с моря, но молчал об этом, чтобы Хротфут и его священник не бросили вас в огонь.

От ощущения близкой опасности у мистера Леру подогнулись колени.

— Спасибо, спасибо вам. А я никак не могу отблагодарить вас.

— Нет, можешь.

— В самом деле?

— Я дал обет не проливать кровь, но ты мог бы заколдовать меня, чтобы завтра после битвы я остался в живых.

— Я не могу.

— Разве я не спас жизнь тебе и твоему спутнику?

— Я хочу сказать, что это не в моей власти.

— Колдуны всегда так говорят, если их попросить о чем-то стоящем. Сделать так, чтобы соседскую корову раздуло, найти наперсток, который потеряла твоя жена, сварить любовное зелье — пожалуйста. Но попроси их о чем-нибудь полезном и тут же услышишь, что их возможности ограничены. Хорошо, по крайней мере наколдуйте мне богатство, чтобы я мог снова купить благорасположение монахов и опять мог бы спать на сухой соломе.

— Попробую что-нибудь придумать, — пообещал мистер Леру.

— Они с трудом шли, вдыхая запахи кожи, металла, едкого пота, дыма костров из зеленых ветвей и сырых листьев. На них, оторвавшись от корки хлеба, удивленно таращили глаза. Там и тут священники, переходившие от группы к группе, чтобы выслушать исповедь, останавливались и провожали взглядом небольшую процессию, и во все стороны разбегались слухи, словно полевые мыши: вот он! Да, тот, кто вызывает молнии. Говорят, это демон.

— Скажи нам, кто ты, — крикнул один из солдат.

— Преподаватель истории раннего Средневековья.

— О горе мне!

— Но меня обещали повысить.

— Он летает по небу на комете.

— Эта комета появлялась в прошлом апреле?

— Да, во время весеннего сева.

— Именно этого я и боялся. Возможно, сейчас вовсе не битва при Мэлдоне.

— Что, господин?

— Ничего, ничего.

Кто может знать, как назовут битву, прежде чем она состоится? — подумал мистер Леру. Иногда даже будущие историки расходятся во мнениях. Скажем, битву при Антиетаме южане называют «при Шлисберге».

Никакого сомнения: речь идет о комете Галлея. А мистер Леру прекрасно знал, в каком апреле состоялось ее явление — в апреле 1066 года. Это зафиксировано в «Англосаксонской хронике», это выткано на гобеленах из Байё как знамение того, что Вильгельм Завоеватель разгромит короля Гарольда. Неужели компьютер Дитера ошибся и отправил их не только в другое место, но и в иной век?

— Какой сейчас год? — спросил он.

— Точно тот, в который наш добрый старый король умер, и на трон взошел новый король, — ответил Дреориг. — А участь бедного человека плачевна, как и прежде.