Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №07

— Что ж, правильно. На сей день — именно так. А прежде, прежде как эти земли именовались? Что вы скажете, гардемарин Черкашин?

— Далмация, Далматинское побережье, ваше превосходительство.

— Верно, Далмация, славянские, стало быть, земли. Отсюда, из этих краев, приходили в Россию, на русскую службу, отменные моряки. А ну-ка, кого из них вы знаете?

— Адмирал Змаевич, — не очень уверенно произнес Мещерский.

— Так-так, верно, адмирал Матвей Змаевич. И чем же он отличился? Ну-ка, гардемарин Черкашин!

— В 1714 году, командуя галерами при Гангуте, взял в плен шведский фрегат «Элефант».

— Точно так, это одно из его славных дел. Ну, а теперь вот, видите, с левого борта земля. Что сие есть?

— Остров Велья, я у штурманов справлялся, — ответил все тот же Черкашин.

— Верно, остров Велья. А что это за название такое? Откуда оно, что означает?

Оба гардемарина смущенно молчали.

— Так-так, не знаем. Однако — ежели даже и не знаем — беда не так уж велика. А вот когда не знаем и знать не хотим, — это уже хуже. Вот у меня на столе лоция. И что же в ней об этом самом острове Велья сказано? Посмотрим. «Остров Велья — в древности Курикта, Сирактика, а по венецианской истории — Веджия». По-сербски же остров сей зовется Крк. В этих краях вообще ведь едва ли не все названия двойные — славянские, коренные, и более поздние, австро-итальянского происхождения. Так вот, название Велья наука топонимика — а наука эта морскому офицеру, должен заметить, далеко не бесполезная — трактует как происходящее от латинского «старый», по другому же мнению — от «стражи». Ну, а Крк, по той же топонимике, связан с «шеей». Да и Фиуме, куда мы следуем, по-сербски именуется Риека, сиречь река. Там и вправду река в бухту впадает. А Фиуме — в то же время итальянское преобразование латинского «Флумен», что означает по-русски «река». И Антивари, где вы нашалили, назвали так потому, что расположен сей город как раз напротив города Бари, что на адриатическом берегу Италии. По-сербски же город этот зовется просто Бар.

Однако хватит. Время идет, скоро ворочать будем, к рейду Фиуме пойдем. Вон она, гора Учка, двугорбая, видите? По ней из Фиумской бухты погоду предсказывают.

А за сим прошу подняться вместе со мною на мостик. Там мы еще кое о чем побеседуем.

На мостике после салона было прохладно. От солнышка защищал тент. Ветерок освежал разгоряченные лица. Отряд шел строем кильватера. За «Цесаревичем» держался «Рюрик», замыкал строй «Богатырь».

Адмирал улыбался, он был доволен. Если бы не «Слава», оставшаяся в Тулоне из-за неисправности в машине, и вовсе было бы неплохо. Надо же, сподобился на старости лет в дипломатической миссии участвовать. И почетно, и хлопотно. Конечно, великий князь Николай Николаевич очень корректен и ни в какие сугубо флотские дела не вникает, но все же само его присутствие заставляет постоянно быть начеку. Насчет дисциплины он строг. Вот и в Антивари гардемаринами был очень недоволен. Адмирал ездил вместе с Николаем Николаевичем в Цетинье поздравлять его тестя князя Черногорского со счастливым пятидесятилетием правления. Черногорец был тронут и, принимая российский фельдмаршальский жезл, даже прослезился. Пировали несколько дней. А в Антивари их дожидался отряд. Оттуда Николай Николаевич отправлялся в Фиуме уже как частное лицо, и корабли шли теперь под флагом адмирала. Ну что же, Фиуме рядом. Проводим великого князя, и, с Божьей помощью, домой...

— Ну-с, молодые люди, — обратился адмирал к почтительно державшимся в сторонке гардемаринам, — подойдите поближе и ответьте-ка вы мне на кое-какие вопросы. Вот, к примеру, стою я на мостике, с правой его, как вы видите, стороны. А как поднимались мы, здесь капитан стоял, командир корабля, стало быть. Увидел меня и сразу же на левое крыло ушел. И вообще — правая сторона неким почетом пользуется. И трап правый — почетный. В чем дело? Почему правый, а не левый? Ну-ка, гардемарин Черкашин.

— Такова традиция, ваше превосходительство.

— Традиция... Да, такова традиция. А традиция — фундамент дисциплины, а на ней держится служба. Но почему, откуда она завелась? Не из пальца же высосали! А вот у португальцев почетная сторона как раз не правая, а левая... Это почему? Ну-ка, князинька? Молчите! А вы, Черкашин? И вы не знаете? Вот вам и традиции, неведомо откуда взявшиеся... А ведь ответ-то есть и не так уж, ежели подумать, сложный. Традиция, по энциклопедическому словарю, есть «передача обычаев и практического их выполнения от дедов наследникам или одним поколением другому путем слова без записи». Так почему же все-таки появился на европейских флотах, исключая португальский, этот самый обычай — считать правую сторону корабля почетной, парадной? А пошло это оттого, что мыс Горн и Магелланов пролив впервые были обойдены англичанами и испанцами с оста на вест, то есть — правым бортом!

У португальцев же знаменитый их мореплаватель Васко да Гама обогнул мыс Доброй Надежды, идя с веста на ост, си-речь левым бортом. Вот вам и традиция.

— Позвольте вопрос, ваше превосходительство, — обратился к адмиралу князь Мещерский. — А вот у англичан, скажем, есть обычай: в кают-компании бутылку передают из рук в руки вокруг стола. Каждый себе сам наливает. Но упаси Бог пустить ее по солнцу. Беды от этого, говорят, не оберешься. И себе самому, и кораблю.

— Понял вас, князь, понял. Как видно, вы в этих обычаях — дока изрядный. И я тоже обычай сей знаю. Да ведь и у нас нечто подобное встречается. Когда сам я молодым мичманцом еще был, у нас в кают-компании полагалось не просто выпить, а еще и стаканом по столу пристукнуть. Ну вот, втравили вы старика в воспоминания. А у нас ведь впереди дела. Вот, ворочать пора, пойдем на внешний рейд Фиуме, а там — салют наций — тоже, надо сказать, традиция — и — на якоря... Иван Глебович, — подозвал адмирал флаг-капитана, — распорядитесь, голубчик, к повороту и салюту. И на «Рюрик» с «Богатырем» просигнальте.

Произведя поворот, отряд шел к Фиумскому внешнему рейду. На подходе к крепости с кораблей грянул салют. Адмирал привычно считал залпы... Девятнадцать, двадцать, двадцать один. Все. Сейчас крепость отсалютует — и можно становиться на якоря. Так-так, сейчас, сейчас...

Но нет, крепость на салют не отвечала! Творилось что-то странное. Как реагировать на этакое? Напомнить, что ли, о себе австриякам? Вступить в переговоры? Выяснить отношения? Ясно только одно: по халатности ли, по умыслу ли непонятному или еще по какой причине — но налицо поношение Андреевскому флагу! А тут еще великий князь на борту... С ним этот вопрос согласовывать придется. Надо! Куда же денешься?

Адмирал вызвал через коммутатор великокняжеский салон и, получив согласие, тут же отправился на прием к Николаю Николаевичу.