Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1993 год

Третьего сентября пришли в Амдерму. Здесь нам предстояли те же заботы, что и в любом населенном пункте: закупка продуктов, осмотр снаряжения, лодки, сушка одежды и, конечно же, общение с людьми. На следующий день мы уже снялись и взяли курс на Югорский Шар. Пока стояли в Амдерме, погода была хорошая, солнечная, продолжили путь — испортилась. Небо заволокли тучи, стемнело. Ориентируемся по взлетно-посадочной аэродромной полосе. Когда ее огни кончились, прицепились к огню маяка на южной оконечности острова Местный. К полуночи уже дул умеренный северо-запад. Мы вышли из пролива и гребли на маяк мыса Тонкий. Свет его то горел ярко, то тускнел, то исчезал совсем. Через полчаса кругом одна сырость, огней нет, видимость нулевая. Минут тридцать еще гребли по компасу, приближаясь к берегу. Отдали якорь и стали дожидаться видимости: полярная станция была в пятнадцати километрах, а начало пролива в десяти. Ширина его горла всего шесть километров. Без видимых ориентиров могли оказаться на острове Вайгач и не найти станцию. Рассветает, видимости нет. Компасным курсом приближаемся к берегу до тех пор, пока он не стал виден. Открылся всего за сто метров. Так и ползем вдоль него, огибая все заливы. Исчезает из видимости земля, подворачиваем лодку до тех пор, пока не увидим снова. Через два часа держим устойчивый курс к югу — мы входим в пролив Югорский Шар. Теперь можно сказать — гребная лодка впервые пересекла самое протяженное и суровое море Северного Ледовитого океана.

...Многочисленные экспедиции XVII века, организованные с целью поиска путей на Восток и в Китай, оканчивались неудачно. Большинство мореплавателей или не могли пройти далее Вайгача, или, проникнув до Ямала, поспешно возвращались. Плавания считались опасным делом, и найти желающих сопровождать экспедиции, хотя бы до Печоры, было нелегко.

Первая попытка организовать экспедиции к устьям сибирских рек относится к 1712-1713 годам, когда кто-то из пустозерских или мезенских купцов достиг северной оконечности полуострова Ямал. О другой попытке сообщил в декабре 1721 года французский посол Кампредон. По его словам, Петр I направил экспедицию из Архангельска в устье Оби и Тазовскую губу. Однако о судьбе судов ничего не было известно.

10 июля 1734-го из Архангельска на Восток вышли два коча — «Обь» и «Экспедицией». У острова Долгий кочи экспедиции видел помор Василий Дорофеев (отец М.В.Ломоносова), который 3 сентября, по приходе в Архангельск, сообщил об этом Конторе над портом. 25 июля суда вошли в пролив Югорский Шар. В тот год кочи не смогли обогнуть полуостров Ямал и возвратились на зимовку в устье Печоры. Неудачи преследовали отряд и в 1735 году. Пролив Югорский Шар был забит льдом, и выход в Карское море задержался до конца июля: «И так были в том Шаре ото льдов утеснены, что принуждены стоять на мелях и день и ночь, разными способами от оных отбиваться и едва могли спастись». С трудом пробивался отряд на северо-восток. Борясь с ветром, коч «Экспедицион» достиг широты 73 градуса 11 минут, а коч «Обь» — 73 градуса 4 минуты; затем оба повернули назад. Зимовали суда опять в устье Печоры.

Таким образом, за два года плаваний отряд не достиг устья Оби. Адмиралтейств-коллегия, не сделав упрека за неудачи, постановила, что «без окончания по инструкции в совершенстве, оной экспедиции возвращение оттуда командою не будет». Новым начальником был назначен Степан Гаврилович Малыгин.

Помня о неудачах Муравьева и Павлова, Малыгин стремился поскорее пройти самое трудное место маршрута — Югорский Шар, чтобы остаться на зимовку за проливом. О том же говорилось и в инструкции Адмиралтейств-коллегий: «... ежели за какою крайнею невозможностью в одно лето оной экспедиции в окончание привесть будет невозможно, то для зимования обыскивать пристойного и безопасного места, не отдаляясь оттуда, где способнее изобретено будет; и в том с общего с прочими офицерами рассудения поступать...»

11 августа 1736 года в проливе Югорский Шар, забитом сплошными льдами, Малыгин отправил коч «Обь» под командой Сухотина в Архангельск, а сам перешел на другое судно. Дальнейшее плавание продолжили лишь через двадцать дней, как только подул южный ветер, отогнавший от берега льды. Но уже 14 сентября лед снова остановил продвижение. Намеченная зимовка в устье реки Моржовки срывалась, и отряд вынужден был войти в реку Кара, подняться по ней 60 верст и там зазимовать. В память о той зимовке море к востоку от пролива Югорский Шар было названо Карским по имени реки. И лишь в навигацию 1737 года прошли в Обскую губу...

Обо всем этом я вспомнил так, для сравнения: гребное судно «МАХ-4» участок более чем в 1000 километров, на котором долгое время «ломались копья», прошло за одну навигацию за 19 суток...

Неприветливо встречает Баренцево море. Холодный, уже северный ветер с проливным дождем заставляет интенсивно трудиться, но тепло не приходит. Давно сняты промокшие костюмы «липчанки», не спасают и гидрокомбинезоны Кулика. Воду отчерпывать приходится уже через полчаса — лодка принимает ее и снизу и сверху. Все батарейки испортились от сырости, подсвечивать компас нечем.

И тем не менее надо было вести дневник. Дни настолько похожи один на другой, что если не записывать, то через день все это сольется в одну нескончаемую борьбу со штормами и течениями, приливами, отливами и мелями...

7 сентября, ноль часов. Под прикрытием скалы развожу огонь, благо бересты и смоляка в достатке. Стаскиваю береговой плавник. Через час огонь набирает такую силу, что дождь испаряется, не долетая до земли. Делаю вешела и сушу на них одежду. Трое, четверо суток сушиться будет негде. Предстоит далеко от берега обходить коварную, мелководную Печорскую губу и Гуляевские кошки. От места нашей остановки до мыса Русский Заворот одноименного полуострова 240 километров.

Курс 215 градусов, учитывая магнитную поправку — это 240. Идем на северную оконечность острова Долгий, пройдем между ним и островом Матвеева...

8 сентября, 2 часа ночи. Просыпаюсь от того, что бок лежит в воде. Тут же шарю рукой — в каюте сантиметров пятнадцать воды. Потоки ее низвергаются с неба под раскаты грома и сполохи молнии — гроза. Явление очень редкое в северных широтах, тем более в это время...

9 сентября. Едва рассвело, штурман вылез на гребную вахту. Курс на Болынеземельскую тундру. Ветер северовосточный 6-11 метров в секунду — это для нас благоприятные условия плавания.

К вечеру добрались до поселка Варендей. На его траверзе стоял теплоход «Валдайлес», всего в полутора-двух километрах от поселка.

— На чай будут приглашать, подойдем? — спрашиваю сына.

— Если закуска к чаю будет, тогда подойдем...

10 сентября. Едва рассвело, миновали западную оконечность острова Песякова. Бывший рядом берег сразу оказался в 25 километрах — мы в Печорском море. В сущности, это обширный залив, отделенный от Баренцева моря очень незначительными глубинами и цепью островов Гуляевские кошки. Участок, который сейчас предстояло пройти — 120 километров через море до мыса Русский Заворот, представлялся, пожалуй, самым сложным на оставшемся пути. Плыть южнее островов — можно угодить в 40-километровую Кузнецкую губу и потом возвращаться, огибая полуостров Русский Заворот, а это значит напрасно грести 80 километров; идти через острова — оказаться на мелях,— на карте показаны глубины в тридцать-сорок сантиметров и пески, обнажающиеся при отливах,— и сидеть долго; выбрать путь севернее — при усилении ветра быть унесенным в открытое море и надолго оказаться вдали от земли. Принимаю соломоново решение: грести на юг против ветра к мысу Черная лопатка — 25 километров, а потом по ветру, под острым углом, пересекать цепь островов ближе к мысу Русский Заворот. Удаляться в море и идти курсом на юго-запад к Тиманскому берегу.