Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1989 год

Оставим за скобками факт наличия очистных сооружений. Но вот возникает по тем или иным причинам ситуация, когда предприятию необходимо избавиться от «уловленных» отходов. Оно обязано заблаговременно испросить разрешение у правительства штата. Отдел комплексных проблем экологии должен за 30 дней до предполагаемого выброса сообщить об этом в печати, чтобы дать возможность населению выяснить все, что его интересует, и высказаться. Разумеется, проводятся экспертизы. Могут даже открыться публичные слушания. Так было, например, когда одно предприятие обратилось с запросом на захоронение токсичных отходов, а место захоронения не удовлетворило жителей окрестных графств. Слушания продолжались с утра до ночи в течение месяца. На них собиралось до 15 тысяч человек сперва в спорткомплексе, потом на стадионе. В конце концов было найдено другое место захоронения опасного мусора, удовлетворившее все стороны. Такая «волокита», ясное дело, ни у кого не вызывает ненависти к «бюрократическому ведомству» Пола Уилмса.

— Знаете ли вы, кого в Америке называют NIMBY? — спрашивает Стивен.— Нет? Это «Not In My Bag Yard» — человек, которого не волнует то, что находится за пределами его заднего двора.

(При переводе Дуайт щегольнул знанием русского молодежного сленга: «Человек, которого ничто не колышет».)

— У нас таких людей становится все меньше,— заключает Стивен.— Десять лет назад в Северной Каролине было всего шесть экологических организаций, теперь сотни.

Распрощавшись с Полом и Стивеном, едем в заповедный парк «Иноривер». Называется он так потому, что расположен вдоль берегов маленькой речки Ино, где живут опоссумы. Изображение острой мордочки этих сумчатых зверьков украшает эмблемы, календарики, афишки и буклеты, выпускаемые Ассоциацией в защиту долины реки Ино.

— Приходилось видеть опоссума? — спрашиваю Маргарет Нигард, активистку ассоциации.

— Нет, но я знаю, что они там есть!

Маргарет громко хохочет, отчего черный опоссум, отштампованный на ее обширной майке, ходит ходуном. Маргарет пенсионерка, но ее деятельная энергия не знает границ. Опоссум для нее как знамя, которым она размахивает, идя в атаку на врага, врагом же она считает всякого губителя живого.

Ее подруга Бонни Худ отделывается смешками и короткими репликами, поскольку сидит за рулем и следит за лесной дорогой, по которой катит ее верткий автомобильчик.

— Были тут разные проекты,— громко излагает Маргарет летопись ассоциации.— Одни предлагали запрудить нашу Ино и соорудить водохранилище. Другие хотели сделать из нее сточную канаву, канализационный коллектор. Негодники! И мы вступили в битву. Чтобы защитить Ино и сохранить ее в первозданном виде. Двадцать три года боролись, пока не добились своего, похоронили проекты. Так родилась наша ассоциация, которая и стала создавать парк. А теперь, представьте себе, власти штата гордятся тем, что вдоль реки образовалась сорокамильная зеленая зона!

Маргарет не может сдержать иронии, саркастически улыбается также и Бонни, согласно кивая головой.

— Двадцать три года! — словно удивляясь, снова повторяет Маргарет.— Теперь в ассоциации около семисот человек.— И она протягивает мне листочек с короткой анкетой: — Вступайте!

Всевышний не обидел Северную Каролину. С одной стороны она омывается Атлантическим океаном, с другой ее подпирают Аппалачские горы. И хотя в Америке считают, что на Западе природа кричит, а на Востоке говорит шепотом, Северная Каролина громко заявляет о себе богатством растительного и животного мира.

В штате два национальных парка, причем один из них — единственная в своем роде 250-мильная Голубая горная парковая дорога. Кроме того, два национальных леса и два национальных морских побережья («национальный» — это наш «общесоюзный»). Для Северной Каролины, которая уступает по площади Вологодской области, это немало. Но есть еще 48 «стейт паркc» — парков штата, и 4 «стейт форестс» — леса штата. Иерархия продлевается дальше, до уровня графств и городов. Таким образом, складывается целая структура парковых и лесных зон, управляемых властями соответствующих административных единиц. В каждой устанавливается свой режим устройства лагерей, организации проезда, купания, рыбной ловли, найма лодок и так далее. В иных местах даже домашних животных предписывается держать на поводке. Разумеется, никаких костров, никаких ружей, никакого сбора того, что растет или падает на землю.

Нам, привыкшим, что все вокруг наше, в Америке приходится постоянно напоминать себе, что здесь все вокруг чье-нибудь. Поэтому устройство парков и заповедников имеет в Америке одну щекотливую особенность: сперва выкупи землю у хозяина, а потом устраивай на ней, что тебе захочется. Маргарет и 700 ее соратников из Ассоциации реки Ино постоянно зарабатывают, собирают или добывают у меценатов деньги, скупают участки вдоль речки вроде бы для хозяйственной деятельности, а на самом деле для того, чтобы безвозмездно передать их штату. Площадь парка уже около двух тысяч акров (800 гектаров).

...Проехав по Мельничной дороге, поворачиваем на Славную зеленую дорогу и через несколько минут оказываемся у входа в «Ино-ривер». Ожидающий нас мужчина в зеленой форме протягивает руку:

— Кей Дэвис, рейнджер.

В данном случае романтическое «рейнджер» вполне соответствует нашему прозаическому лесному объездчику. Рейнджеров здесь двое, ездят они не на лошадях, а на джипах. Кей вызывает из машины по рации своего товарища Джо Элингтона, а сам прощается с нами.

Скоро прибывает Джо, гордый от сознания важности предстоящей ему миссии. Маргарет вооружается припасенным заранее свилеватым кизиловым посохом, деловито подворачивает штанины, и мы отправляемся по туристской тропе вдоль Ино.

Ловлю себя на том, что постоянно смотрю на желтоватые волны и обозреваю прибрежные заросли в надежде увидеть опоссума. Но реликтовый обитатель американских рек потому и выжил, что умеет надежно прятаться от людских глаз.

В облике парка ничего особенного нет. Нас окружают самые рядовые дубы, каштаны, клены, кедры, на опушках голубеют хрестоматийные васильки. В парке, правда, есть и редкие виды, но они, подобно опоссуму, таятся в укромных уголках. Мы туда не пойдем.

— В выходные по этой тропе проходит до восьмисот человек,— рассказывает Джо.— Бывают такие нерадивые туристы, что оставляют после себя следы «цивилизации».

— И у нас такое бывает,— замечаю я в ответ, сознавая, что это слишком слабо сказано.

Тропа проводит нас к старому дому, какие строили первые хозяева здешних земель. До последних лет здесь жила одинокая старушка, родившаяся еще в прошлом веке. Недавно старушку отправили в дом престарелых, а дом любовно восстанавливает архитектор-подвижник. Скоро это внушительное строение из толстых бревен, с мощной кирпичной трубой, выведенной снаружи по торцовой стене, станет достопримечательностью парка «Ино-ривер».