Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1988 год

Все мужчины рассмеялись и ничего не ответили.

— Мне известно, откуда взялись эти ослы,— сказал вдруг дядя.

Мигель обменялся взглядами со своими сообщниками, и те принялись зыркать по сторонам, стараясь выискать лазейку, чтобы бежать, прежде чем индеец продолжит свою мысль.

— Эти ослы принадлежали сеньоре Рафаэле Мотилине из Авино, вдове сеньора Педро Леона. И тавро такое: Л и П, связанное с М. Верно я говорю, омбрес? — воскликнул дядя.

И мужчины, стоявшие возле ослов, крикнули в ответ:

— Все как есть! Это самое тавро!

Дядя оглядел сгрудившихся вокруг него соседей и сказал:

— Порфирио, подойди!

Один из индейцев вышел и встал с ним рядом. И теперь дядя проговорил:

— Мое имя — Альберто Эскалона. Я — алькальд этого селения, избранный по закону и утвержденный губернатором. А этот человек, Порфирио,— полицейский в нашем селении.

Когда в здешних местах человек представляется, называя свое звание, и говорит: «Я — алькальд этого селения, а вот это — наш полицейский», трое бродяг сразу сообразили, что рукопожатиям пришел конец. Сейчас они немедленно продали бы весь караван за один-единственный песо, они с радостью продали бы его, лишь бы их выпустили из деревни. Но их явно не собирались выпускать.

И Мигель попытался достать револьвер. Но не обнаружил его в подсумке. В возбуждении он даже не заметил, что Порфирио проделал эту работу вместо него. Конечно, в револьвере было мало проку, потому что он все еще не был заряжен. Однако индейцы этого не знали, и, очень возможно, они и пропустили бы Мигеля, если бы он направил на них оружие.

— Что вам от нас надо? — вскричал Мигель.

— Пока ничего,— ответил алькальд.— Удивляемся, что вы так спешите расстаться с нами и даже об ослах забыли.

— Мы можем взять ослов с собой или не брать их: ослы наши — как захотим, так с ними и поступим! — вышел из себя Мигель.

— С вашими ослами — да. Но они не ваши. Мне их история известна. Месяцев десять или одиннадцать назад сеньора Мотилина продала их трем американцам, собравшимся поохотиться в сьерре. И этих американцев я знаю в лицо.

Мигель хмыкнул и сказал:

— Так оно и было... А у этих троих американцев ослов перекупили мы.

— За какую цену?

— По двенадцать песо за штуку.

— И теперь продаете по четыре? Никудышные вы торговцы.

Индейцы рассмеялись.

— Вы тут мне говорили, что купили их довольно давно,— продолжал копать алькальд.— Как давно все-таки?

Подумав немного, Мигель ответил:

— Четыре месяца назад.

Ему вспомнилось, что он говорил, будто они работали на какую-то горнорудную компанию и от рудника сюда пришлось идти долго.

— Четыре месяца? Странная все-таки история,— сухо заметил алькальд.— Американцев видели всего три дня назад, когда они появились с той стороны гор. Их видели в деревнях. Со всеми ослами, которые вы у них четыре месяца назад перекупили.

Мигель вновь пустил в ход свою доверительную улыбку:

— По правде говоря, сеньор, мы купили ослов два дня назад. У этих самых американцев.

— Это уже больше похоже на правду. Значит, вы купили их у троих американцев?

— Да.

— Но американцев не могло быть трое. Я знаю, что один из них остался в деревне по ту сторону сьерры. Он — доктор.

— Мы их купили у одного американца. У одного из них,— Мигель расчесывал себе лицо и голову.

— И где же вы их купили? — неумолимо продолжал алькальд.

— В Дуранго.

— Этого никак не может быть,— сказал алькальд.— Американец не мог успеть дойти до Дуранго, а если и да — вы не успели бы дойти до нас.

— Мы шли всю ночь.

— Допускаю. Но почему американец продал ослов именно вам: в Дуранго полным-полно другого народа? Я хотел сказать — других покупателей.

Тут вмешался Игнасио:

— А нам откуда знать, почему он продает ослов нам, а не другим? Захотелось, и точка.

— Тогда у вас должна быть квитанция,— опять взялся за свое алькальд.— Квитанция, на которой проставлены цена и вид товара, не то сеньора Мотилина в любое время может затребовать ослов обратно — тавро-то ее.

— Никакой квитанции он не дал,— ответил Мигель.—

Не хотел, видно, оплачивать пошлины за торговую сделку.

— Ну, эти несколько сентаво вы и сами заплатили бы, чтобы получить бумагу о покупке,— сказал алькальд.

— Черт бы вас всех побрал! — Мигель замахал кулаками.— Что вам вообще от нас надо? Мы мирно едем своей дорогой, а вы нас не пускаете. Мы пожалуемся губернатору, и вас сместят, понимаете?

— Нет, это уже чересчур,— алькальд улыбнулся.— Вы являетесь в нашу деревню и собираетесь продать ослов. Мы собираемся купить ослов и договариваемся о цене. Есть же у нас право узнать, чьи ослы и откуда? Не то завтра, к примеру, рано утром сюда придут солдаты и скажут, что мы украли ослов у законных хозяев, а самих хозяев убили. И нас расстреляют.

Мигель повернулся к своим приятелям и многозначительно на них посмотрел. Потом сказал:

— А теперь мы ослов продавать больше не хотим. Даже по десять песо. Теперь мы хотим продолжать свой путь.

— Но инструмент и шкуры вы все-таки могли бы продать,— закинул удочку алькальд.

Мигель ненадолго задумался и, когда ему пришло на ум, что на шкурах-то и инструменте никакого тавра быть не может, сказал:

— Хорошо. Если вы хотите купить шкуры и инструмент... Как вы считаете? — обратился он к своим спутникам.

— Мы не против,— ответили те.— Обойдемся и без них.

— Это ведь ваши вещи? — спросил алькальд.

— Конечно,— сказал Мигель.

— А почему американец не продал шкуры в Дуранго? Зачем вы таскаетесь с ними по дорогам? Не станете же вы на ослах возить воду в реку?

— В Дуранго были низкие цены, мы хотели дождаться, когда они поднимутся.

Мигель начал прохаживаться туда-сюда, насколько ему это позволяли собравшиеся вокруг индейцы.

— Американец пошел на поезд голым, что ли? — неожиданно повернул разговор алькальд.

— Это вы насчет чего? — Мигель побледнел.

— На вас его сапоги, а на нем — его брюки. Почему же никто из вас не надел его рубашки, ведь она была еще целая? По сравнению с тем рваньем, что на вас, она была все равно что новая.

Мигель промолчал.

— Так почему никто из вас ее не взял? — повторил алькальд.— Я могу сказать вам, почему вы этого не сделали.

Ни Мигель, ни оба его дружка не стали дожидаться объяснений алькальда. Вдруг каждый из них набросился на стоявшего ближе всех индейца. Для тех это было настолько неожиданным, что они на какие-то мгновения растерялись. Бродяги прорвали кольцо, выбежали на главную деревенскую улицу — и дай бог ноги!

Но алькальд сделал какой-то знак, и мгновения спустя индейцы, вскочив на своих лошадей, с гиканьем поскакали за беглецами. Они даже не стали их седлать, только накинули уздечки.