Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1970 год

Несколько лет назад перед читателями журнала (1 Рубрика «Атлас Ленина» была начата на страницах «Вокруг света» в 1965 году (№ 4).) была раскрыта впервые одна из страниц атласа — «Железные дороги России».

По свидетельству сотрудников Совнаркома, этот атлас был настольной книгой Владимира Ильича Ленина в его кремлевском кабинете. «Одним из справочников, которым Владимир Ильич постоянно пользовался и который обыкновенно лежал у него на письменном столе, был указатель железных дорог», — вспоминает Л. А. Фотиева.

Пометки в этом атласе несут в себе отзвук размышлений Ленина над судьбами страны в те богатые событиями годы.

Для нас сегодня пометки Владимира Ильича оказались поистине путеводными. Следуя от них к событиям, которыми, по всей вероятности, они были вызваны, и от событий к их участникам, их судьбам, к их подвигам, читатели за несколько лет г ознакомились с легендарным командиром красных конников Николаем Дмитриевичем Томиным; с героическими рабочими-дружинниками, сражавшимися с мамонтовскими бандами; с бойцами 28-й красноармейской стрелковой «Железной» дивизии; с рабочим-нефтяником Александром Фомичом Зяблицовым, спасшим от поджога резервуары с эмбинской нефтью; с кремлевскими курсантами, сражавшимися в Ногайских степях; со строителями нефтепровода Каспий — Орск; с уральским шахтером Павлом Парагиным, защищавшим от белых железнодорожный мост; с рабочими, которые восстанавливали первую домну в Енакиеве; с балтийскими моряками, воевавшими на Волге, и, наконец, с замечательным полководцем Василием Ивановичем Чапаевым.

Ленинский атлас — один из документов, раскрывающих великое содержание жизни вождя.

А. Шамаро, наш спец. корр.

Двое на границе

— Ваши документы?

«Сантери Шотман, финляндский гражданин, имеет право перехода через финляндскую границу туда и обратно», — прочитал пограничник на картонном пропуске, протянутом ему. Печать Генерального штаба. Все как положено.

Пристально вгляделся в лицо. Длинные усы. Пенсне. Сверил с приклеенной на пропуске фотографией. Точно. Повертел в руках картонку, пощупал ее, чуть ли не понюхал. Вещей с собой нет. Кажется, все в порядке.

И в самом деле, документ был подлинный, не липа, раздобытый с помощью знакомых в Генштабе на Дворцовой площади.

— Можете идти, — пробурчал пограничник.

— А ваши бумаги? — обратился он к спутнику Шотмана.

— Фамилия?

— Рахья.

— Имя?

— Эйно.

— Год рождения... Паспорт?

Финляндский гражданин. Такая же картонка пропуска. Вроде бы ничего подозрительного.

— Проходите.

Побродив с полчаса по финской земле, друзья перешли обратно в Россию по другой тропе, по мостку через пограничную извилистую крутобережную Сестру. Под ногами осыпался песок. Но едва они переступили кромку берега, как их остановили. Еще тщательнее допрашивали: зачем? По какому случаю? Со всех сторон оглядывали, заставляли одного снять картуз, другого шляпу, сличали фотографии на пропусках с фотографией, которую пограничник вытащил из кармана. Разве что не на зуб пробовали и с неохотой, словно не веря, вернули документы.

Миновав тощий сосняк, друзья спустились в овраг, прошли по его песчаному дну подальше. Вечер был прохладный, но откуда-то несло торфяной гарью. Пройдя так километра полтора, взобрались по склону, чтобы снова перейти границу, в новом месте.

И снова их остановили пограничники и так же придирчиво сверяли пропуска, фотографии, паспорта, всматривались в глаза, ставили в профиль.

Опять побродили они по земле Финляндии с полчаса и, притомившись, — не мудрено, ведь и до границы топали от самого Сестрорецка! — присели на пеньки отдохнуть.

Сантери Шотману, члену Петербургского комитета партии большевиков, давнему знакомому Владимира Ильича, Центральный Комитет поручил укрыть Ленина от ищеек Керенского в Финляндии. Помощником в этом деле Шотман взял своего приятеля, смельчака Эйно Рахья, ставшего потом связным Ленина в его последнем подполье.

— Ненадежно! Могут схватить... Так же как и вчера. Придется еще раз попробовать завтра, — сказал Сантери.

— Я ведь служащий, не буду отпрашиваться каждый день, если не объяснишь, в конце концов, для кого стараемся? Кого надо переправить? — проворчал Эйно.

— Тебе скажу — Владимира Ильича. Только молчок.

— Ну это другое дело. — Рахья сразу проникся серьезностью поручения. — Обещаю, перевезем так, что ни один черт не дознается!

Помолчали в раздумье.

— Знаешь, — сказал Рахья, — в двенадцатом году мы перебросили одного через границу на паровозе... Рейсовый поезд. Почему сейчас не повторить? Только вот машинист тот теперь в Финляндии.

— Надо прикинуть, что и как. А насчет машиниста не беспокойся. У меня друг детства есть. Верный человек. Вместе ходили в финскую школу для взрослых на Большой Конюшенной. Хуго Ялава. Знаешь?

— Знаю. Молчаливый человек! — согласился Эйно.

...На другой день, утром, на Выборгскую сторону, в Ломанский переулок, пришел Сантери Шотман. Лидия Германовна, жена Хуго Ялавы, разливала по чашкам душистый кофе, который становился все более редким напитком (война!). От кофе Шотман не отказался. Покалякали о том, о сем, а когда Лидия Германовна вышла, спросил у Хуго:

— Возьмешься «сплавить» через реку одного человека?

— Не впервой!

— Только имей в виду, на этот раз работа самая ответственная в нашей жизни! И преопасная...

— Не впервой!

Шотман знал, к кому обращался.

Это Ялава во время забастовки студентов Технологического института переоделся булочником и на глазах оцепивших здание полицейских пронес туда корзины, где под хлебом и булками спрятал оружие и прокламации... Это он на своем паровозе увез деньги, добытые во время прогремевшей на весь мир экспроприации Казначейства в Фонарном переулке. А затем таким же манером и деньги, изъятые при экспроприации кассы завода «Новый Лесснер». После разгона Государственной думы первого созыва он перевозил в Выборг депутатов-трудовиков, а позднее — большевика Скворцова-Степанова.

Три пуда русского шрифта на издание подпольной большевистской газеты, предназначенной для русских войск в Финляндии, было переправлено Ялавой из Питера за границу тоже на паровозе № 293. Не раз доставлял он из Суоми оружие и литературу, сбрасывал все в условленном месте, близ станции Шувалово, где их дожидался путевой обходчик...

— У твоего паровоза, конечно, большие заслуги перед революцией, но имей в виду, сейчас предстоит самое рискованное и самое ответственное из всех твоих дел, — повторил Шотман.

— Ничего! Все пройдет хорошо! — улыбнулся немногословный финн.

«Плечо» в три тысячи километров