Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год

— Наша система, — снисходительно ответил он,— всего лишь усовершенствование сегрегации, созданной самой природой. А во избежание беспорядков мы просто не позволяем черным питать иллюзии на свой собственный счет. И оказываем им большую услугу...

— Скажите, но ведь в ООН изрядное число...

Он повернулся ко мне:

— О-О-Н?.. — повторил он, как бы пробуя буквы незнакомого алфавита. — Ага... Я понимаю... — странно поглядел в мою сторону собеседник. — Однако давайте попробуем заснуть. Наши соседи утихли. Не то что в О-О-Н, — ядовито добавил он и, не дожидаясь моего ответа, закрыл глаза.

Самолет продолжал набирать высоту, летя над свободной Африкой.

Б. Туманов

Что-то невероятное должно было произойти.

Уже трудно было представить, куда все эти прибывшие люди деваются по ночам. Их мог вместить только город, но его поблизости не было: Полтава далеко, а люди все прибывали и прибывали. Уже не было хаты без гостей, уже не было ни одного плетня в Сорочинцах, на который бы кто-нибудь не опирался и не глядел на улицу, чего-то ожидая. Люди ходили по селу, пели, начинали приплясывать, а то и плясать, но как-то не в полную силу, словно берегли себя для чего-то.

По вечерам воздух вздрагивал то криком, то нежным смехом, слышалось пение. И даже когда перед самым утром все ненадолго умолкало, то и в тишине чувствовалось ожидание.

Уже и палаточный город, как он ни рос, не мог вместить всех, а в поле выстроился такой ряд телег — до самого горизонта, — что, казалось, началось или готовится всеобщее переселение. Одних мотоциклов толпилось у дороги без счета, а еще сложенные вповалку велосипеды, тут же машины... Посадить на них по одному человеку, и все Сорочинцы вместе со всем своим скарбом могли бы уехать в одно мгновение невесть куда.

Но никто не собирался уезжать. Все ждали того, что должно случиться, и уже невольно думалось: да что же все-таки произойдет? И не должно это быть обыкновенным. Иначе зачем ждать?

Даже ветра не стало, стих. Все стихло, притаилось, только вдруг в ночи начали кричать звери, и все поняли, что приехал цирк. Теперь и звери ждали чего-то.

Товары уже больше не привозили. Да и некуда их было бы класть: фанерные палатки распирало от них, а арбузы и дыни громоздились на траве такими кучами, что никаких едоков не хватит, чтобы только попробовать их.

А в последнюю ночь случилось совсем уж «тревожное»: в хуторе и вокруг так отчаянно запахло вареным, жареным, сладким и горьким, что ждать стало невмоготу...

Тогда наутро и случилась ярмарка.

Ю. Степанов.

Входя в парную, я столкнулся с человеком распаренным и красным, словно только что сваренный рак. Человек шумно отдувался, лоснился, как жирный тюлень, и, конечно, это был он, мой старый приятель Серх, мариец, классный бортрадист, летавший когда-то в Арктике, а теперь поставивший задачу облететь весь мир. Я не видел его год, но не прошло и минуты, как он потащил меня на полок, и я со всею силою, по-настоящему, по-приятельски вынужден был колошматить его двумя вениками.

От распаренных веников пахло пряным березовым листом. Я калил их под потолком, и с силой припечатывал к спине постанывавшего Серха, и держал так несколько секунд — как он и просил, чтобы весь лишний жир согнать, выпарить всю лишнюю воду, потому что ему нужно было не ударить в грязь лицом где-то там, на каком-то сабантуе.

В раздевалке, когда, завернувшись в простыни, мы отдыхали, он все постепенно рассказал. Оказалось, что сабантуй, как я себе и представлял, — веселый праздник. «Сабан» — плуг, «туй» — праздник. Праздник плуга у татарского народа. Когда кончается посевная и на селе затихают работы, по аулам прокатывается волна сабантуев. За малыми сабантуями следуют сабантуи средние в районных и областных центрах, и в довершение происходит самый главный сабантуй в столице Татарии — Казани.

Марийцы, русские, чуваши всегда были желанными гостями на празднике. Ведь сабантуй, по существу, спортивный народный праздник. Во время его проводятся всевозможные состязания. Скачки на лошадях, бой на бревне мешками, набитыми соломой, перетягивание каната, смешные поединки вроде разбивания горшков палкой, когда у соперников завязаны глаза. Еще могут дать ложку в рот, в нее положат яйцо — и беги с ним, да не урони. Или на ноги мешок наденут, и опять же беги. Кто впереди? Выигравшему приз. Но самый главный приз — по традиции, баран — ожидает борцов. Состязания по борьбе — главное в празднике. Здесь нет ни весовых категорий, ни регламента. Победил одного, на смену ему выходит второй, третий... Кто победит последним, тот батыр, и баран ему. Когда-то и Серх был частым гостем на сабантуях, брал призы. А недавно прочитал в газете объявление, в котором приглашались все желающие попробовать силы на сабантуе. Серх взял отпуск и целый месяц тренировался и держал диету, сбрасывая лишний вес.

— Я в преотличной форме. Посмотри, совсем нет живота, — сказал он, сбросив простыню, и встал в борцовскую стойку. Расставив полусогнутые руки и рявкнув, он подпрыгнул на месте и, повернувшись всем корпусом, схватил в охапку тщедушного банщика. Тот, вывернувшись, размахнулся щеткой, но Серха уже и след простыл.

По правде, я не очень верил в Серха. Когда-то мы работали с ним вместе и жили в одной комнате. Утром и вечером он мылся в ледяном ручье, протекающем неподалеку в тундре, поднимал штанги и гири и был так здоров, что, казалось, перестань он заниматься всеми этими гирями, силы просто расперли бы его. Но с тех пор прошло немало времени. Я знал, что сотни часов, проведенных в тесной кабине самолета, да к тому же калорийная пища — всякие там цыплята и шоколад — уже через несколько лет лишают надежды вскинуть на плечи того победного барана, о котором размечтался Серх. Но разве можно не ободрить друга, когда ему придется пить сырое яйцо, которым угощают на празднике побежденного. Я договорился ехать вместе с ним.

— Посмотри, видишь того громилу впереди в кресле слева! — Серх не договорил, взревели турбины самолета, зажглось табло: «Пристегнуть ремни», стюардесса пошла с конфетами по рядам. У кресла того человека, на которого указывал мне Серх, она в замешательстве остановилась, тот разводил руками, убеждая ее в чем-то, и стюардесса пошла в кабину летчиков. Двигатели вдруг затихли. Великан забеспокоился. Женщина, сидевшая позади него, сказала:

— Вот теперь из-за вас не полетит никто.

— Что же я могу сделать, — сказал великан. В это время из кабины вышел летчик. Он подошел к великану: ,

— Это вы не желаете пристегиваться? — угрожающе спросил он. — Сейчас высадим.

— Я не виноват, — заволновался великан, — мне на сабантуй надо. Разве я виноват, что не хватает ремня. Я привяжусь, дайте какой-нибудь канат.