Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1974 год

Сколько еще я встречал в селах Абхазии таких стариков, перед которыми сам чувствовал себя стариком. Невольно возникала мысль, что природа создавала этот народ из какой-то редкой, прочной и ноской плоти.

Во всяком случае, у девятнадцати из двадцати долгожителей, с которыми нам довелось беседовать, родители жили не менее ста лет.

Позже, когда в Киевском институте геронтологии я беседовал с академиком Дмитрием Чеботаревым и его коллегами, выяснилось, что наследственную предрасположенность ученые считают одним из главных факторов долголетия. Геронтологами установлено, что у подавляющего большинства обследованных долгожителей родители также жили 100 и более лет.

Ученые считают, что долгожители являют собой пример оптимальнейшей адаптации, когда процесс так называемого нисходящего развития (после 30—35 лет) протекает настолько благополучно и ровно, что не происходит преждевременного неравномерного изнашивания тех или иных органов или систем. Иными словами, биологически эти люди даже несколько «моложе» своего календарного возраста.

Может быть, действительно в генах абхазцев закодированы определенные свойства, позволяющие им отрывать от календаря жизни гораздо больше листков, чем это дано большинству из нас. По мнению специалистов, одно из этих свойств — очень сильная иммунология, то есть защитные функции организма. Абхазцы заболевают крайне редко. Но, увы, пока что и для ученых остается загадкой, какой именно код определяет долголетие.

А тем временем 125-летний Миха Джобуа, не подозревающий о том, что его долголетие поистине «головная боль» науки, лишь посмеивается да пожимает плечами на все наши попытки выудить из него хоть какой-нибудь секрет:

— Откуда мне знать. Мать моя жила сто один год, отец — сто сорок... И деды и прадеды наши жили долго. А я что — хуже их?

Есть что-то особенное в наших местах...

На Земле есть несколько мест, где люди, словно в силу какого-то экологического феномена, живут дольше обычного. Кавказ — одно из них. Из проживающих на всей территории СССР девятнадцати тысяч человек в возрасте 100 лет и старше почти 5 тысяч — кавказцы.

И, переезжая из селения в селение, спускаясь к самому побережью или добираясь до высокогорных аулов, я все чаще задавал себе вопрос: гены генами, но ведь была и первопричина. В чем тут еще дело? Особые свойства воздуха, воды или почвы, дарующие людям некий «витамин долголетия»? Образ жизни, характер труда, сложившиеся в силу специфических климатических, экономических и социальных условий?

Смог бы ли я, например, удлинить свою жизнь хоть на несколько лет, поселившись в этих местах, среди этих людей, вместо того чтобы укорачивать ее благами цивилизации?

Хрустальная прозрачность воды, ни с чем не сравнимый вкус «коктейля» из морского и горного воздуха, тишина, какая может царить лишь в горах, — все это достояние каждого поколения абхазцев, так же как и определенные биологические черты.

Итак, благодатный климат? Отсутствие факторов, постоянно разрушающих святая святых — нервную систему? Безусловно. Все те долгожители, с которыми я беседовал, утверждали, что никогда, по их словам, не теряли душевного равновесия. Более того, едва увидев их, сразу же понимаешь, что главное в этих людях — доброжелательность, оптимизм, легкий, веселый нрав.

Своего рода «заповедник спокойствия»? Безусловно, нет. Цивилизация давно проникла и сюда — на крыльях, колесах, гусеницах, — принесла новый быт, рассекла горный пейзаж линиями электропередачи, телевизионными мачтами, строительными кранами. И тем не менее...

99-летний Тандел Джобуа полностью игнорирует купленный внуком холодильник, но с удовольствием смотрит телевизор. 120-летний Селах Бутба из Атара садится в седло, чтобы навестить сестру километрах в сорока от дома, но в город, путь куда короче, добирается машиной или автобусом. 106-летний Махти Таркил из Дурипша предпочитает ежедневно купаться в ледяном горном ручье — для этого ему надо проделать путь в три километра, а затем вновь подниматься в гору, — хотя в его двухэтажном доме есть современная ванна, которой он пользуется в зимнее время...

Словом, они вполне сосуществуют с благами цивилизации, но берут от них осторожно и лишь в той степени, в какой эти блага не нарушают устоявшегося образа и ритма жизни.

За свою долгую жизнь они крайне редко покидают родные края, тщательно оберегая принятые здесь и закрепленные в сотнях поколений обычаи. Словно понимают каким-то шестым чувством, что в этом залог их долгой и здоровой жизни.

Но только ли в этом?

И тут вспоминаются слова, сказанные 110-летней Кристиной Адзуба:

— Есть, наверное, что-то особенное в наших местах, в нашей жизни здесь...

Киевские геронтологи Д. Чеботарев, А. Минц, Н. Сачук, бакинские ученые М. Ибрагимов, Ш. Гасанов, ученые из Тбилисского института экспериментальной морфологии Н. Джавахишвили, С. Далакишвили и другие специалисты, с которыми мы беседовали о проблеме долголетия, сходились в мнении, что, помимо генетического фактора, существует ряд и других важнейших условий. Например, продолжительный, приносящий удовлетворение труд; специфическое привычное питание, оптимальное для данной географической зоны: благоприятный климатический комплекс и характер растительности и, безусловно, общественные взаимоотношения, этические и моральные нормы в отношениях между поколениями, проявляющиеся в первую очередь в труде.

— Стареть я начал, — жаловался Тандел Джобуа, — раньше, бывало, каждый день по 100 килограммов чайного листа собирал, а теперь дай бог, если шестьдесят...

Эти сетования почти столетнего человека — вовсе не кокетство, если принять во внимание, что труд и само отношение к нему являются у абхазцев, несомненно, одной из причин долголетия.

Начав трудиться в ранней юности, как это принято, повсюду в сельских местностях, они заняты в основном одним и тем же видом физической деятельности в течение всей своей жизни. В поездках по селам Абхазии я очень часто встречал стариков, работавших на чайных плантациях. И многим из них действительно перевалило за сто. Конечно же, им не устанавливали нормы и не призывали к труду — в этом просто не было необходимости. Напротив, это они чувствовали необходимость выйти в поле. Труд стал как бы одной из функций их организма, способствующей нормальной жизнедеятельности. Нарушить эту функцию — означало бы сломать выработанный многими десятилетиями ритм организма. Поэтому, даже перестав работать в колхозе, старый абхазец не нарушит этого ритма.

Словом, с ними не происходит того, что на языке геронтологов довольно жестоко называется «пенсионным банкротством» — весьма распространенная в городских условиях причина внезапного ухудшения самочувствия многих пожилых людей, прекративших трудовую деятельность и не нашедших для нее посильной замены.