Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1974 год

Джесайа всем телом ощущал раскаленный добела диск солнца, казалось застывший в выцветшем от зноя небе. Сегодня солнце было его врагом. На открытом плато, заросшем пожухлым капином с острыми, как бритва, листьями, палящие лучи, словно копья, вонзались в тело, молотом били по голове. Но Джесайа бежал. Бежал легкими, размеренными и на первый взгляд неторопливыми шагами. Ритму его бега позавидовали бы лучшие олимпийские марафонцы. Лишь изредка, когда от обжигающего воздуха начинало резать легкие, он позволял себе перейти на шаг. Впрочем, Джесайа никогда не слышал об Олимпийских играх, а чемпионы мира просто не поверили бы, если бы им сказали, что человек может десять часов подряд бежать в подобном пекле...

Канаан Мутсинги разбудил Джесайа, когда солнце только показалось над кромкой синих холмов. Кое-где в ложбинах еще висели сизые клочки тумана, верного предвестника того, что вот-вот на смену иссушенному аду октября придут долгожданные дожди. Но в Кведзу нужно было добраться сегодня. «Ты молод и силен, — сказал Канаан, — ты сможешь». И Джесайа пустился в путь.

Впереди у края леса он заметил раскидистую мсасу. Ее ствол у самой земли расщеплялся на три части, и густая листва обещала желанную тень. Конечно, можно было бы вытерпеть и до леса и там устроить привал, но Джесайа знал, как обманчива сулимая им прохлада. Ее там просто нет. Зато стоит опуститься на землю, и разгоряченное тело тут же окружает звенящее облако москитов. Нет, лучше уж устроиться под мсасой на открытом месте. Если сейчас не отдохнуть, ночью в лесу он будет ковылять словно водяная антилопа ситатонга, когда ее выгонят на сушу.

Под мсасой Джесайа остановился. Развязав узелок, он достал ломоть вяленого мяса, отломил кусок маисовой лепешки и через силу съел их, запивая теплой водой, которую обычно брал с собой в бутылке из-под скокиана (1 Скокиан — местный алкогольный напиток, приготовленный из пива, денатурата, сахара, дрожжей, кукурузной муки и табака.). Да, глоток скокиана сейчас бы не повредил. От него сразу прибавляется сил. Жаль только, потом они так же быстро покидают человека.

Наскоро перекусив, Джесайа тяжело опустился на спекшуюся в камень землю. Измученное тело даже не заметило ее твердости. Джесайа нырнул в сон, словно в глубокий прохладный колодец, в котором не было ни жары, ни тяжкого пути, ни тихого шепота Канаана, поднявшего его на ноги...

Канаан Мутсинги вернулся к ним в деревню уже с год. Джесайа он приходился дальним родственником, но пятнадцать лет назад ушел в город, и поэтому юноша не помнил его. Хотя отец перед смертью и рассказывал о нем, даже советовал Джесайа попробовать разыскать его в городе и самому перебраться туда. Он так и сделал бы, но умерла мать, и на его попечении остались двое младших братишек. Пришлось идти на плантацию к бване Лейну. У него же стал служить боем и Канаан. И хотя на ферме его назвали каким-то чужим именем Абрахам, для Джесайа он стал самым родным человеком. От него юноша узнал многое такое, что с трудом укладывалось в голове. Раньше он слышал от миссионера, что белые пришли в Африку ради негров, что, в общем, все идет как надо. Канаан же говорил совсем другое. Что черные такие же люди, как и белые. Что белые отняли у черных и землю и свободу. Что надо бороться, а не молчать. И Джесайа поверил Канаану, как отцу.

Поэтому утром, когда Канаан тайком прибежал с фермы в хижину Джесайа и, чтобы не разбудить братьев, стал шепотом говорить, что нужно сделать, юноша ни о чем не расспрашивал его. Ясно, что если белые завтра собираются устроить облаву на бойцов свободы, которые прячутся на холмах возле Кведзы, значит, нужно предупредить их. Ведь Канаан сам слышал, как бвана Лейн говорил об облаве по телефону. Джесайа твердо запомнил, как найти бойцов свободы — в ложбине за холмом, похожим на морду гиены, а дорогу к Кведзе он и сам знал.

— Скажешь, что тебя прислал Квача. Квача. Понял?

А что здесь было не понять? «Квача» на чишона (1 Чишона — язык юго-восточной группы языковой семьи банту.) значит «рассвет». Только это слово означало не тот нежно-розовый рассвет, когда до деревни со всех сторон доносятся голоса просыпающейся саванны. В нем был совсем другой смысл. Иначе бы белые полицейские не арестовывали тех, кто пишет «Квача» на стенах хижин. Оказывается, у Канаана есть второе имя. Для бойцов свободы. Квача. Джесайа запомнит его.

...Даже во сне чуткий слух юноши ловил доносившиеся до него звуки. Какими бы громкими они ни были, если в них не таилась опасность, расслабленное тело оставалось неподвижным. И наоборот, стоило треснуть сучку или зашуршать траве, потревоженной крадущимся существом, как шестое чувство самосохранения посылало сигнал тревоги.

На этот раз его разбудил рев леопарда. Мгновенно правая рука сжала рукоять острой панги (2 Панга — длинный нож для резки травы и рубки веток.), мускулы напряглись, но Джесайа продолжал неподвижно лежать на земле. Пока главное было не обнаруживать себя. Как гиену, криком пятнистую кошку не испугаешь. Если же леопард учуял его и теперь подкрадывается к дереву в высокой траве, остается один выход: успеть увидеть, как метнется из зарослей гибкое тело, и, увернувшись, всадить в бок лезвие панги. Иначе железные когти в считанные секунды разорвут тело, и лениво парящие в вышине грифы, как по команде, круто спикируют к месту трапезы леопарда.

Медленно тянулись бесконечные минуты. Джесайа продолжал лежать в заметно вытянувшейся на восток тени мсасы, напряженно вглядываясь в подступавшую к дереву пожелтевшую траву. Наконец со стороны леса донесся злобный рык леопарда. Юноша облегченно вздохнул. Видимо, зверь охотился где-то в чаще, и разбудивший его рев был просто данью ярости из-за упущенной добычи. Обычно леопард нападает молча, и лишь в последнюю долю секунды перед прыжком яростно хлещет себя хвостом.

Поднявшись, Джесайа несколько минут стоял в раздумье, решая, как поступить дальше. Идти через лес, рискуя столкнуться с хищником, или взять подальше в сторону? Если бы не подгоняло время, он бы не колебался. Хотя каранги славятся своей смелостью, безумцев среди них не бывает. Жизнь быстро учит тому, что саванна не маисовое поле. Тот, кто слишком безрассуден или беззаботен, никогда не увидит своих внуков.

И все-таки Джесайа направился прямо через лес. В голове у него слишком отчетливо звучали слова Квачи: «Нужно предупредить их до полуночи, чтобы успели уйти подальше...» Юноша осторожно пробирался между стволами, изредка пуская в ход пангу, когда путь преграждала сплошная завеса из лиан. Вскоре он вышел на небольшую прогалину. На дальней стороне отчетливо угадывалась звериная тропа. Джесайа остановился и стал внимательно рассматривать свежие следы.