Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1974 год

— Это телевик, — наивно оправдывался Вася,— Сам делал. Без телевика нельзя...

Однажды на птичьем базаре мы оставили Васю среди камней в засаде, а сами спустились на берег. Море штормило. Снизу Васин телевик выглядел пушкой времен адмирала Нахимова, направленной в сторону турецкой эскадры. Одного выстрела мортиры такого калибра было бы достаточно, чтобы ни птиц, ни базара больше не существовало.

Мы уходили по берегу от базара, чтобы не пугать птиц и не мешать Васе работать. Берег труден — большие каменные развалы. Приходилось карабкаться по скользким валунам, волны разбивались о них, обдавая нас брызгами. Мокрые, мы вышли наконец на узкую галечную косу под высокими обрывами.

На гальке клыками кверху валялся мертвый морж. Волны шевелили его тушу. Мы заметили кучки медвежьего помета, видимо, звери побывали здесь совсем недавно.

Морж был цел, медведи его не тронули. В это время года они с большей охотой едят ягоды, мелких грызунов, коренья, травы. Вот если б это было весной! Голодные, они шастают по берегу, едят выброшенную штормом рыбу, мелких крабов, водоросли — все, что попадется.

— Тише! — тронул меня за руку Виталий.

По обрывистому склону карабкалась вверх медведица. За ней тянулся малыш. Виталий протянул бинокль:

— Смотри, да это блондинка! Действительно, на боку медведицы рыжело пятно.

А где же второй медвежонок? Его нигде не было. Мы подошли к скале, чтобы рассмотреть зверей поближе. Медведица заметила нас, но не взволновалась. Она догадывалась, что на скалу за ней мы не полезем, не такие дураки.

Рыжебокая смотрела на нас сверху и, казалось, ехидно улыбалась, достойно ценя наше благоразумие.

И тут шевельнулся большой валун на вершине скалы, и мы увидели, что это был не камень, а второй медвежонок. Он сидел затаившись и, когда над ним пролетали птицы, хлопал лапами над головой, а потом рассматривал сначала одну лапу, потом вторую и недоумевал, почему же там ничего нет? И опять тихо сидел, дожидаясь стаи...

Мы бы и дальше наблюдали это уморительное зрелище, но звереныш заметил мать и братца и неохотно поплелся за ними.

Если рассказать Васе, какой он прозевал сюжет, охотясь с «мортирой» на птиц, — значит испортить ему настроение на всю жизнь, и мы с Виталием договорились молчать.

Но морж тоже событие. И Вася заснял его во всех эффектных ракурсах. Потом я надрезал верхнюю губу моржа, и потекла сукровица. Значит, туша не старая, видимо подранок. Впрочем, давность смерти у моржей трудно определить; кровь у них свертывается с трудом, и этим можно объяснить, почему чукчи готовят копальхен — кислое мясо, которое долго хранится, — именно из моржатины.

Заговора молчания у нас не получилось — силы воли хватило только до вечернего костра. За ужином мы проболтались.

Вася свирепо бросал в костер все, что попадало под руку, и молчал. Потом притащил огромное бревно — один конец положил в костер, другой приспособил под сиденье. Потом сходил еще за одним бревном — душевные неурядицы порождали у него титаническую работоспособность...

Мы с Виталием виновато улыбались. А перед сном противными подхалимскими голосами выразили желание нести его объектив в своих рюкзаках.

Наш маленький отряд занимался весьма прозаическим делом. Необходимо было определить, хотя бы на глаз, запасы строительных материалов и перспективы их добычи, хотя кому они нужны сейчас в этой глуши? Но по соседству с нами партии ищут золото, или нефть, или вольфрам, или олово, или ртуть. И обязательно что-нибудь будет найдено, и возникнет прииск, а затем город. И тогда-то понадобятся наши сведения о смоляно-черных и красных игнимбритах, розовых туфах липаритов и снежно-белом, мелкокристаллическом мраморе...

Экспедиция долгая, и нам хватает времени и на открытия, и на чаевки у костра, и на дожди, и на встречи с Рыжебокой.

В очередном маршруте мы с Виталием сделали большой крюк по тундре, и, когда тяжелый туман накрыл нас и не стало видно сопок и ручьев, мы в последний раз посмотрели карту, спрятали ее в полиэтилен, чтобы не промокла, взяли по компасу направление строго на север и пошли. Там, на севере, море, Ледовитый океан, а когда рядом море, не заблудишься. Возвращаться на базу по берегу моря — это удлинять маршрут, мы и без того устали, но нам ничего больше не оставалось. Туман и мелкий дождь пробрали нас до костей, мы старались идти быстро, чтобы не мерзнуть.

Боялись только одного — наткнуться в середине пути на прижим. На карте он не обозначен — старая карта, но мы не раз встречали прижимы на этом побережье. В некоторых местах каменные стены с отрицательным углом грозили обрушиться на голову от малейшего шороха. А что, если и здесь встретим прижим? Тогда придется возвращаться, пережидать туман и идти обратно тундрой.

Мы идем уже час. Сыро и тепло. Тихое море справа.

— Смотри, — говорит Виталий.

На галечном берегу глубокие следы. Следы большие — медведицы, рядом поменьше — медвежат, и следы какого-то копытного. Возможно, оленя. Дело ясное — звери догоняли добычу.

Все следы шли в одном направлении, в сторону мыса; следовательно, где-то звери смогли подняться в горы. Это нас радует. Видно, прижима там нет. А раз медведи поднялись, мы-то уж как-нибудь тоже. Знать бы только где.

Надо доверять зверю, решили мы и пошли быстрее. И еще подумали: это наверняка Рыжебокая с малышами, кому же еще быть?

Мы шли, внимательно рассматривая берег. Вот кайра сорвалась с обрыва и низко над морем ушла в туман, за ней вторая; вот гага спешит по берегу к воде, бросается в волну, а за ней выводок гагачат, молодняк, летать еще не умеет; вот длинношеий баклан примостился на выступе, сидит выше всех, озирает птичье царство как свое собственное, поворачивает шею надменно, горделиво.

Впереди по обрыву посыпался ручеек мелких камешков. Я посмотрел вверх и замер от неожиданности: на белесое туманное небо проецировалось семь темных фигур.

— Бараны!

— Нет, козлы, — внимательно рассмотрел их Виталий. — Молодые, сеголетки. А вон старик, вожак.

Козлы сверху смотрели на нас.

— Э-ге-гей! — крикнул им Виталий. Козлы не пошевелились.

Мы пошли дальше. Козлы помчались по скалам вперед, обогнали нас по вершинам и снова подошли к обрыву, наклонив головы, рассматривали нас. Несколько раз так повторялось. И нас, и их забавляла эта игра в прятки.

— Непуганые... нисколько не боятся.

— Догадываются, что стрелять не будем.

— Просто медведей на нашем пути нет. Иначе козлы не вели бы себя так беспечно...

Вот мы у мыса. Теряются следы, кончается берег. Взгляд упирается в каменный обрыв. Мы видим прижим, вперед пути нет, и оба, как по команде, садимся на землю. Самое время закурить. Плохи наши дела.