Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1977 год

Вливаются в центральную площадь Гёрёг-кёз — Греческий, Тёрёк-кёз — Турецкий... Слово «кёз» точно перевести на русский трудно. Можно, конечно, сказать: «переулок». Но, во-первых, для него в венгерском языке есть другое слово, а во-вторых, по сравнению с «кёзом» переулок в нашем понимании выглядел бы проспектом. Если вы попали на улицу, где двоим людям трудно разойтись, где дома, кажется, вот-вот столкнутся лбами-фасадами, знайте: это «кёз».

...Со смотровой площадки перед собором виден весь город, а в ясное утро на юге угадываются контуры Будапешта. Под ногами — море черепицы и расходящиеся от площади Маркса улицы. Их восемь — больших (применительно к масштабам города) улиц и кёзов. По ним, сверяя каждый шаг с путеводителем, туристы растекаются в поисках достопримечательностей — а их в Сентэндре хватает! Вообще-то почти каждый дом — памятник старины.

...Потребовался как-то срочный ремонт дымохода в одном из жилых домов. Мастера, который смог бы разобраться в его хитроумном устройстве, искали по всей Венгрии. Нашли. Дымоход исправили. Он остался таким же, каким был задуман три века назад. Вообще, чтобы заменить хотя бы один кирпич в центре Сентэндре или проложить метр водопроводной трубы, требуется специальное разрешение управления по охране памятников старины. Потому и сохранился Сентэндре в своем исконном виде. В стиле, как это называют в Венгрии, «провинциального барокко». (Слово «провинциальный» не следует понимать иронически: это значит — «барокко маленьких городов».) Узкие, в два-три окна, фасады. Яркие стены: красные, желтые, оранжевые. Белоснежные жалюзи. Островерхие, почти отвесные рыжие черепичные крыши.

В домике с гладко побеленными стенами постоянно прописана выставка работ керамистки Маргит Ковач. Как и во всех музеях Венгрии, в выходные дни вход на выставку бесплатный. Нужно только отметиться у кассы: эта статистика нужна городскому совету.

Переступая порог, попадаешь в мир живой глины. Сквозь хитросплетения оконных решеток солнце высвечивает ряды фигурок — любая свободно поместится на ладони. Вот девушка, устало опустившая на землю ведра, вот упоенные разговором деревенские кумушки, а рядом сложила руки на груди древняя старуха.

Накануне Маргит Ковач показывала мне свою будапештскую мастерскую. Мастерская — тот же музей. На нестерпимый жар — половину мастерской занимает печь для обжига глины — обращаешь внимание только в первую минуту. Что там какие-нибудь тридцать пять градусов, когда на глазах рождается сказка! Руки художницы (а ей за семьдесят!) в считанные минуты превращают бесформенный кусок глины в забавных или печальных героев сказок, в диковинных, неизвестных зоологам зверей.

Гостям Маргит Ковач дарит фигурку девушки-певицы — много лет назад завела эту традицию. Говорят, что, если собрать все эти фигурки вместе, получится многотысячный хор. И среди них нет двух похожих. Мне досталась златокудрая красавица со свитком нот в руках. По вытянутым трубочкой губам можно догадаться, что она старательно выводит ноту «до».

Эту девочку-певицу я бы поместил в герб Сентэндре. У каждого города есть какая-нибудь одна главная «профессия». Бывают города-металлурги и города-ткачи, города-шахтеры и города-студенты. Сентэндре — прежде всего город-художник. Еще в начале нашего века здесь поселился Карой Ференци — один из крупнейших венгерских художников. Его примеру последовали многие собратья по искусству. Привлекали их красота города с его разноцветными домами, стариной, садами и виноградниками на холмах, и, конечно, близость столицы с выставками, театральными премьерами, всем тем, в общем, что называется культурной жизнью. Всех художников «сентэндрейской школы» (есть такое понятие в венгерской живописи) перечислить было бы трудно. Но почти каждый из них оставил в подарок городу Сентэндре свои произведения. Так Сентэндре получил свою вторую «специальность» — город-музей. Кстати, в Сентэндре находится музейное управление столичной области Пешт. И львиная доля музеев области — здесь же, в городе. Картинные галереи, этнографический музей крестьянского быта, музеи в древних церквах...

А еще Сентэндре — город-театр.

...Тяжелые шелковые занавеси перекрыли улицы и кёзы, ведущие на центральную площадь. Площадь замкнулась, словно зал. Поямо на каменной мостовой расставлены скамьи. На сцену — естественное возвышение мостовой — падал свет уличных фонарей, площадь накрывало июльское небо, а на площади была Испания семнадцатого века. Сентэндрейскии «Театрум» давал «Рыцаря из Ламанчи» — инсценировку романа Сервантеса. У сентэндрейского «Театрума» нет ни здания, ни труппы. Играют в нем артисты из будапештских театров, сборный коллектив. «Театрум». Чтобы понять, насколько торжественно звучит это слово для венгров, следует помнить, что «театр» по-венгерски «синхаз». В слове же «театрум» слышится нечто античное.

С самого начала было решено ставить на сцене сентэндрейского «Театрума» только классику, чтобы не нарушать гармонию между действием пьесы и окружением. Коренных сентэндрейцев среди зрителей не было: каждый горожанин имеет право присутствовать на генеральной репетиции, и в дни спектаклей они не составляют конкуренцию туристам.

...Худая кляча несла долговязого рыцаря по желтой равнине, Дон-Кихот въезжал в ла-манчский городок, и этим городком был Сентэндре. Средневековые дома, семнадцатый век на площади и даже заходящее солнце было ламанчским — огромный и жгучим. Прямо на сцену выходили двери овощного магазина, и окна домов, окружающих площадь, отливали телевизионной голубизной: футболисты будапештского «Ференцвароша» сражались на зарубежном стадионе..:

С. Дмитриев

Сегодня в нашей кают-компании известный исследователь океана Жак-Ив Кусто и участник плаваний на папирусных лодках «Ра» и «Ра-2» доктор Юрий Сенкевич. И вполне естественно, что темой беседы были Океан и Человек.

Сенкевич. Думаю, предисловий к теме не нужно. Океан, который по своей необъятности и загадочности можно назвать космосом нашей планеты, так или иначе — то явно, то незримо — всегда присутствует во всех проблемах, волнующих современное человечество...

Кусто. Но, думаю, есть одна, глобальная, к которой сходятся нити всех остальных, — проблема охраны Океана.

Сенкевич. Можно лишь уточнить — охраны как общечеловеческой задачи, обеспечивающей гармоническое развитие того, что называется земной цивилизацией.

Кусто. Каждое древнее общество, если так можно сказать, видело лишь свой кусок пирога, обеспечивало только свои аппетиты. Человек всегда ощущал свою зависимость от природной среды и именно с ее законами, как он понимал их, соразмерял свою деятельность. Но только сейчас человечество обрело то космическое зрение, которое позволяет понять необходимость подобного соразмерения в масштабах всей планеты. Ибо потребности возросли настолько, что, хотя бы из чувства самосохранения, удовлетворения своих «личных» потребностей, все государства мира должны думать и работать в этом направлении сообща. А ведь Океан — это две трети поверхности Земли. И в «формулу» взаимоотношений человека с природой он входит самой крупной составляющей. Продолжая ваш образ Океана, можно сказать — человечество сейчас лишь приступило к познанию «голубого космоса».