Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1982 год

— Ну что же, пора и честь знать. Завтра всем на работу в шахты. Наш гость спустится вместе с нами.— Уловив мой удивленный взгляд, он добавил: — С администрацией я договорился. Ты что думаешь, мы напрасно боремся все эти годы? Хозяевам, дирекции приходится с нами считаться. Сегодня в девяти населенных пунктах Астурии мэры коммунисты. Это что-нибудь да значит...

Вернувшись в гостиницу, долго не могу заснуть под впечатлением всего услышанного. Ведь я сидел рядом с теми, кто в годы гражданской войны сражался против франкистов и итальянских фашистов на улицах Овьедо и Хихона, крупнейших промышленных центров края. Рабочие-горняки, металлурги, строители отстаивали каждый квартал, каждую улицу, каждый дом. Ветераны слишком скромны, чтобы говорить о своих подвигах.

Подземный ад

На шахте «Самуньо» мне дают синий комбинезон, резиновые сапоги, белую каску и традиционную шахтерскую лампочку. Вместе с группой горняков мы с Висенте выходим из каптерки и направляемся к просторной клети. Бьет колокол, и она стремительно проваливается вниз. После спуска минут двадцать идем по узкому туннелю. Лица начинает заливать пот. Под ногами хлюпает грязь, словно осенью на проселочной дороге. Дышать с непривычки тяжело. Время от времени мимо нас с грохотом проезжают груженные углем вагонетки. Сворачиваем в сторону и по очень крутому штреку, цепляясь за жиденькие деревянные крепления, метров на семьдесят буквально сползаем вниз. По пути встречаем полуголых забойщиков и отвальщиков. Их спины блестят то ли от пота, то ли от воды, которая сочится по антрацитовым стенам. Лица шахтеров, черные от угольной пыли, совершенно неразличимы.

— Салюд! — Я с трудом узнаю Фаустино, молодого горняка, что сидел вчера с нами «У Тито».— Это наша обычная дорога на работу. Как видишь, не курорт. Вот так и вкалываем по семь часов в день с перерывом на 15—20 минут, чтобы проглотить бутерброд. Больше нельзя — «капатас» у нас хуже некуда.

«Капатас» имеет два значения — «надсмотрщик» и «учетчик». Я несколько раз обращал внимание на злые глаза маленького человечка, который следовал за нами по пятам. После слов Фаустино стало ясно, что это он и есть «хуже некуда».

...Когда через три часа снова поднимаемся в клети на поверхность, стараюсь поглубже вдохнуть свежего воздуха. Эти мгновения кажутся праздником. Шахтеры выходят молча, усталые, мокрые, грязные. Возле шахтоуправления ко мне подходит высокий красивый человек, по-русски произносит: «Здравствуй, товарищ!» Это генеральный секретарь профсоюза горняков Испании Мануэль Невадо. Бывший горняк, уроженец Астурии, он, как и большинство местных активистов, прошел школу подполья, изведал аресты, допросы, тюрьмы. Но испытания его только закалили. Теперь каждый день своей до предела заполненной работой жизни он посвящает борьбе за права шахтеров, чтобы добиться для них мало-мальски сносных условий жизни и труда.

— Забой, сами видели, почти ад. Но главная наша беда — растущая безработица. Ее уровень в этом регионе значительно выше общенационального. Под предлогом нерентабельности закрываются старые шахты, принадлежащие как государственному сектору, так и частным владельцам. И это в то время, когда Испания ощущает острую нехватку энергоресурсов,— говорит товарищ Невадо.— Нужно срочно открывать новые шахты, модернизировать старые, тогда у страны будет достаточно угля, а у людей — работы. За это мы и боремся.

К нашему разговору внимательно прислушивается совсем молодой паренек, еще не успевший переодеться после выхода на поверхность.

— Да, насчет работы сейчас трудновато,— вступает он неожиданно в разговор.— Раньше в нашем поселке матери крестились: не дай бог, сыну доведется уголь добывать, здоровье гробить. А сейчас, как только парню исполняется восемнадцать, женщины сами спешат записать его в очередь на работу в шахту. Жить-то надо. Но я, например, долго не выдержу, уеду к родственникам в деревню. Там горы, лес, луга, а воздух такой, какого во всей Испании не сыщешь. Здесь, в подземном аду, чувствую, как быстро теряю силы. Вот и кашель появился подозрительный...

Мануэль с пониманием и сочувствием слушает молодого горняка, а когда тот отходит, тихо говорит:

— В деревне, конечно, воздух хороший, но только жить там тоже трудно. Больше того, часто крестьянин не может прокормить семью работой в поле. И если возле поселка есть какая-то старая шахта, он с радостью готов наняться туда хотя бы на несколько дней в месяц...

Наш обратный путь пролегает по той улице, где сидит, доживая последние дни, дон Аурелио, живое обвинение существующей системе: ведь он всю жизнь проработал на шахте «Самуньо».

Душа Мануэля Невадо болит за всех горняков Испании и за каждого в отдельности, где бы ни спускался он под землю — в Астурии или Леоне, Андалузии или Кастилии. Бывшего забойщика не может не радовать то, что и в других регионах набирает силу борьба шахтерских масс в защиту своих прав и интересов. Они берут пример с Астурии, учатся у своих братьев по классу стойкости, выдержке, единству.

От Мануэля я услышал рассказ о том, что произошло в поселке Сересо-де-Рио-Тирон. Подобных селений в стране тысячи, но об этом знает вся Испания.

...На вид Сересо мало чем отличается от других населенных пунктов Старой Кастилии. Тысяча двести жителей. Крохотная главная площадь, где по вечерам и в воскресные дни собираются мужчины, чтобы сообща обсудить последние местные новости. Школа. Собор. Словом, типичный провинциальный поселок, за исключением одного: совсем рядом находится сульфатный рудник «Кримидеса», на котором постоянно занято 120 жителей Сересо.

Рудник старый, условия труда невероятно тяжелые. Только за последние два года здесь погибло четыре человека. А платят жалкие гроши: за 42-часовую неделю каторжной работы под землей горняк едва может заработать, чтобы семья не умерла от голода.

Весной 1980-го шахтеры «Кримидесы» потребовали от хозяев повышения заработной платы и улучшения условий труда. Те ответили отказом. Тогда была объявлена забастовка, которой руководил астуриец Альберто Бустос. Администрация пошла на крайний шаг, уволив всех бастующих. Так начался поединок, который длился 300 дней. Семьи шахтеров голодали, а инженеры и служащие и в ус не дули. Катались на лыжах, ходили на охоту — для этого в Сересо завели даже псарню с волкодавами. Поговаривали, правда, что собаки нужны начальству для личной безопасности. Уж очень боялись «белые воротнички»: вдруг поднимутся на них рабочие по-астурийски...

Шло время. На текущий счет владельцев перестали поступать прибыли, и они решили прибегнуть к старым, давно испытанным методам. Попытались внести раскол в ряды забастовщиков — не вышло. Начали искать, кого можно подкупить. И нашли одного предателя, некоего Висенте Лопеса. Официально он считался уволенным вместе со всеми, однако вдруг начал получать полное жалованье механика. Говорил односельчанам, будто деньги идут ему за то, что обучает спускаться с гор на лыжах жену и детей управляющего шахтой. А сам постоянно доносил, о чем говорят рабочие на своих еженедельных ассамблеях, какие планы строят на будущее. Позже тот же Висенте подрядился вести самосвал, груженный добытой еще до начала забастовки рудой. Ему помогали несколько штрейкбрехеров, набранных в окрестных селах. Случилось это уже летом. Большинство горняков работало в поле, убирая урожай для местного помещика. Однако их жены, услышав в привычной тишине рев мощных моторов, бросились к собору и зазвонили в колокола: мужчины подоспели вовремя...