Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1986 год

По краям дороги замелькали колышки-пикеты, обозначающие место установки сейсмографов.

— Видите, от сейсмографов тянется кабель для передачи сигналов на сейсмостанцию. А вон и станция. Целая передвижная лаборатория.— Шапкарин выскакивает первым из «уазика» и подходит к одному из четырех вибраторов с поднятыми «лапами» — железными плитами.

— Иван Алексеевич,— кричит он в высокую кабину машины,— принимай гостей...

Карабкаюсь по ступенькам, и Иван Алексеевич Кривоногое, оператор, втягивает меня за руку в кабину и поспешно захлопывает дверцу: «Давай быстрее, весь холод выпустишь». Я опускаюсь на чистенькое сиденье, и прохлада охватывает Меня — блаженство после раскаленного пекла саванны.

— Неплохо живем? — шутливо спрашивает Кривоногое, заметив, как я оглядываю обтянутую материей кабину с кондиционером, наглухо изолированную от внешнего мира.— Сейчас поймешь, зачем это надо...

Из микрофона вдруг раздается голос:

— Поднять давление...

— Володя Маринин командует, оператор сейсмостанции, земляк мой, тоже саратовский,— комментирует Иван Алексеевич — и в микрофон:

— Включаю пульт...

Он неторопливо проделывает какие-то манипуляции на пульте. Затем строгим голосом:

— Второй готов...

Значит, так же отвечают остальные операторы. Одновременно у всех четырех вибраторов ступни металлических плит тяжело опускаются на землю. С сейсмостанции раздается команда: «Работаем!», и там нажимают кнопку «Пуск».

От вибраторов идет глухой гул, трясет даже в кабине. Когда же стоишь на земле, то подошвами чувствуешь, как она содрогается. Начинаешь физически воспринимать избитую фразу: «Земля задрожала под ногами». Из-под плит вибратора вспухают клубы пыли, и в кабине становится сумрачно. А механику хоть бы что, он еще мне объясняет:

— Теперь оператору надо быть внимательным: вибратор ведь работает на одном месте восемь секунд, затем автоматически выключается, плиты поднимаются. ...Итак, поехали! Четыре метра — стоп! И тут нельзя зевать — вместе со всеми успевай опускать плиты на землю. Опоздал — вибратор включился, а плита еще в воздухе, значит, «схватил трясучку»... Вибратор из тебя всю душу вытрясет. Пыль столбом — ничего не видать, ад кромешный...

Бывает иногда, что опорные плиты попадают на камни и трескаются. Опять же нужно глядеть в оба, чтобы на мину не угодить. Таких случаев у нас не было, но эфиопские саперы до сих пор мины находят — следы интервенции неспокойного соседа — Сомали.

Проходят секунды, кончается тряска, плиты ползут вверх. Кривоногое нажимает педаль, и машина делает новый рывок вперед. Снова гул и дрожь земли. Сквозь пылевую завесу лишь маячит красное солнце саванны. А в недра разбуженной земли вибраторы сейчас посылают сейсмические волны. Отразившись от пластов разной глубины залегания, они возвращаются наверх. Здесь отраженные сигналы улавливает аппаратура станции, обрабатывает их на ЭВМ. Кассеты с магнитограммами отправляют на самолете на базу нефтепоисковой экспедиции в Дыре-Дауа. Там в вычислительном центре их расшифровывают и составляют геологические структурные карты. По ним определяют уже новые, перспективные точки бурения. Сейсмостанция с вибраторами переезжает на другое место, продолжая свой путь по саванне...

На прощание Кривоногое наливает мне кружку чая из термоса:

— С лимоном, очень полезно в здешних местах.

— А вы как же? — пытаюсь отказаться.— У вас же целый день впереди...

— Я уже привык к жаре,— добродушно бурчит Иван Алексеевич.

Вездеход Шапкарина доставляет нас в срок на аэродром в Годе, и Ан-26 летит на буровую.

В самолете каждый устраивается как может: кто на сиденьях, подпираемый какими-то запчастями, мешками с продуктами и даже жестяными коробками с кинолентами, а кто прямо на ящиках, покрытых брезентом и стянутых веревками. Со мной рядом Юрийчук и эфиопский геолог.

— Знакомьтесь, Абдульфаттах Ибрагим,— представляет Владимир Иванович кудрявого молодого человека с остренькой бородкой,— набирался вначале опыта у нашего старшего геолога Ивана Николаевича Малярчука, а теперь работает самостоятельно.

Неожиданно тот заговаривает со мной по-русски. В поездке мне уже неоднократно приходилось убеждаться, что эфиопы очень способны к языкам и часто владеют несколькими. Абдульфаттах же кончил недавно Горный институт в Ленинграде.

Здесь, над безводной саванной, странно и приятно слышать о прохладных белых ночах Ленинграда, влажной зелени Летнего сада, завесе дождей над Невой...

Оказалось, что Абдульфаттах местный, вырос в деревеньке под Дыре-Дауа.

— Вернулся после учебы домой — ахнул, как все изменилось!— восклицает Абдульфаттах.— Строительство в Дыре-Дауа, поиски нефти в саванне. Знакомую с детства деревню не узнал: создан кооператив, открылись школа и детский сад, а мой неграмотный сосед, отроду не бравший в руки книги, сел за школьные учебники.

Перед прошлыми майскими праздниками (правда, по нашему календарю это 23 миазиа, и год сейчас не 1985-й, а 1977-й) я был в унылые просторы саванны.— На дорогу обратите внимание: чисто, под корень все срезано. Тут постарались Гетачеу Чекола и Фирев Абеба, эфиопские бульдозеристы. Мы с ними вместе на базе живем — без их помощи с таким объемом работы не справились бы.

Владимир Иванович с уважением говорит об упорстве эфиопских друзей в настойчивом поиске природных богатств в Огадене. Исходя из геологического строения района в Огаденском бассейне, здесь весьма вероятны залежи фосфоритов. Но главное, конечно, нефть. Поисками ее и раньше занимались различные западные фирмы, но нашли лишь немного газа.

— Дело даже не в немедленном результате — поиск может быть длительным. Американцы держались замкнуто, вели себя высокомерно, показывали свое превосходство над эфиопами и вызывали к себе недоверие.— Юрийчук умолкает на минуту.

— Припоминаю один случай. Мы бурили первую скважину, и я заметил, как один эфиопский рабочий приглядывается к сливной яме. Подхожу ближе и вижу, как он нюхает слитое, уже отработанное дизельное масло. Потом подружились, и он признался: «Думал, нашли нефть и скрываете...»

Весь народ ждет открытия нефти. Когда к нам прилетел товарищ Менгисту Хайле Мариам, я водил его по буровой. Генеральный секретарь ЦК РПЭ держался по-деловому, интересовался советским оборудованием. Он сказал, что сейчас стране нефть обходится дорого, приходится за нее платить золотом, хлопком, кофе. Поэтому поиски своей нефти, ее открытие — важнейшее дело для народного хозяйства.

Все в нашей экспедиции хорошо понимают это. И не только сами не жалеем сил, но и готовим эфиопских специалистов. Первое время они со сменой работали, стажировались, теперь на курсах учатся.