Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1986 год

Уже после моего отъезда в Дыре-Дауа побывал министр шахт и энергетики Текезе Шоа Айитенфису. Он вручил дипломы эфиопским бурильщикам, окончившим технические курсы, где преподавали советские специалисты...

— На посадку идем,—выглядывая из пилотской кабины, предупреждает командир самолета Юрий Алексеевич Казанцев.

Еще перед вылетом из Дыре-Дауа, знакомя меня с экипажем, он пошутил:

— Команда «воздушного трамвая». Буровиков на работу возим. Правда, подчас легче в Аддис-Абебу слетать, чем их из саванны доставить. Здесь налетали больше, чем за всю жизнь. Возим все, даже воду. Одним словом, обеспечиваем бесперебойную работу бурового оборудования.— Затем добавил:—Но мирные полеты любые хороши.— Казанцев кивнул в сторону соседней взлетной полосы. Там замер пузатый и пятнистый транспортный самолет ФРГ. Рядом с черным крестом и военной геральдикой на фюзеляже, по которым можно даже определить подразделение бундесвера, откуда прилетела машина,— голубая надпись: «Полет милосердия». С самолета выгружали мешки с канадской пшеницей.

Хотя на эфиопских аэродромах самолетов ФРГ и США меньше, чем Аэрофлота, но хорошо, что они не участвуют в военных маневрах у берегов Африки, а прилетели сюда с мирными грузами.

Наш Ан-26 снижается, делает заход над небольшим полем с пожухлой травой. Этот травяной аэродром уезжен до такой степени, что, когда мы садимся и самолет начинает подпрыгивать, за его хвостом возникает роскошный шлейф пыли. Пожалуй, в сезон дождей, когда эта пыль превратится в грязную кашу, сесть будет нелегко.

Наши летчики порой совершают невозможное в незнакомом небе Эфиопии. Они по карте прокладывали первые маршруты для спасения голодающих в засушливых районах северо-востока. Точно сажали тяжело груженные продуктами и медикаментами самолеты на короткие каменистые полосы. Вертолетчики умудрялись приземляться на крохотные пятачки площадок над ущельями в горах. Исчертив своими маршрутами небо почти над всеми провинциями страны, сделав тысячи вылетов — в любое время суток, чтобы уберечь людей от голодной смерти, летчики помогали чем могли, делились своим пайком и глотком воды с бедствующими...

У края травяного аэродрома ждут автомашины: прибыли за новой сменой и грузами. Вначале я не понимаю, почему мне предлагают сесть в кабину именно головного грузовика. Но через несколько километров все становится ясно.

Каменистый участок дороги кончается, и колеса машины погружаются в глубокие разбитые колеи, заполненные мельчайшей пылью.

Машина по кузов плывет в ее мягких, упругих волнах. Жирная красная пыль забивает нос, глаза, уши, покрывает руки таким толстым слоем, что можно на коже писать и рисовать.

По сторонам верстовыми столбами мелькают красные термитники. Одни похожи на пирамиды, другие — на глиняные вазы с растущими прямо из них ветками. Обожженная солнцем красная земля термитников кажется мертвой. Но только кажется. Под спекшейся крепче цемента коркой творит свой таинственный круговорот жизнь. Термиты — древнейшие насекомые, предки которых парили над гигантскими папоротниками еще четверть миллиарда лет тому назад...

Дорога уводит нас дальше в глубь саванны, и начинаешь обнаруживать ее обитателей. Вот два мангустика, вытянув пушистые хвосты, проскочили перед самым носом машины. Можно было даже заметить поперечные полоски на их спинках.

— Облегчают нашу жизнь эти зверьки,— замечает сидящий со мной в кабине Юрий Житченко, комсорг с буровой.— Как только на новое место переезжаем, под вагончиками тут же поселяются змеи. Сильно ядовитый укус у них, говорят эфиопы. Ну а мангусты, известные ловцы змей, их в страхе держат. По утрам ноги в сапоги не вздумай сунуть — сперва их требуется вытрясти как следует. Не только змеи — скорпионы частые гости. Вообще, экзотики хватает...

Наворачиваются на колеса километры красно-бурой саванны. Трудно представить эту выжженную плоскость в зарослях колючек, канделябрового молочая зеленой и цветущей. Такая она, как говорят, в сезон дождей. А Житченко тем временем продолжает про экзотику.

— В письме из дома про львов спрашивают. В здешних местах они, конечно, водятся, но сейчас к реке отошли, километров за пятьдесят от нас. Там места повлажнее — дичи больше. Зато нам житья не дают гиены: кружат вокруг буровой, стащить что-нибудь съестное норовят. В Дыре-Дауа они аж на городские окраины забегают, вертятся около свалок. Ночью на охоту выходят, глаза сверкают красным огнем. И спать не дают — пригнут морду к земле и воют. Если антилопу настигнут, сразу перебранка начинается, вроде хихиканья — добычу делят.

...Из придорожных кустов выпорхнула странная птица, похожая на сороку, но с желтой головой. Стаей промчались легконогие маленькие антилопы с закинутыми назад острыми рожками, мелькнув белыми задиками. Следом желтой молнией сверкнул, словно спринтер, рвущий финишную ленту, стремительный зверь.

— Ух, как гончая пролетела...— вздохнул мгновение спустя Юрий.— Чемпион среди зверья по бегу — гепард. Гнал «томми» — газелей Томсона. Они быстрые, увертливые, их в саванне много. Но «томми» от гепарда не убежать. Иногда едешь, а он вдоль дороги несется, в момент машину обгонит, и нет его — исчез за кустами. Но о гепарде все знают, что он хороший охотник, а ведь гиены, если стаей накинутся, много могут антилоп порезать.

До приезда в Эфиопию мне, как и многим, казалось, что гиены трусливые и способны лишь воровать остатки добычи у львов или леопардов. Оказалось, однако, что пятнистые гиены сами неутомимые и смелые охотники, а крупные хищники часто лишь отгоняют их от законно принадлежащей им добычи. Гиены к тому же хитры и изобретательны: заходят в города, даже в Аддис-Абебу, проникают в хозяйственные постройки, губят домашний скот и даже могут напасть на человека. По африканским поверьям, нос убитой гиены дает охотнику необыкновенное чутье и приносит ему удачу...

На плоской саванне, которую слегка разнообразили лишь приплюснутые шапки зонтиковидных акаций, возникла резкая вертикаль.

— Вышка,— показал вперед Житченко.— На пятьдесят метров поднимается, как семнадцатиэтажный дом. Собираем ее вначале в горизонтальном положении, потом ставим. А вот с перевозкой мучились. Но наши буровики придумали свой способ, как легче такую махину транспортировать...

Выпрыгнув из машины, мы на ходу отряхиваем пушистую пыль, и Владимир Иванович Юрийчук и Абдульфаттах ведут к буровой установке.

У пульта бурильщика коренастый Житченко в испачканной мазутом майке и желтой каске на голове. Советские бурильщики работают вместе с эфиопскими — Абрахамом Бизунехом и Алему Мулеттой, прошедшими хорошую стажировку. Шел подъем бурильного инструмента после отбора образца керна с больших глубин.