Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1986 год

Последний культурный слой городища лежит ниже уровня грунтовых вод. Все, что там находят, облеплено липкой грязью. Бесформенные глинистые комки складывают в тачку и везут наверх, где и приводят в соответствующий вид.

Пуздровский пришел к ребятам, которые мыли керамику, просто узнать, как идут дела. Глянул в ящик с уже чистыми обломками — и остолбенел. Один из них был испещрен знаками. Он выхватил его из ящика. «[?][?]Α[?][?][?][?]Ο[?][?][?]Ο[?]Ν ΝΙ[?]Ι» — «Апаторий — Невмению...» — с ходу прочел Саша первую строчку. Заволновавшись, скользнул взглядом по тексту, а наткнувшись на последнее слово, сразу забыл обо всем: «Σ[?][?][?]ΑΣ». Скифы!

— Эта находка,— говорит Кутайсов,— определенно заставляет по-новому взглянуть на историю Керкинитиды...

У городских ворот Анакреон резко натянул повод. Конь зло запрядал ушами, но, подчиняясь твердой руке всадника, сократил размашистый галоп и пошел легкой рысью. На узких улицах Керкинитиды коня приходилось сдерживать, чтобы ненароком не зацепить прохожего. Торопиться уже некуда: вот он, дом управляющего, у самой городской стены.

Анакреон спешился у знакомой калитки. Сейчас он передаст записку хозяина управляющему, а потом будет свободен весь вечер. Тут уж он наверстает упущенное. Две луны пришлось ждать, пока пошлют его в город с поручением.

Не успел он привязать коня, как калитка распахнулась и на улицу стремительно шагнул сам управляющий. Был он явно разгневан: лицо побагровело, кривившиеся губы бормотали проклятья.

— Приветствую тебя, Невмений,— юноша заторопился, боясь, что рассерженный управляющий скроется и его придется дожидаться.— Хозяин прислал тебе письмо, а на словах велел передать...

Невмений резко повернулся к нему:

— Вся, вся партия солонины испортилась! Проклятый торговец обманул меня.

Неизвестно, чем закончился бы этот разговор, но в ту минуту за городской стеной поднялся шум и крик. Через стену полетели стрелы с привязанными к ним горящими пучками травы. Пронзительно завизжали женщины. Толпа от ворот ринулась прочь. Поток охваченных паникой людей подхватил и понес Анакреона. Он выронил глиняное послание, и его затоптали в грязь.

— Вполне вероятно, что это могло произойти и так,— предполагает Кутайсов,— а возможно, и иначе. Мы можем только гадать. Вот когда Элла Исааковна расшифрует письмо, кое-что здорово прояснится...

— Конечно, прежде всего вы хотите увидеть его?

Профессор Элла Исааковна Соломоник, доктор исторических наук, протягивает мне небольшую коробочку, накрытую стеклом. Под ним черепок обожженной глины. На его гладкой поверхности вырезаны изумительно четкие, ясные строчки.

Письмо на керамике — редчайшая находка. Древнегреческие письма — вообще редкость. На всей огромной территории, в древности заселенной греками, найдено только полтора десятка (!) частных писем эллинистического времени (См. «Вокруг света» № 6 за 1978 г. Ю. Виноградов «Письма из Ольвии» .). Почему? Всеобщая грамотность древних греков — вне сомнения. О ней свидетельствуют результаты раскопок. Значит, письма были, но не сохранились, потому что писали их на каком-то недолговечном материале. Но на каком?

— Вероятно, основным материалом для письма был египетский папирус,— полагает Элла Исааковна.— Греция вела широкую торговлю с Египтом. Писали еще и на диптихах, складных дощечках, покрытых воском. Во влажном морском климате и то и другое бесследно истлело. Лишь свинцовые пластинки и керамика сохранились.

Вот заодно и объяснение определенного однообразия керамических надписей! Характер их соответствовал материалу: поэмы писали на дорогом привозном папирусе, а на керамике — что попроще.

— Наше письмо выделяется среди всех других,— продолжает профессор,— прежде всего сохранностью. Например, три письма с афинской агоры столь фрагментарны, что прочесть их не удалось. Сохранность нашего письма исключительна. Строчки не доходят до краев обломка — значит, он цел и перед нами — весь текст! Более того, керамические надписи нередко бывают затерты, а в нашем случае частично стерты лишь две-три буквы,— Элла Исааковна легко касается коричневатой поверхности.

— Письмо Апатория уникально еще и по другой причине: оно — большое. «Мандат, сын Фиса — Да. Приду». Вот и весь текст единственного уже опубликованного крымского письма. Надпись была сделана на амфоре, которую, видимо, наполняли оливковым маслом или вином, и предназначалась она в подарок женщине по имени Да.

Но что же все-таки нацарапал в своем послании Апаторий? Пока этого точно не скажет никто. Вроде бы четкие, аккуратно вырезанные строчки, а перевести их сразу невозможно. Письмо — особо трудный источник. Это, по сути, одна половина беседы: отправитель и адресат знали друг друга, как и то, о чем шла речь. Предмет излагали коротко: им не нужны были те подробности, которых ученым так не хватает. Взять любой документ, хотя бы декрет: он пишется по установленной форме. В письме же более или менее стандартны только обращение, приветствие и концовка. Содержание же уникально. В тексте могут быть новые, неизвестные исследователям слова. Индивидуальна и форма изложения.

Взявшись год назад за расшифровку письма, Элла Исааковна не обольщалась — работа предстояла громадная. Но одно, очень важное открытие было сделано сразу. Еще в экспедиции археологи определили, что амфора, на осколке которой и нацарапано послание, была сделана на ионийском острове Фасос. Только для фасосской глины характерны золотистые вкрапления на светло-коричневом, чуть отдающем красным фоне. Однако этот факт сам по себе еще ничего не доказывал. Впервые вглядевшись в написание слов, исследователь заметила одну особенность: в известном буквосочетании «ΟΥ» явно не хватало буквы «Υ». «ΑΠΑΤΟΥΡ ΙΟΣΝΟΥ Μ[?]ΝΙΩΙ» — вот как выглядели бы имена, будь они написаны на койне — общегреческом языке, сложившемся в Аттике. И слова, стоящие во второй строчке: «ΤΟΣΤΑΡΙ[?]ΟΣ» (соленая рыба) — на койне писались бы иначе: «ΤΟΥΣ ΤΑΡΙΧΟΥΣ». Без сомнения, текст написан на ионийском диалекте!

«Отсутствие материалов... не позволяет пока использовать языковые данные для решения... вопроса об ионийском или дорийском происхождении Керкинитиды»,— писала ранее Э. И. Соломоник в своей книге «Граффити с хоры Херсонеса». И вот — этот недостающий материал.

Элла Исааковна раскрыла книгу, нашла нужную таблицу.

— К счастью для нас, греки твердо придерживались канонов чистописания: «почерк» был почти одинаков у всех. Написание букв менялось со временем, что дает возможность датировать тексты по шрифту. Взгляните,— Элла Исааковна отмечает в таблице такую же «омегу», как на черепке, потом отыскивает такую же «сигму» и «альфу».— Все буквы дают один и тот же период — конец V века до нашей эры.