Журнал «Юный техник» - Юный техник, 2008 № 03

Ветер в лицо. Душа просит песни.

Мухи — это маленькие птицы!

Птицы с волосатыми ногами… — запеваю я в полный голос, увидев в отдалении крупного пернатого. — Догони того орла и достань мне перо из его хвоста!

Асса устремляется в погоню. Думаете, легко догнать птичку, если она против? Летаем мы быстрее, но орел маневреннее. У нас инерция большая.

Асса тормозит в воздухе. В задней лапе зажато серое в крапинках перо. Ошалевшая птичка стремительно удаляется. Успеваю только рассмотреть, что у нее четыре лапки.

— Какая странная ритмическая мелодичность заложена в этом стихе. Видимо, я еще плохо разбираюсь в вашей поэзии.

Я переключаюсь на другую песню:

У птички четыре ноги.

Позади у нее длинный хвост!

Пристраиваю перо в волосах над левым ухом и рассказываю Ассу об индейцах.

Садимся усталые. Пока Асса ловит оленя, я развожу костер. Асса проверяет, не загорится ли от костра лесная подстилка, и свежует тушу. Играет в индейцев. Иначе съел бы со шкуркой. А я открываю консервные банки.

Местная пища вкусна, совсем не ядовита для меня, но очень плохо усваивается организмом. Так и питаемся — Асса жареным мясом, я — разогретыми консервами. Для обоих это необычно, что очень радует дракона. Последние сто витков он питался сырым мясом и фруктами.

— Асса, почему вы не ведете космическую экспансию? — интересуюсь я, обжигаясь и роняя в песок лучший кусок.

— Мы вели космическую экспансию. И сейчас молодежь ведет. Я тоже вел. Наверно, на вашей планете еще динозавров не было. Честно говоря, я не знаю, где появилась наша цивилизация. Но я родился здесь.

— А в космосе ты давно последний раз был?

— В молодости. Сначала это было интересно, а потом наскучило.

Он погружается в воспоминания. Память у Ассакооса по земным меркам уникальная. Фотографическая. Если у нас два типа памяти — кратковременная и долговременная, то у местных четыре. Кроме наших, есть еще очень долговременная и очень-очень долговременная.

— Когда мы летали, оставили две колонии, — выходит из задумчивости Асса. — И там тоже была такая форма управления, когда один командует, остальные выполняют команды.

— Что стало с теми колониями?

— Не знаю… Одна освоила всю планету. Витков через тысячу они прилетали за образцами животных и растений. Тогда они уже научились летать быстро, как вы.

Представляешь, на их планете любой мог завести потомство. Многие наши полетели туда, и вскоре там все пришло в норму.

Я уже знаю, что рождаемость на планете строго лимитирована. Где-то раз в тридцать тысяч лет, извините, витков, счастливчикам разрешается завести детей. Ровно столько, сколько вакансий освободилось из-за случайных смертей или эмиграции в другие миры. Повзрослев, молодое поколение обычно начинает перестраивать планету. Но не это меня царапнуло во фразе Асса.

— Ты хочешь сказать, что вы летели медленнее скорости света?

— Да. Поэтому многим наскучило. В космосе однообразно. Мы осмотрели три сотни систем — и везде одно и то же.

— А анабиоз вы не изобрели?

Некоторое время согласовываем понятия. Идею провести какое-то время в бессознательном состоянии Асса находит очень интересной.

— Например, можно вдвое увеличить население планеты, — размышляет он вслух. — Допустим, тысячу витков одна половина населения спит, вторая бодрствует. Потом меняются.

— Семь подземных королей, — бормочу я.

— Что?

— Книжка была такая…

Асса тянет лапу за моим компьютером, находит текст и поглощает его за пару минут. Четверть часа сидим в молчании. Асса переваривает сказку.

— Сколько новых концепций, — удивленно произносит он. Я вспоминаю, что не успел очистить текст от крови, предательства, вероломства и прочих темных сторон человеческого существования.

— Не бери в голову, — без особой надежды советую я. — Это детская сказка. Там показано, как не надо себя вести.

— Это я понял, — отмахивается дракон. — Ты говорил, у ваших животных четыре ноги, так?

— Так.

— А здесь описаны шестилапые. И летающие. Они жили в подземелье при искусственном освещении.

— Ну и что?

— Сказать, как выглядел наш звездолет? Мы выбрали большой прочный астероид и вырезали в нем много-много пустот. В них и жили. Мы умеем летать, а наши животные имеют шесть лап. Все как в сказке. И твоя идея анабиоза для космического полета…

— Но ты говорил, вы летали давно.

— Мы — да. Но к вам могли прилететь наши колонисты с другой планеты. Потом события забылись, исказились в пересказах — и вот документ!

Некоторое время царит полное непонимание. Я нечаянно сказал, что книга написана задолго до моего рождения. Дракон это не так понял.

— Асса! Книге всего две сотни витков!

Дракон сникает. Для него это все равно, что пять минут для меня. Забыть детали невозможно.

— Может, автор встретил один из наших пропавших звездолетов? — все еще на что-то надеется он.

— Исключено!

Он страшно огорчен. Даже уши обвисают, как у побитой дворняжки. Думал, узнал новинку, оказалось — пшик.

Небо стремительно темнеет, на нем появляются звезды. Прошел еще один день на этой уютной планете.

Значительный кусок жизни для меня, и ничего не значащая доля мига для него. Неужели и мы перейдем когда-нибудь на подобное полурастительное существование?

Их не назвать дикарями. У них все было и все будет еще много-много раз. Искусство взлетало до таких высот, которые нам и не снились. Планета сотни раз одевалась в стекло и бетон. И вновь возвращались буйные леса. Они перепробовали все профессии и все развлечения, которые я только мог придумать, и вернулись к природе. Просто им наскучило строить города, летать по необъятному космосу, носить одежду. Сколько раз мы одеваемся-раздеваемся за жизнь, сколько времени на это тратим? Умножьте эти цифры на миллион. Мне бы тоже надоело…

Им не надоело только жить. Они научились как угодно перестраивать тела, а быт упростили до предела. Они живут так долго, что ледниковые периоды для них — все равно, что времена года. Барханы в пустыне — что нам зыбь на море. У них нет материальной культуры.

Сколько служит машина? Сколько стоит дом? Сто лет? Пусть тысячу. Для них это день. Каждый день строить все заново, чтоб завтра это рассыпалось в пыль — мы бы пошли на такое? Сомневаюсь.

Единственное, что их по-настоящему волнует, это новинки, любые. Я — новинка. Асса сотни лет будет вспоминать мой визит и рассказывать друзьям. Не словами, нет. Они сливаются сознаниями и делятся мыслями и воспоминаниями.

Нет, не буду я рассказывать на работе об этой планете. Иначе наши настырные, суетливые ученые замучают местных расспросами. Знания нужно добывать самим. Трудом, соленым потом и бессонными ночами. То, что получено даром, ценится недорого. А сюда я буду прилетать в отпуск. С полным рюкзаком книжек для Ассакооса.