Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05

— Опусти лук! — гневно велела она. — Или твоя мать ничему тебя не учила?

Гудин, не спеша подчиняться, громко свистнул. Рядом возникли еще двое и, пробираясь через заросли цветов, двинулись к ним.

— Отойди от улья! — приказал Гудиу угрожающе качнув луком. Голос у него был грубый, дерзкий. Яннас опустила крышку улья и отошла прочь. Гудин подошел к ней и взял у нее посох и нож.

— Я поймал шпионку, — сказал он подошедшим сотоварищам.

— Брось паясничать, — сказала ему Яннас. — Смотреть на тебя смешно.

Гудин грубо толкнул ее:

— Пошли!

Под охраной троих юношей Яннас пошла к северу.

Лагерь Ренаты был расположен там, где река расширялась в небольшое озеро, затопив свое устье. В этом небольшом и слаженном лагерое явно царила дисциплина, и Яннас с горечью вспомнила о неразберихе, в последнее время завладевшей лагерем Мэгвин Гар. Гудин оставил их побежал вперед с известием.

— Итак, вот и Мэгвин Гар прибыла, — сказала Рената, подходя к ним через лагерь. Она шагала рядом с Гудином, то и дело задевая его бедром, и эта мелочь вдруг напомнила Яннас о любовной игре глупышей.

— Мы вас заждались, — продолжала Рената. — Вы замешкались в Рассветных Землях. Празднество Цветов закончилось; все прочие Семьи давно ушли отсюда.

— Мы следовали плану, — угрюмо отозвалась Яннас.

— Пока вы морозили своих пчел, мы здесь наслаждались жизнью, — легкомысленно заметила Рената. — Мы многому научились и кое-что испытали на практике.

— Например, опаивали своих пчел, — сказала Яннас.

Рената глянула на Гудина.

— Мы поймали ее, когда она совала нос в наш улей, — сообщил он.

Воцарилось молчание.

— Экстракт луговой соломки, — наконец сказала Рената. — Совсем чуть-чуть в лоток на дно улья. Стимулирует работоспособность пчел. За тот же срок они собирают меда на треть больше.

— А тебе никто не говорил, что это вредно для пчел?

— Подумаешь, бабушкины сказки. Мы попробовали, и с пчелами ничего не стряслось. — Она запнулась. — Или еще стрясется?

Она жаждала знаний. Гнев охватил Яннас: эти сосунки ставят опыты на пчелах, даже не понимая, чем рискуют.

— Бабушкины сказки тоже иногда говорят правду. В это кочевье твои пчелы будут благополучны, но ты измотаешь их вконец. В новом кочевье проку от них не будет.

Рената лишь пожала плечами:

— Пока меня заботит это кочевье.

— Хорошая правительница должна думать и о новых кочевьях.

— Напомни это мне, когда я стану правительницей.

Яннас до смерти хотелось влепить ей пощечину. Безответственная, самоуверенная девчонка, думает, что все на свете в ее власти. Она даже не подозревает, как быстро любая случайность может отнять у нее эту власть. Да и откуда ей это знать? Она ведь еще ни разу не ошибалась.

Гудин что-то шептал на ухо Ренате. Вид у него был встревоженный. Рената кивнула:

— Да, лучше нам задержать ее. Без своей пасечницы Мэгвин Гар обречена.

От этих слов сердце Яннас тревожно забилось. Однако она хорошо — слишком хорошо — знала Ренату. Высокомерным, слегка презрительным тоном она проговорила:

— Это бесчестный путь к победе. Всякий скажет, что ты выиграла обманом.

Именно это и следовало сказать.

— Она права, — проговорила Рената. — Не надо бесчестных уловок, Гудин. У меня идея получше. — Она что-то прошептала юноше. Тот нахмурился, но ушел прочь. — Иди со мной, сказала Рената. — Ты не можешь уйти, не испробовав нашего гостеприимства.

Шатер Ренаты был обставлен скромно и строго — точь-в-точь обиталище военного вождя в походе. Стол, однако, она накрыла обильный, щедрый — Яннас уже много кочевий не видала такого изобилия. Она старалась не показать, какое удовольствие доставила ей эта трапеза.

Когда они покончили с едой, вошел Гудвин, неся кувшинчик с медом. Рената распечатала его и намазала на рисовую лепешку тонкий слой бледного, почти прозрачного меда.

— Мы недавно сделали этот сорт, — сказала, она протягивая галету Яннас.

Яннас с нескрываемым любопытством откусила кусок лепешки. У меда был тонкий аромат.

— Незабудки, — сказала она.

— Да, нам попалось множество незабудок.

Яннас уронила каплю меда на язык, втягивая ноздрями медвяный запах. Затем вгрызлась в лепешку.

Мед был каким-то удивительно своеобразным, хотя формула оказалась довольно простой. Вкус зари и ранних цветов наполнил рот Яннас, эссенция из юных цветов на длинноногих стебельках и земли, которая не знала ошибок и поражений. Воспоминания нахлынули на нее. Никогда ей не сделать такой мед. Теперь уже никогда.

— Нравится? — спросила Рената.

Янная отвернулась, чтобы спрятать лицо. Впервые за все это время она поняла, что может и не выиграть состязание. Ренате недостает опыта, но она может победить одной только жизненной силой юности.

— Я не судья, — сказала вслух Яннас. — Это молодой мед. Для меня — даже слишком молодой.

Она шла обратно, продираясь через высокую траву, а память о вкусе этого меда неотвязно преследовала ее.

Когда отряд Мэгвин пришел в выжженные солнцем, поросшие низкой травой степи, началось поветрие. Оно охватило детей. Совсем недавно они купались в реке и бегали полуголые по солнышку, бронзовея от загара; и вот уже тряслись в лихорадке, мучились сухим тяжелым кашлем, покрывались сыпью.

Фармацевт Рима пришла в шатер Мэгвин Гар, чтобы сообщить диагноз. Семья стояла лагерем у широкой мутной реки, которая рукавами прорезала равнину и исчезала в синей дали у горизонта. Дубич откинул полог шатра, чтобы внутри веял прохладный восточный ветерок, и сидел сейчас с поджатыми ногами, починяя какую-то кожаную одежку. Жаркое солнце неподвижно висело в небе.

— Пятнистая лихорадка, — сказала Рима. — А у меня сегодня пришел к концу запас меда из седоглава. Мы решили не идти на юг, чтобы пополнить запас целебных медов, а сегодня наши внуки могут дорого заплатить за нашу ошибку.

Мэгвин Гар ничего не возразила на этот упрек, но Дубич-то знал, как она мучается. У каждого в эти дни было в чем обвинить ее.

— Еще не поздно повернуть на юг, — сказала она.

— Поздно, если мы хотим еще собрать мед с пустынных цветов.

— Это можно совместить.

У Дубича заныли кости при одной этой мысли.

— К лесам, где растет седоглав, путь долгий, — тихо сказал он. — Мы не сможем дойти туда и вернуться вовремя.

— Придется, — упрямо бросила Мэгвин Гар. — Я не хочу, чтобы умерли мои внуки.

Это было адски трудное путешествие. Половина Семьи болела, другая половина сбилась с ног, ухаживая за больными, а Мэгвин все время неустанно подгоняла отряд. Когда они добрались до леса, двое детей умерло, и кое-кто говорил, что это из-за тягот пути.

— Не только они погибли бы, если бы мы не поспешили, — с отчаянием говорила Мэгвин Дубичу. — Что же им еще-то от меня нужно?