Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05

Твердая фляжка прижата к ребрам. Яннас встала и вышла под жаркое солнце; глаза покраснели, воспаленные от пыли и тягот непомерной работы. Она бесцельно бродила меж шатров, прошла мимо мальчика, стиравшего белье, мимо шумной свадьбы, мимо ювелира из города, который торговал золотыми фигурками пчел.

— Яннас Безымянная, — произнесли рядом с ней. Яннас обернулась и увидела Босну, дочь Римы, которая в начале кочевья ушла с отрядом Ренаты.

— Твой мед готов? — спросила девушка. Впрочем, выглядела она совсем не так уж беспечно-молодо. Морщины прорезали ее лоб, и губы были по-взрослому поджаты.

— Почти, — сказала Яннас, не спеша доверять этой женщине.

— А мед Ренаты готов, — сказала Босна. Помедлила, точно ожидая вопроса, и когда Яннас промолчала, девушка продолжила:

— Знаешь, он хорош.

— Не сомневаюсь, — сухо отозвалась Яннас.

Босна настороженно огляделась.

— Хочешь попробовать?

Она расстегнула карман и достала стеклянную фляжку.

— Мне удалось вынести немного из смесительного шатра. Я хочу, чтобы у Мэгвин Гар было преимущество. Я и не понимала, какая она хорошая правительница, пока не столкнулась с Ренатой. Она просто наглая, бесстыдная сука, эта Рената.

А ты — ядовитая предательница-змея, подумала Яннас. Она взяла фляжку, намереваясь швырнуть ее об землю, но цвет меда привлек ее внимание: золотистый, точно волоски ребенка. Яннас стиснула фляжку в кулаке, побежденная желанием попробовать мед.

— Ты ведь никому не скажешь, правда? — прошептала Босна.

— Нет, — ответила Яннас, чувствуя себя уже соучастницей преступления. Она повернулась и зашагала прочь. Ничего не видя и не слыша вокруг, она шла через многолюдный лагерь, покуда не нашла глухой тупик и там присела, разглядывая краденую фляжку. Она распечатала сосуд и позволила аромату неспешно вплыть в ее ноздри. Мед не пах пряностями — Рената делала ставку на простоту. Яннас встряхнула фляжку и капнула мед на язык.

Вначале вкус был слабым, и Яннас едва различала его; но когда мед согрелся на языке и растаял, вкус заметно усилился. Острая тоска по прошлому болью пронзила Яннас. Ее окружили давно ушедшие годы, шорох травы, рябь озерной воды под ветром, птицы играют в салочки, радуясь силе своих крыльев… Это был бальзам юности, бьющей через край жизни. Мед был прост и все же на редкость необычен. В нем был даже привкус древесного сока. Яннас никогда не приходило в голову кормить пчел соком деревьев.

Она вдруг осознала, что на глазах проступили слезы. Ни один в мире мед, даже в прошлые времена, не мог так тронуть ее. Она чувствовала себя побежденной. Перед этим дивом ее мед был слезами замученных до смерти цветов, медом боли и утрат. Сможет ли он победить очарование юности Ренаты? Яннас потрогала фляжку в потайном кармане, мечтая позволить синному облегчить тяжесть стоящего перед ней выбора.

Суд проходил под стенами Эрдрума, на широкой площади, по такому случаю освобожденной от шатров. Когда появилась Мэгвин Гар, сопровождаемая своими медоведами, толпа собралась уже немалая; люди влезали на крыши и бочки, чтобы лучше видеть. Трое судей в ожидании начала восседали в фургоне на походных стульях. Мэгвин Гар села рядом с Ренатой. За ними стояли их пасечники, и у каждого в руках был запечатанный кувшин с гудящими пчелами, которые сулили смерть одной из них.

Рената вышла первой. Когда появился ее перегонщик с фляжкой, она стояла с уверенным видом, скрестив на груди руки и высоко подняв голову. Судьи передавали фляжку из рук в руки, любовались цветом меда и смотрели на просвет, чтобы определить его. чистоту. Затем они распечатали горлышко и поочередно вдохнули аромат. Наконец они взялись за стеклянные палочки и погрузили их в мед.

Дубич напряженно следил за выражением лиц судей. Один улыбался с отсутствующим видом, второй медленно кивал, третий был потрясен. Мед Ренаты явно не был наспех сляпанной любительской поделкой, на что втайне надеялся Дубич. Судьи снова попробовали мед, затем посовещались. Наконец они водой ополоснули рты, смывая вкус предыдущего меда.

Тогда вышел Дубич. Прозрачная фляжка была завернута в покрывало. Он подошел к судьям и лишь тогда сдернул шелк, и все увидели гранатовый оттенок меда. По толпе прошел одобрительный шепот. Судьи взяли мед, понюхали, попробовали. Один сосредоточенно нахмурился, затем ощутил послевкусие, и хмурая гримаса сменилась изумленной. Судьи сняли еще одну пробу. На сей раз их обсуждение было куда оживленнее. Наконец один из судей встал. Все затаили дыхание.

— Оба меда великолепны, — объявил судья. — Каждый из них прокладывает новый путь, по которому, мы надеемся, последуют и другие Семьи. Но наш выбор ясен. За искусность, тонкость, трагизм победа присуждается Мэгвин Гар.

Толпа загудела, точно растревоженный улей. Вспотев от облегчения, Дубич одной рукой обнял Мэгвин и незаметно толкнул ее. Они победили. Рената с непроницаемым видом обернулась к сопернице, протянула руку. Мэгвин пожала ее и быстро отвернулась.

Двое мужчин встали по обе стороны от Ренаты. Она встретила их с совершенным бесстрашием. Ее подвели к расчищенной площадке и принесли кувшин с пчелами, которые предназначались для нее. Со сдержанным видом Рената закатала рукава и ворот, сняла перчатки. К ней подошла женщина, чтобы натереть руки и шею снадобьем, которое неминуемо привлечет и раздразнит пчел. Толпа расступилась, и вокруг Ренаты образовалась пустота.

Вдруг от судейского фургона послышались громкие голоса. Жаркий спор завязался среди искусниц меда, подошедших попробовать меды соперниц. Один из судей громко прокричал:

— Стойте! Это был смертельный вызов!

Перегонщица из Семьи Борг пробилась через толпу, сжимая в руке винно-красную фляжку.

— В этом меде синном! — воскликнула она.

Мэгвин Гар рывком обернулась к Яннас. Лицо пасечницы было восково-бледным от изумления.

— Нет! — пробормотала она. — Этого не может быть!

— Лгунья! — прорычала Мэгвин. — Проклятая наркоманка! И ты думала, что тебе это сойдет с рук? Теперь они отнимут у меня жизнь!

— Там нет синнома! — Яннас бросилась к фургону судей. Толпа поспешно расступалась перед ней. Она схватила фляжку и повернулась к судьям.

— Я докажу это. Если бы я положила синном в мед, я не осмелилась бы его попробовать. — И Яннас сделала большой глоток.

Мед скользнул в желудок, и она оцепенела, лицо застыло, фляжка выскользнула из ее ослабевших пальцев и со звоном разбилась. Глаза Яннас загорелись, что было несомненным признаком наркотического действия синнома.

— Будь ты проклята, проклята, — бормотала Мэгвин, стискивая кулаки.

— Какой позор! — из толпы выступила правительница Альфра Борг, рядом с ней шли правительницы прочих Семей. — Это преступление запятнает все Семьи, если мы тотчас не накажем преступников! Нельзя допустить синном в наши шатры. — Голос ее срывался, но в нем был металл. — Мэгвин, не ждала от тебя такого. Ты знаешь, что тебя ждет. Ты и твоя пасечница умрете вместе.