Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 06

Как современно звучат мысли Гаврилы Романовича. Века подтвердили неслучайность факта — он один из первых писателей Руси, удостоившийся полного собрания сочинений, но издавал собрание противник взглядов Державина — Н. И. Греч. Будучи действительным тайным советником при трех государях, Гаврила Романович имел непререкаемый моральный авторитет среди государственных особ своего времени и недругов имел немало. Большинство из нас, к сожалению, помнят о нем только по упоминанию Пушкина: «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил». Вспомнилось — перу Державина принадлежат многие эпитафии, сохранившиеся на плитах Александро-Невской Лавры, ему же, кстати, принадлежат слова на здесь же находящейся могиле Александра Васильевича Суворова. (Александр Васильевич обратился, шутя, к Державину: «Напиши и мне слова на могиле». Поэт ответил: «Тебя и так все помнить будут, вот пусть и будет написано: „Здесь лежит Суворов“». Так и было исполнено.) Посетите Александро-Невскую Лавру.

В советское и теперешнее время память великого гражданина Руси Гаврилы Романовича Державина предана полному забвению (смотри снимок 1984 г. в усадьбе Державина Званка, в окрестностях Великого Новгорода). Перечитывая материалы о Державине, захотелось записать некоторые события, связанные с мероприятиями по случаю 75-летия В. М. Шукшина. В судьбах этих творцов мне почудились печальные аналогии, несмотря на то, что биографии их несравнимы.

В сентябре 2004 года, накануне вечера, посвященного 75-летию В. М. Шукшина, в Доме национальностей на Басманной улице, в особняке князя Куракина, богадельне для одиноких воинов Отечественной войны 1812 года Лидия Николаевна Федосеева-Шукшина по телефону попросила меня там присутствовать: сама уезжала из Москвы на съемки. А за день до того позвонил скульптор Вячеслав Клыков, просил взять панорамные снимки горы Пикет и памятника Шукшину. После этого я невольно подумал: «Надо же, как долго длится 75-летие Макарыча…».

В начале мая прошлого года Клыков пригласил в мастерскую недавно избранного главу администрации Алтайского края М. С. Евдокимова ознакомиться с моделью памятника Шукшину на горе Пикет. Скульптор трудился два года безвозмездно и нашел предпринимателей, пожертвовавших немалые средства. Обсуждение проекта памятника с М. С. Евдокимовым и его сотрудниками прошло окрыляюще для ваятеля и нас, присутствующих. Я радовался пуще других еще и потому, что памятник почти хроникально воспроизводит финальный кадр фильма «Печки-лавочки», изъятый из картины в советское время, и к тому же съемка кадра производилась на этой горе. Правда, само место съемок, где сидел Макарыч, поглотил разросшийся на горе овраг. Хотелось надеяться: «Озаботятся власти — засыплют овраг…». Уходя из мастерской, Евдокимов сказал: «Вячеслав Михайлович, отпущенный тебе Божий дар ваятеля дает нам надежду достойно увековечить имя нашего земляка и в бронзе. На Алтае в разгаре посевная, днями буду в Бийском районе, специально заеду в Сростки и тоже посоображаю о месте для памятника. А ты найди время, приезжай с „дедом“ (так он зовет меня, грешного), обговорим все „за“ и „против“. Местная общественность подготовила решение ставить его у тракта. Нешуточные споры о памятнике только разгораются».

Через неделю Клыков с помощниками и я приехали на Алтай. В воскресный день Евдокимов показал место на Пикете. Присутствовали: главный архитектор края Клюк Надежда Яновна; архитектор Петр Анциферов, не обронивший ни слова; глава Бийского района Неудахин Борис Аниподистович; директор музея Шукшина Чуднова Лидия Александровна и много людей, мне незнакомых. Я обратил внимание на как бы выражающие несогласие недовольные лица: «Говори, говори, не быть по-твоему». Особенно несогласие проявилось, когда глава администрации края повторял мысль, заявленную в мастерской: «Шукшин сегодня — достояние всей России, а не только Алтая и вашего села… Памятник, венчающий гopу, будет символом всей России. Со временем утвердим целевую программу создания музейного комплекса на горе Пикет, изыщем и средства остановить рост оврага». Все вроде бы согласились, но опять поехали на площадку у развилки Чуйского тракта и дороги на кладбище. Азартно защищали это место для установки памятника Неудахин и Чуднова, ссылаясь на мнение родной сестры В. М. Шукшина — Натальи Макаровны Зиновьевой-Шукшиной.

Главные доводы:

1) далеко ходить на гору (время экскурсий ограничено);

2) собиратели цветных металлов разнесут памятник;

3) на горе будут работать археологи;

4) грунты не позволят укрепить памятник;

5) довод сестры — он оторван от людей. Один сидит на горе, да еще босой.

Клыков завершил разговор: «Три раза я приезжал в Сростки, выискивал место и определял размер памятника, его силуэт, думал о нем не одну бессонную ночь. Для места, на котором вы настаиваете, необходимо другой памятник создавать, значительно меньше. И почему вы, не будучи специалистами, беретесь решать задачи, доступные не всякому? Даже государи императоры покорялись воле ваятелей. Подумайте. Вы готовите постамент для моего замысла у дороги, здесь он будет сидеть, как нищий на обочине, а на горе он будет символом, трогающим душу русскую…».

С тем мы и разъехались. Клыков прямо в Калугу, где на заводе монументальной скульптуры формовалась модель памятника.

На Алтае начались совещания и бумажные баталии недовольных специалистов. Страсти кипели, скульптора то и дело теребили в самую пору изготовления памятника. «Перестаньте разорять Россию… Десятки тонн бронзы… Зачем повторять Мамаев курган, России хватит одного». Много раз звонили «доброжелатели». Обезоруживало известие, что они добились своего: на развилке дорог создают площадь, спилены тополя, закрывающие горизонт, снесены два дома. Образовавшуюся площадь окружили заборами, которые помазали светло-зеленой краской. «Красиво! Клыкову понравится». По факсу несколько раз Клыкову присылается копия открытого письма Натальи Макаровны, адресованного губернатору Евдокимову. Приезжает в Москву директор музея Чуднова и слезно уговаривает дарителя-ваятеля согласиться с мнением жителей и родственников.

Что делать? На одном из совещаний председатель правления Союза художников Алтайского края Прахода В. Ф. заявил: «Мы сами лучше сделаем. Дайте нам деньги». Никто и не вспомнил, что памятник — дар скульптора и русских предпринимателей. Общественность и сестра писателя понуждают Евдокимова согласиться ставить памятник у дороги. Клыков непреклонен. (Этому есть весомый аргумент. Мэр Самары, где Клыков устанавливал памятник Кириллу и Мефодию, предлагает выбрать любой утес в Самаре и установить памятник Шукшину там. В Самаре существует Шукшинский центр; ко всему, предки Шукшина были выходцами из тех мест.) Клыков ни за что не давал согласие ставить памятник у дороги. Разговорами на эту тему мучили его вплоть до установки памятника. 16 июля на заводе «Метромаш» освободили бронзовую фигуру памятника от форм. Префектура Восточного округа Москвы и дирекция завода провели презентацию завершенного производством памятника Шукшину (см. фото ребят, отливавших памятник). Даже на фоне кранов и конструкций памятник вдохновляюще действовал на увидевших его. Удивительно сказала одна женщина: «В одиночку Россию не спасти, а возвеличить можно. Клыков совершил такой подвиг!». Всех мужиков за пояс заткнула, затронула душу собравшихся!