Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 1-2

В детстве, как только начали резаться коренные зубы и молоко нравиться, как продукт питания, Антон начал писать стихи. Неумелым детским почерком, коряво, будто яблоня в саду. Коряво и в плане формы, и в плане содержания. Что-то про ежика, который потерял детенышей, а потом оказалось, что эти огрызки пошли на речку. И перепугали папашу до инфаркта, если, конечно, у ежей бывает инфаркт. Должен быть, ведь сердечная мышца присутствует…

Подрастая, он научился смотреть на себя более критично. Сначала отказался от гуманоидных животных, затем общечеловеческих тем и наконец сузился до собственного эгоцентризма, в первый раз влюбившись и познав плотскую любовь. В общем, прошел все стадии взросления на этапе детства и юности.

Закончив институт, Антон пошел работать в библиотеку чтобы быть ближе к литературе. Но он был молод и амбициозен, поэтому решил, что свои сопливые (он их таковыми не рассматривал) опусы нужно пристроить в литературную газету.

Антон был из тех людей, что умеют стлать не мягко, но красиво. Кровать словно покрыта нежнейшим лебяжьим пухом сверху тончайшего шелка, а под всем этим великолепием – дешевое ДСП, без простыни и матраца. Но и это умение не помогло юному дарованию пробиться. Ложась на ДСП, невольно задумываешься, чего тебе не спалось в проверенных местах, поэтому редакторы литературных газет наперебой отказывали юному бумагомарателю. «Слишком смело», «Слишком консервативно», «Не прошло цензуру», «Слишком мягко»… Газетка под названием «Новь» взяла пару стихотворений Антона (видимо, ей было все равно, на чем спать). Одно из которых начиналось примерно так:

И вот когда свеженький, еще горячий номер «Нови» оказался в руках вьюноша, он тут же захотел вступить в Союз писателей. И, недолго думая, отправился прямиком туда с пахнущей свежей краской газетой.

Есть такие люди, которые родились старыми. Создается впечатление, что они – продукт чудовищной селекции. Как Бенджамин Баттон, с тем лишь различием, что они не молодеют.

Они вышли из чрева матери именно такими: с морщинами на лбу и в уголках рта, в очках в роговой оправе, в льняном пиджаке и в вытянутых на коленях брюках. Удивительно, как они вообще могли выйти не ногами вперед.

Они смотрят так, будто повидали весь мир, а на самом деле им день от роду. И вот такой новорожденный старик смотрит на вас, и вы понимаете, что он никогда не умрет, потому что он не живой. И от него вам нечего ждать чего-то хорошего.

А Антон ждал, пока не увидел новорожденного. И все понял.

В библиотеке настали нелегкие времена. И юный рифмоплет, 23 лет от роду, решил, что пора перебираться с глаз долой, из сердца вон, то бишь в столицу.

Он собрал свой немногочисленный скарб, нажитый посильным, а иногда и халявным трудом, погрузил в клетчатую «челноковскую» сумку и сел в ближайший поезд.

Как удивительно думается ни о чем, когда едешь долго и нудно. Голова пуста и одновременно полна настолько, что, кажется, мысли сейчас полезут из ушей и носа. Мимо проносятся леса, скелеты многоэтажек, одинокие деревни и многочисленные стелы и памятники всеми забытых войн, о которых нам говорят лишь телевидение и учебники истории. Читать в поезде – роскошь для тех, кто ценит собственные мысли. А также для тех, кому не хочется блевать от качки, усиливающейся мельтешением букв и смысла.

Антон не делал ни того, ни другого, то есть не читал и не думал. Количество часов, помноженное на тупое умствование, прошло незаметно, и он оказался в цитадели, которую желают многие, тысячи тысяч голозадых провинциалов, но улыбается она только тем, кто оскалит на нее зубы. Пока Антон об этом не знает и крепко спит, положив голову на клетчатую сумку, на Белорусском вокзале.

Пять лет он работал то сторожем, то ночным грузчиком, перебиваясь от одного заработка к другому, поочередно увлекаясь грудастыми полными девками из галантерей, пока не попал к одному писаке из известных в уборщики. Он, критично осмотрев опусы Антона, решил дать ему шанс стать журналистом.

Имея всего одну пару приличных джинсов и футболку, в которой не покажешься гастарбайтером, Антон умудрился сменить свои вкусы на навязываемые массовой культурой. То есть стал любить худышек. На одной вечеринке он познакомился с НЕЙ, дочерью директора крупного издательства. Ее костлявое, анорексичное тело, лишенное всех вторичных половых признаков, одурманило его разум и заставило пульсировать кровь. Поимев ее несколько раз и кончив в нее, он зародил в ее анабиозных недрах новую жизнь и был вынужден сделать ей предложение стать его навеки. Под наблюдением двух ее братьев, отслуживших в «горячей точке». Как тут можно не согласиться?

Любовь априори создает детей. Более того, она была придумана, чтобы человечество не вымерло. Любая тварь, и в том числе человек, испытывает инстинкт размножения, когда сливается в экстазе. Подспудно все мы думаем о детях, даже когда это не входит в наши планы, это сидит внутри и руководит гениталиями.

Когда живот новоиспеченной жены, настолько непропорциональный ее комплекции, что она походила на улитку наоборот, все рос и рос, Антон испытывал такое глубокое чувство самоудовлетворения и счастья, что сам себе удивлялся. Еще вчера, фигурально говоря, он и думать не думал о детях, а только о славе и деньгах, а теперь все это у него есть, и он может задуматься о потомстве. У него будет сын! Он даст ему то, чего не было у отца. Он сделает его самым счастливым мальчиком на Земле, если это будет в его силах.