Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2016 № 1-2

Я установил высокую стремянку под ближайшим персиковым деревом, убедился, что все четыре опоры устойчиво торчат в мягком грунте, и отправился за ведром для плодов. В это время из дома вышла хозяйка, это было неожиданно, раньше девяти утра она в саду не появлялась. Не спеша прошлась по дорожке, временами вскидывая руки и делая физические упражнения, несколько раз вставала на носки, как балерина, что смотрелось очень грациозно и артистично, так казалось на мой непрофессиональный взгляд. Для меня она была таинственной юной женщиной, которая никогда со мной долго не разговаривала, глядела на меня без всякого интереса, её зеленоватые глаза смотрели будто сквозь меня, но без пренебрежения. Мы разговаривали только по её инициативе, называя друг друга по имени-отчеству. Меня это устраивало, её, видать, тоже, потому что я был очередным садовником, который сменил неугодного, она – хозяйка большого дома.

Взяв ведро, я приладил к нему крючок для подвески на ветки и направился к дереву. Боковым зрением отметил, хозяйка продолжает двигаться и радоваться солнечному утру. Спокойно поднялся по лестнице; прохладные, пушистые на ощупь и душистые желто-розовые плоды опустились в ведро. Я залюбовался веткой, усыпанной восковыми плодами с характерным седоватым пушком; складывалось впечатление, будто налёт утреннего тумана остался на крупных плодах, и сквозь их восковую замутнённость сочный персик просматривался так прозрачно, что виднелась косточка. Осторожно, стараясь, чтобы персики не падали на землю, я отрывал плод и опускал в ведро. Магия волшебного осеннего утра разрушалась на глазах, а пластмассовое ведро быстро наполнялось.

Я снял ведро с ветки, не выпуская его из рук, медленно спустился вниз и вздрогнул от неожиданности, рядом со стремянкой стояла Анастасия Матвеевна, подавляя волнение, предложил:

– Угощайтесь!

– Они немытые, – спокойно произнесла хозяйка.

– А вы не беспокойтесь, ядохимикатами мы не пользовались, а свежие, только сорванные плоды сами себя очищают от вредных бактерий специфическими ферментами, так меня учили.

– Тогда я сама сорву, вон тот на самой верхушке.

Она легко вспорхнула на стремянку и оказалась надо мной. Яркий летний сарафан, из-под которого вырастали загорелые крепкие ноги, промелькнул перед моими глазами, как плащ тореадора.

Я мгновенно оценил опасную красоту соблазнительного женского тела и опустил глаза в землю.

– Осторожнее, «девушка на персике», – пробормотал я тихо.

– Насколько я помню, девочка была на шаре?! Впрочем, кажется, была и с персиками. Вы любите живопись?

– Сам не рисую, но кое-что знаю, – ответил я и отошёл на некоторое расстояние, чтобы не соблазняться античным притяжением хозяйки, которая, подчиняясь непонятному капризу, оказалась рядом.

– Сезанн очень порадовался бы такому обилию разноцветных плодов, – сказал я и посмотрел ей в лицо, стараясь не вглядываться в зеленоватые глаза. Но мне это не удалось. В её взгляде появился интерес.

– Так он писал яблоки, – ответила она улыбкой.

– Яблоки были самыми дешёвыми фруктами, – нашёлся я.

Что-то таинственное, совершенно мне непонятное происходило в саду.

– Придержите, пожалуйста, лестницу, – проговорила хозяйка с нажимом. Мне ничего не оставалось делать, как вернуться в исходное место и ухватиться за раздвинутые стойки. Анастасия Матвеевна стала медленно подниматься к заветному персику, её колени оказались на уровне моих глаз. Всё моё существо пронизал аромат проснувшегося женского тела, которое пульсировало возле меня своими жизненными соками. Я понимал щекотливость момента, но любопытство, возбуждение и ответственность за её жизнь пересилили, и когда Анастасия стала подниматься выше, основательно взялся за стремянку, чтобы она случайно не завалилась, и взглянул вверх. Летний сарафан тонким воздушным парашютом нависал над моей головой, из колокола пёстрой ткани на меня опускались загорелые ноги, на уровне моих глаз оказались розовые ноготки маленьких пальчиков, которые завлекательно выглядывали из простых пластмассовых «вьетнамок»; розовые, младенческие пяточки были совсем рядом, мне захотелось их поцеловать. Я перевёл взгляд выше, округлые коленки взволновали меня ещё больше; я не смог остановить своё мужское любопытство, поднял глаза и увидел, как в глубине или вышине сарафана сходятся вместе соблазнительные женские бёдра.

– Ну и как? – услышал я звонкий весёлый голос в вышине.

Я вздрогнул, как человек, которого застали за чем-то совершенно интимным. Медленно перевёл взгляд выше и увидел над собой склонённое улыбающееся лицо. Соблазнительница улыбалась, как могут улыбаться женщины, осознавая свою обольстительную привлекательность.

– Если вы о живописи, то очень похоже на картину Жана Фрагонара «Счастливые случайности на качелях», а если о моём впечатлении… Восхитительно! – ответил я честно, понимая, что отпираться бесполезно.

– Очень приятно, что вы знаете живопись, – она говорила свободно, совершенно не стесняясь, что я находился внизу и был вынужден говорить, сконфуженно и скованно глядя вверх, стараясь отвести глаза. Анастасия Матвеевна сорвала персик и вкусно прокусила его. Она не ожидала такого большого количества сока, поперхнулась, но не закашлялась. Капля упала мне на руку; я, подчиняясь эмоциональному порыву, слизал её. Анастасия начала медленно сходить по лестнице, я опустил глаза, хотя делать мне этого не хотелось.

– Вкусные персики в этом году! – произнесла она с наслаждением, иронично вглядываясь в меня. Её губы были влажными от плодового сока, на верхней губе прилип маленький лоскуток персиковой кожицы, всем мужским естеством мне захотелось этого лоскутка. Глаза хозяйки светились радостью, бесовские искры вспыхивали внутри тёмных зрачков. Лестница под её стройными смуглыми ногами кончалась; я отстранился, стремянка неожиданно качнулась. Я подхватил Анастасию в объятия и почувствовал сладко-горьковатый вкус персика её губ.

– Ну, это совсем ни к чему, – сказала она серьёзно. Я поставил Анастасию на землю, она одёрнула сарафан левой рукой и пошла в сторону парадного входа, откусывая в очередной раз сочную мякоть персика, который она держала в правой руке. Взошедшее солнце просвечивало ткань лёгкого сарафана, безупречная фигура чётко вырисовывалась под прозрачной туникой, каждый шаг её был грациозен и не позволял мне оторваться от созерцания соблазнительного женского тела. Античная гармония продолжала струиться от стройного, упругого, бесконечно желанного существа. Персиковый туман зашумел у меня в голове. А может быть, мне это только казалось? Руки дрожали, на губах бродила пьяная влага неожиданного поцелуя. Острая боль желания, вожделения и надежды пронеслась по жилам.