Лев Шейнин - Пьесы

Б е р г. Давайте поговорим.

Д о д д. Вот уж несколько лет, как я ежедневно, вместо того чтобы заниматься спортом и здоровыми развлечениями, трачу два часа на изучение книг, в которых довольно ясно доказывается, что я и мне подобные находимся в состоянии агонии… Вам знакомы эти книги, профессор Берг?

Б е р г. Более или менее.

Д о д д. Так вот, сегодня коммунизм — это уже не призрак, бродящий по Европе, как некогда писал Маркс, а реальная и страшная сила, угрожающая цивилизации и прогрессу… Вы, как мне известно, не коммунист. Я тоже.

Б е р г. Догадываюсь.

Д о д д. Так почему же вы с теми, кто превращен в орудие коммунизма, в его агентуру? Почему вы не с нами, а против нас? Почему вы, наконец, не остались, как прежде, посреди? Я прямо задаю вам этот вопрос, профессор Берг!

Б е р г. Узнаю мистера Додда. Да, вы умный человек, и я не могу этого не оценить. Мы живем в середине века, века великих свершений и гроз. Вы верно сказали, что я был среди тех, кто стоял посреди. Я верил в то, что эта позиция самая мудрая и самая честная, мистер Додд. Но я ошибался. Теперь я знаю, что это вы обманули меня, как обманули миллионы людей. Меня, Рикарда Берга, вы превратили в убийцу, и теперь мои руки в крови!.. Я никогда не думал, Генри Додд, что мне будут сниться на закате жизни старики, женщины и дети Хиросимы и Нагасаки, которых вы убили моей наукой, моими руками, моими открытиями. И если мы не вырвем из ваших рук оружия, которое вам вручили, кто знает, что вы с ним сделаете дальше?.. Вот почему я уже не стою посреди. Вот почему я навсегда с теми, кто против вас, будьте вы прокляты!..

Д о д д. Вот вы как заговорили!.. Тем хуже для вас!..

Б е р г. Я вас не боюсь, Генри Додд. Я знаю, что в ваших руках золото, мощная промышленность, могучая пропаганда, тюрьмы и полиция, суд и электрические стулья, и все-таки я вас не боюсь!.. А вот вы боитесь меня, боитесь потому, что мир, который вы представляете и который хотите сохранить — мир насилия и обмана, этот мир находится на смертном одре! И Генри Додд понимает это и потому ему страшно!..

Д о д д. Вы сошли с ума!.. Это ложь!.. Это чепуха!.. Это неправда!..

Б е р г. Нет, это правда!.. Признайтесь, о чем думает Генри Додд по вечерам, когда он остается один и сидит у камина? Что снится Генри Додду по ночам? Что мерещится ему, когда он не в силах справиться с бессонницей?

Д о д д. К дьяволу!.. Я не желаю это слушать!.. (Вскакивает и выбегает из комнаты.)

Берг подходит к окну и глядит на улицу. Доносится шум машины Додда и сразу на террасе появляется Р а й т.

Р а й т. Добрый вечер, профессор Берг.

Б е р г. Что вам угодно?

Р а й т. Имею честь вручить вам предписание министра юстиции. Как не заслуживающий доверия иностранец, вы обязаны покинуть территорию Соединенных Штатов в двадцать четыре часа. Вы и ваша уважаемая дочь.

При этих словах на террасу выходит Е л е н а.

Б е р г. Что ж, я не претендую на доверие господина министра юстиции. Все?

Р а й т. Не совсем. В связи с иском, предъявленным главой энергетического концерна мистером Доддом, на все ваше имущество накладывается арест.

Б е р г. Вы кончили?

Р а й т. Почти. Все расходы по вашему выезду министерство юстиции принимает на себя. А пока, до посадки на пароход, вы заключаетесь под стражу. Равно как и ваша дочь. Ваши руки, уважаемый профессор Берг.

Из дверей выходят т р о е п о л и ц е й с к и х и на Берга надевают наручники.

Е л е н а. Отец!.. (Бросается к Бергу. Полицейские не пускают ее.)

Б е р г. Спокойно, спокойно, дитя мое! Им не удастся надеть наручники на мир. Им уже не помогут и наручники… Им уже ничто не поможет…

Свет гаснет. Сначала отдаленно, а затем все громче доносится музыка, и потом поднимается занавес. На сцене — трибуна Всемирного конгресса мира. Флаги всех наций. Голубь Пикассо. На трибуне — Б е р г, продолжающий свою речь.

Б е р г. Я рассказал вам всю правду о себе, о своих ошибках и о своей вине, обо всем, что со мной произошло за эти семнадцать лет. И вот сегодня, на склоне лет, перед лицом истории и человечества торжественно публично я присягаю в том, что буду бороться за мир, против поджигателей войны!.. Я клянусь в этом прошлым и будущим науки, священной памятью Ньютона и Ломоносова, Коперника и Менделеева, Эдисона и Эйнштейна!.. Я клянусь в этом детям Норвегии и Китая, старикам Франции и Германии, матерям всего мира!.. Я клянусь в этом миллионам жертв минувшей войны, их вдовам и сиротам, всем честным людям земного шара, независимо от цвета их кожи и звезд, под которыми они живут!.. Я клянусь своей совестью — совестью всего мира!..

Вступает оркестр.

З а н а в е с.

1950

М и т ч е л Г а р в у д — табачный король, под 70 лет.

К л а р а — его дочь, 39 лет.

А р т у р М о р х а у з — ее муж, корреспондент агентства «Планета».

М и т ч е л — их сын, 19 лет.

К а т а р и н а — переводчица Морхауза.

П и т е р К е й — иностранный журналист.

П р о ф е с с о р С е р е б р я к о в — декан филологического факультета МГУ, 65 лет.

А л е к с е й — студент, 23 лет.

Т а н я — студентка, 20 лет.

Х у с а и н Б е к е н т а е в — студент, 19 лет.

В е р а — студентка, 19 лет.

М а й к а — студентка, 19 лет.

А ш о т Б а р о я н — студент, 18 лет.

Т е т я Д а ш а — комендант общежития в студенческом городке, 40 лет.

Г о р н и ч н а я.

С т у д е н т ы — девушки и юноши.

Гостиница «Метрополь» в Москве. Номер-люкс, в котором остановились Артур Морхауз с женой и сыном и его тесть, табачный король Митчел Гарвуд. Справа и слева двери, ведущие в другие комнаты.

Входят Г а р в у д и К л а р а.

К л а р а. Это безумие, отец!.. Вы обрекаете своего внука и моего единственного сына на полуголодное существование… Вы хотите заставить его жить бог знает в какой среде…

Г а р в у д. Этот вопрос уже не подлежит обсуждению, Клара. Мое решение бесповоротно.

К л а р а. Подумайте и о себе!.. Вы не могли и часа прожить без Митчела, а теперь идете на разлуку с ним…

Г а р в у д. Именно потому, что мне дорога его судьба, это решение окончательно. Артур вполне солидарен со мной. Кончен разговор!..

К л а р а. Вы оба сошли с ума…

Г а р в у д. Если б я не взял воспитание Митчела в свои руки, ты сделала бы из него одуванчика…

К л а р а. Подумайте о ребенке!.. Он никогда не расставался с вами… Он влюблен в своего деда…

Г а р в у д. Не удивительно — он смышленый малый и знает кого любить.