Лев Шейнин - Пьесы

Л а р ц е в. А ты сказал, что мы сделали это для проверки? И что сфотографировали книжку перед тем, как ее вернуть?..

М а л и н и н. Да он и слушать не хочет!.. Кричит: «Вы что там, с ума сошли, на американцев решили работать?..» — и трубку бросил… А через час новый сюрприз — явился с повинной один немец, агент Грейвуда… Грейвуд поручил ему передать секретное письмо Леонтьеву…

Л а р ц е в. Секретное письмо? Леонтьеву?

М а л и н и н. Да. Оно написано специальными чернилами. И этот немец сообщил, как проявить тайнопись… Ну вот и…

Входит Р о м и н, у него откровенно торжествующий вид.

Р о м и н. Порядок, Максим Корнилович!

Л а р ц е в. Меня вы уже не замечаете, полковник Ромин?

Р о м и н. А мы с вами стоим на разных позициях, полковник Ларцев.

Л а р ц е в. Да, к счастью, на разных.

Р о м и н. Но к чьему счастью — вот вопрос!.. Максим Корнилович, все, что сказал явившийся с повинной Иоганн Вирт, подтвердилось. Мы обработали в молочной ванне письмо Грейвуда и проявили текст. Вот это письмо. Из него ясно, что Леонтьев — агент Грейвуда… Ну, полковник Ларцев, что вы теперь скажете?

Л а р ц е в. Пока я могу сказать только одно: вы очень везучий человек, Ромин. Поразительно везучий.

Р о м и н. Дело не в везении, дело в правоте.

Л а р ц е в. Именно ваше необыкновенное везение и заставляет меня сомневаться в вашей правоте… Вам не кажется странным, что все само плывет вам в руки? Сначала записная книжка, потом, когда мы ее вернули, этот немец с письмом… Вас это не удивляет?

Р о м и н. Меня удивляете вы, полковник Ларцев!

Л а р ц е в. Так вот, Максим Корнилович: в приемной находится немецкая коммерсантка фрейлейн Бринкель, приехавшая из Ротенбурга. Она просит дать ей пропуск на грузовик для перевозки в нашу зону фруктовых вод, которые изготовляют в Ротенбурге…

Р о м и н. Простите. Прежде чем вы позаботитесь о перевозке фруктовых вод, я прошу, Максим Корнилович, подписать справку на арест Леонтьева и двух агентов, фамилии которых указаны в записной книжке… А потом, пожалуйста, занимайтесь лимонадиком… Не возражаю.

М а л и н и н. Меня не интересует, возражаете вы или нет, товарищ Ромин. Григорий Ефимович, фрейлейн Бринкель в приемной?

Л а р ц е в. Да.

М а л и н и н. А где Иоганн Вирт, товарищ Ромин?

Р о м и н. У меня в кабинете, Максим Корнилович.

Л а р ц е в. Прекрасно. Давайте сначала поговорим с Виртом.

М а л и н и н (Ромину) . Приведите Вирта.

Р о м и н выходит.

Л а р ц е в. Теперь займемся лимонадиком, как выражается Ромин. Так вот, известная тебе фрейлейн Бринкель приехала не с пустыми руками. Во-первых, точно выяснено: Наташа Леонтьева и четверо других советских ребят вывезены в Нюрнберг и содержатся в подвале виллы Грейвуда. Во-вторых, куда-то исчез муж Ирмы Вунд, о которой тебе известно… Ирма — фрейлейн Эрна хорошо с ней знакома — очень волнуется…

М а л и н и н. Так-так… Весьма любопытно…

Входят Р о м и н и И о г а н н В и р т. Вирт заметно взволнован, но старается владеть собой.

В и р т (щелкая каблуками) . Гутен таг, майне геррен! Иоганн Вирт вполне к вашим услугам, господа!

М а л и н и н. Садитесь, Иоганн Вирт.

Вирт садится.

Итак, вы утверждаете, что вот это письмо (указывает на письмо) полковник Грейвуд велел вам передать из рук в руки полковнику Леонтьеву?

В и р т. Так точно. Велел.

Л а р ц е в. И что Грейвуд сказал вам, будто полковник Леонтьев является его агентом?

В и р т. Так точно. Сказал.

Л а р ц е в. Вы рассказали следствию все, что знали?

Р о м и н. Для объективности должен подтвердить, что обвиняемый Вирт сразу все рассказал.

В и р т. Так точно. Абсолютно все.

Л а р ц е в. Если так, это весьма похвально. Скажите, Вирт, что вы делали в Ротенбурге?

В и р т. В каком, герр оберст, Ротенбурге?

Л а р ц е в. В том самом Ротенбурге, где находится лагерь для перемещенных лиц.

В и р т. Я этого не знаю.

Л а р ц е в. И в Ротенбурге вы не были?

В и р т. Так точно. Не был.

Л а р ц е в. Никогда?

В и р т. Никогда.

Л а р ц е в. У меня больше нет вопросов к Иоганну Вирту. (Встает, уходит.)

М а л и н и н. Откуда вы узнали, что письмо надо проявить в молоке?

В и р т. Полковник Грейвуд велел мне передать это Леонтьеву. Но я передал господину следователю.

Р о м и н. Совершенно верно.

Входит Л а р ц е в и Э р н а.

Л а р ц е в. Товарищ Малинин, только две минуты. Вот фрейлейн Бринкель…

Вирт вздрагивает.

ходатайствует о пропуске на одну грузовую машину для перевозки фруктовых вод из Ротенбурга в нашу зону. Учитывая, что фрейлейн имеет завод фруктовых вот также и в нашей зоне и зарекомендовала себя как солидный коммерсант, я поддерживаю ее ходатайство.

Э р н а. Я весьма признательна вам, герр оберст, за внимание и лестный обо мне отзыв. (Малинину.) Я очень прошу вас, господа… (Поворачивается лицом к Вирту.) О, кого я вижу!.. Герр Генрих, как вы сюда попали?

Л а р ц е в. Вы знаете этого человека?

Э р н а. Это муж фрау Ирмы, моей доброй знакомой.

Л а р ц е в. А где вы его видели?

Э р н а. В Ротенбурге, на нашем заводе. Он вывозил оттуда нескольких наших рабочих… О, Генрих, как будет рада фрау Ирма, когда я расскажу ей об этой встрече!

В и р т. Вы ошибаетесь… Я не знаю фрау Ирмы… Я… Я решительно отказываюсь…

Э р н а. Отказываетесь? Это нехорошо с вашей стороны. Фрау Ирма так предана вам. Она красивая женщина, ею можно гордиться…

Л а р ц е в. Он почему-то не хочет гордиться. В самом деле, почему, господин Иоганн Вирт? Впрочем, я забыл, вы оказывается, не Иоганн, вы Генрих…

В и р т. Я… Я… (Хватаясь за сердце.) Мне… Мне нехорошо.

Малинин нажимает кнопку. Входит С е р о в.

М а л и н и н. Возьмите арестованного и вызовите врача…

Л а р ц е в. И пусть он поможет ему прийти в себя… Но только именно в себя…

С е р о в выводит шатающегося В и р т а.

Р о м и н. Товарищ Малинин, так нельзя. Мало ли что могло померещиться этой немке.

Малинин и Ларцев смеются.

Любого обвиняемого можно сбить с толку…

Э р н а. Немке? (Бросает взгляд на Ларцева, тот утвердительно кивает.) Я такая же немка, как вы японец… Позвольте представиться: майор государственной безопасности Татьяна Котова, сотрудник полковника Ларцева.

М а л и н и н. Вот вам и лимонадик! Как видите, Ромин, лимонадик с витаминами.

Р о м и н. Пусть так. Но это не меняет дела. Письмо есть письмо, документы есть документы! И показания этого Вирта…

Л а р ц е в. Но он не Вирт…

Р о м и н. Какое это имеет значение?! Я этого так не оставлю, я буду жаловаться…

Л а р ц е в. Вы уже пожаловались, Ромин.

Р о м и н. Вопреки моим протестам, вы вернули вещдок американцам, вы не разрешаете арестовать двух американских агентов, вы защищаете изменника Леонтьева.