Андрей Яхонтов - Ужин с шампанским

Кульков быстро выдохся: ни принять, ни отпасовать мяч не умел, а под конец игры судья удалил его с поля за грубость.

После матча, в раздевалке, разбирая игру, тренер сказал:

— Очень плохо сыграл Кульков. Ставлю ему двойку.

Потом футболисты сели в автобус, который отвез их на загородную спортбазу. Поужинав, игроки собрались в холле у телевизора. Передавали новости.

— Более чем в два раза увеличила надои молока доярка Смирнова, — говорил диктор.

— Подумаешь, я в детстве коз вручную доил, — сказал Кульков, — а уж из коров-то как молока не выжать? Врубил доилку — и сиди отдыхай. Да я бы…

Тут на экране появился знакомый старичок, выдернул из бороды волосок — и Кульков очутился на ферме, в белом халате и нарукавниках.

Гудели электродоилки, добродушно смотрели на него коровы.

— Наш знатный дояр Кульков, — объяснял приехавшим корреспондентам директор совхоза.

— Начинаем съемку, — объявил один из журналистов. — Товарищ Кульков, не волнуйтесь, работайте как обычно, забудьте, что за вами наблюдают миллионы телезрителей.

Съемку Кульков, разумеется, провалил. А уже на следующий день надои снизились вдвое. Вскоре в печати появился фельетон под названием «Зазнавшийся Кульков». Директор совхоза перестал с ним здороваться и перевел на заготовку удобрений.

Как-то, сидя в чайной, Кульков размечтался: «Была у меня работа непыльная. Ни надоев, ни одиннадцатиметровых. Знай на счетах щелкай».

И обнаружил, что снова — в родном кабинете, за уютным столом. Даже бумажки лежали так же, как он оставил их, уезжая на футбол. Не успел Кульков телефонную трубку снять, чтоб домой позвонить, вызывают его к начальнику. Тот улыбается, подмигивает.

— Посовещались мы кое с кем. Хотим тебя, Кульков, в другой отдел перевести. Не работа — курорт.

Тут Кульков взмолился, руками отчаянно замахал.

— Не хочу я другой работы. Хватит, попробовал. Я и здесь как на курорте.

Вдали зеленели холмы. Блестела на солнце река. Краснов, в пробковом шлеме и белых шортах, шел по берегу и напевал «Дубинушку».

Зазвенел будильник. Краснов вздрогнул, в последний раз взглянул на реку — на самой середине вода закипела бурунами, это всплыл крокодил — и собрался просыпаться. Но тут из-за ближайшей пальмы вышел его непосредственный начальник Матюшин и строго на Краснова посмотрел. На Матюшине, как всегда, был черный костюм, и Краснову стало неловко за свой легкомысленный наряд.

— Хорошо, что я вас встретил, Краснов, — сказал Матюшин, — давно собираюсь с вами поговорить.

— Может, на работе лучше? — попытался отодвинуть неприятную беседу Краснов.

Матюшин оставил предложение Краснова без внимания.

— В этом квартале мы, кровь из носу, должны начать выпуск летней одежды. Какие мысли на этот счет есть?

— Я думаю, — сказал Краснов, — каждый день думаю. С тех пор как вернулся из Италии, так и думаю.

— Шорты небось оттуда привезли? — Матюшин уперся осуждающим взглядом в фирменную наклейку на кармане.

— Нет, из Уругвая. — Краснов потупил глаза.

— А нашу-то одежду, нашей-то фабрики кто же будет покупать, если не мы? — горестно выкрикнул Матюшин.

— Я покупаю, — торопливо заверил Краснов, — но ведь жарко в ней сейчас.

— Вот-вот, об этом я и говорю, — сразу подобрел Матюшин.

— Иван, вставай, опоздаешь ведь, — неожиданно вклинилась в разговор жена.

— Отстань, я с начальством, — отмахнулся Краснов.

— Ты всегда с начальством, — не унималась она. — И вчера до трех ночи с начальством, и позавчера…

— Замолчи! — резко оборвал ее Краснов и повернулся на другой бок.

Матюшин переждал эту семейную размолвку, деликатно отвернувшись, и, когда Краснов освободился, продолжал:

— Так вот, давайте прямо сейчас разберемся. Поделитесь со мной своими соображениями. Как, по-вашему, качество продукции улучшить?

Краснов украдкой вздохнул.

Отчаянно верещали попугаи. На противоположном берегу появились жирафы, чем-то похожие на обтянутые пятнистой шкурой подъемные краны. Крокодил неторопливо приближался к берегу. Проплыв несколько метров брассом, он переворачивался на спину и, раскинув лапы, отдыхал. Солнце ласкало его нежно-зеленый живот.

Ничего путного, как назло, в голову не приходило.

— Я вас на секундочку оставлю, — сказал Матюшин.

Он ловко взобрался на пальму и спустился с гроздью бананов. Отломил один, стал снимать кожуру.

Краснов услышал: хлопнула дверь, это жена ушла на работу. «Опаздываю, — забеспокоился Краснов. — На такси ехать придется. Там начальство, здесь начальство, там пристают, здесь пристают…».

— Ну, так что вы надумали? — спросил Матюшин.

Крокодил вылез из воды, отряхнулся по-собачьи — брызги веером разлетелись в стороны — и блаженно растянулся на теплом желтом песке.

— Если честно, я целый проект готовлю, — соврал Краснов. И на тот случай, если бы Матюшин наяву об этом их разговоре вспомнил, подстраховался: — Только большой очень. Страниц двести. А ведь у вас дел столько…

— Это верно, — мечтательно сказал Матюшин и закинул руки за голову. — Занят я очень. На даче у себя банановую плантацию вырастить хочу. Задача, должен сказать, сложнейшая.

«Беда, просто беда, — пытаясь побороть нехорошее томление в груди, маялся Краснов. — Теперь россказни о бананах слушай. Даже во сне покоя нет. А на работе сам же меня за опоздание взгреет. И главное, поди угадай, что выбрать: опоздать — с дисциплиной нелады, теперь от Матюшина убежать — неуважение к начальству. Да еще как бы всерьез не пришлось проект писать».

Вдруг Краснов встрепенулся. Крокодил, на время скрывшийся за прибрежной растительностью, теперь оказался поблизости, прямо за спиной начальника. Крокодил сосредоточенно сопел, под его лапами трещали сухие веточки.

«Неужели заметит, неужели оглянется», — отчаивался Краснов, осторожно переводя взгляд с крокодила на раскрасневшееся от возбуждения лицо Матюшина.

Но тот был слишком увлечен своей идеей.

Крокодил постоял, словно мысленно прочел предобеденную молитву, вздохнул, широко раскрыл пасть и, клацнув, проглотил Матюшина.

Краснов коротким кивком поблагодарил умное животное, цепко схватил оставшуюся на траве гроздь бананов и моментально проснулся.

«Вот и славно, вот и славно», — повторял он, скорее одеваясь, чтоб не опоздать.

Поздно ночью молодой, опытный жулик Хлупкин проник в кабинет известного прозаика Лампасова и похитил с его письменного стола рукопись только что оконченного романа.

Будь на месте Хлупкина другой грабитель, он наверняка отдал бы предпочтение серебряным подсвечникам, золотым часам или малахитовой пепельнице, а отнюдь не пухлой папке с бумагой. Но Хлупкин знал, что делал. Год назад созрел в его голове хитроумный план легкой добычи денег. Все газеты тогда пестрели сообщениями о работе писателя Лампасова над новым романом. А популярный критик Лакмусов в большой статье смело называл будущий роман событием литературной жизни Европы.