Леонид Малюгин - Старые друзья

Чехов уходит. Появляется М а р и я П а в л о в н а.

М и з и н о в а (весело) . У нас, Маша, каштаны давно распустились и цветов масса. Вчера Игнатий уехал в Россию. Три недели мы с ним провели неразлучно. Я очень много пою и играю.

М а р и я П а в л о в н а. Я по тебе сильно тоскую, не думала, что разлука с тобой будет так тяжела. У вас каштаны цветут. Антон пишет, в Ялте море смотрит по-летнему. Счастливые! А у нас лютая зима, вчера была сильная метель.

М и з и н о в а. Живу я недурно. У меня много знакомых. Часто бываю в театрах. Была на вечере в русском клубе. Произвела своим появлением сенсацию. Маменьки и дочки смотрели на меня в лорнеты и почему-то надулись. А мужчины говорили, что жестоко мне жить затворницей. Собираюсь учиться на скрипке. У меня есть поклонник француз. Красив и неглуп. Прекрасно поет. (Пауза.) Ах, Маша, почему я не могу говорить с тобой, как бы мне хотелось? Ведь ты мой единственный друг! В мечтах я часто летала в Мелихово. Эх, Маша!

М а р и я П а в л о в н а. Потапенко рассказал мне все.

М и з и н о в а. Вот уже почти год, дорогая моя сестричка, как я забыла, что значит покой и радость. С первого дня в Париже начались муки, ложь, скрыванье. Игнатий прибегал ко мне на полчаса, тайком от супруги. Когда он уехал, я не шутя думала покончить с собой. Сидеть одной, не иметь возможности ни сказать ни слова, ни написать. Вечно бояться, что мама узнает все и это ее убьет, и при этом писать ей веселые беспечные письма. Затем рождение моей девочки в самых тяжелых условиях. Игнатий любит меня, но он несчастнейший человек. У него нет воли, нет характера, и к тому же его супруга не останавливается ни перед чем. Можешь представить себе, что я чувствую и какова моя жизнь. Нужно прожечь жизнь как можно скорее. Это одно на свете истина. Остальное все придумали люди по глупости. Мои письма не показывай никому, даже Антону Павловичу.

Мария Павловна уходит. Появляется Ч е х о в.

Ч е х о в. Вы упорно не отвечаете на мои письма, но я все-таки надоедаю вам. Я повидался бы с вами, разумеется, с восторгом. Я не совсем здоров. У меня почти непрерывный кашель. Очевидно, и здоровье я прозевал так же, как вас.

М и з и н о в а. Поздравляю вас с Новым годом, дядя! И желаю, чтобы все ваши поклонницы, в том числе и я, побольше надоедали вам своим поклонением. Ваши портреты расставлены у меня повсюду, и я обращаюсь к ним с некоторыми теплыми словами, которые еще не успела забыть… Меня все забыли. Последний мой поклонник Потапенко и тот коварно изменил мне и бежал в Россию. Сыро, холодно, чуждо! Отдала бы полжизни за то, чтобы очутиться в Мелихове, посидеть на вашем диване, поговорить с вами, поужинать и вообще представить себе, что всего этого года не существовало, чтобы все и все осталось по-старому. Кто занял мое место на вашем диване? Я пою, учусь английскому языку, старею, худею. А теперь буду еще учиться массажу, чтобы иметь некоторые шансы на будущее. Вообще жизнь не стоит и гроша! Скоро у меня будет чахотка, так говорят все, кто меня видит. Перед концом, если хотите, завещаю вам свой дневник, из которого вы можете заимствовать много для юмористического рассказа. Напишите мне, дядя, ласковое письмо. У вас вся жизнь для других, и личной жизни вы словно и не хотите. Возможно, что через месяц я приеду в Россию. Хочу увидеть только Мелихово и всех вас. Голубчик, я очень, очень несчастна!

Ч е х о в. Я жду вас. Если я буду в Петербурге, то известите меня о вашем приезде, и я приеду в Москву, в Мелихово, куда прикажете. Дел у меня чертова пропасть. Строю школу в Мелихове. Пишу пьесу с птичьим названием «Чайка». Мне хочется поговорить с вами, писать же не о чем, так как все осталось по-старому. Жду вас с нетерпением.

Чехов и Мизинова уходят. Появляется М а р и я П а в л о в н а с пачкой газет.

М а р и я П а в л о в н а (читает газету) . «Я не знаю, не помню, когда г. Чехов стал большим талантом, но для меня несомненно, что произведен он в этот литературный чин заведомо фальшиво. Пьеса «Чайка» производит впечатление творческой беспомощности, литературного бессилия лягушки раздуться в вола. Со всех точек зрения — идейной, литературной и сценической — пьеса совершенно нелепа, вымученна. Если бывают дикие чайки, то это просто дикая пьеса… в ней все первобытно, примитивно, уродливо и нелепо».

Появляется Ч е х о в.

Ч е х о в. Пьеса шлепнулась и провалилась с треском. В театре было тяжелое напряжение недоумения и позора. Актеры играли гнусно, глупо. Отсюда мораль: не следует писать пьес. Вчерашнего вечера я никогда не забуду. Никогда я не буду ни писать пьес, ни ставить. Вчерашнее происшествие не поразило и не очень огорчило меня… чувствую себя не особенно скверно. Когда приедешь в Мелихово, привези с собой Лику.

Мария Павловна уходит.

Я уехал, не простившись. После спектакля друзья искали меня в ресторанах и на вокзале. На другой день стали ходить ко мне с утра с советами и выражением сочувствия. Это трогательно, но нестерпимо. Меня обзывают бабой, говорят, что я струсил. Если бы я струсил, то бегал бы по редакциям, актерам, нервно умолял о снисхождении, вносил бесполезные поправки. Я поступил так же разумно и холодно, как человек, который сделал предложение, получил отказ и которому ничего больше не остается, как уехать. Да, самолюбие мое было уязвлено. Но где же трусость?! Утром рецензий не читал, у газет был зловещий вид, а в полдень укатил в Москву. Да, проживу семьсот лет и не напишу ни одной пьесы. (Пауза.) Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай. (Пауза.) В искусстве публика больше всего любит то, что банально и ей давно известно, к чему она привыкла. Впрочем, на премьере не имела успеха не пьеса, а моя личность. Те, с кем я дружески и приятельски откровенничал, беспечно обедал, за кого ломал копья, — все имели странное выражение, ужасно странное. Я теперь покоен, настроение у меня обычное, но я все же не могу забыть того, что было, как не мог забыть, если бы, например, меня ударили. Если начнется война, то я пойду, только, конечно, не сражаться, а лечить. В последние полтора-два года в моей жизни было столько всякого рода происшествий, что мне ничего не остается, как ехать на войну.

Появляется А л е к с а н д р П а в л о в и ч.

А л е к с а н д р П а в л о в и ч. Поджигатель! Чи ты сдох, чи ты еще живой, чи ты уже уехал, чи ты в деревне — бог тебя знает? Может, у тебя почтовой марки нема? Не твоя вина, что ты ушел дальше века. Вчера у Суворина был сам градоначальник. Вероятно, советовался, можно ли тебя пускать в Петербург. За десять лет работы в «Новом времени» Суворин прибавил мне двадцать рублей жалованья.

Ч е х о в. Дело вот в чем. Двадцать второго марта в «Эрмитаже», во время обеда, у меня кровь пошла горлом. Попал в клинику. Был у меня Лев Толстой. Мы долго говорили о бессмертии. (Пауза.) Смерть страшна, но еще страшнее было бы сознание, что будешь жить вечно, никогда не умрешь. (Пауза.) После его ухода, в четыре часа утра, у меня опять шибко пошла кровь. Снятся архимандриты, будущее представляется весьма неопределенным. Хочу написать завещание, чтобы ты не захватил моего имущества. Дома о моей болезни ничего не знают, не проговорись в письмах по свойственной тебе злобе.