Леонид Малюгин - Старые друзья

М о р о з о в. Но люди еще не научились по-другому проверять знания.

Н и н а. Пусть научатся! Неужели ты считаешь, что и в будущем обществе сохранятся экзамены?! Нет! Ученик будет говорить: «Это я выучил, а «Ревизора», прошу извинить, еще не знаю». (Пауза.) Интересно, пирамидон забыли или не забыли? По-моему, забыли…

М о р о з о в. Хорошо, если забыли.

Н и н а. А твои головные боли?

М о р о з о в. Здесь я постараюсь обойтись без них. У меня ведь тоже не будет экзаменов. Двойка причиняет сразу две неприятности — и тому, кто ее получил, и тому, кто ее поставил. Но хватит об экзаменах! Мы теперь будем разговаривать о купанье. О парном молоке. О грибах!

Н и н а. Ненавижу парное молоко. И грибы! И вообще все это твои затеи. Ехали бы мы сейчас вместе с мамой на юг.

М о р о з о в. Не понравится, поедем на Кавказ. Мы — вольные путешественники.

Н и н а. Вольные-то вольные, но с завтрашнего дня начнем жить по режиму, как мама приказала. И не спорь, пожалуйста! Я за тебя отвечаю! (Вспоминает.) Режим забыли!

М о р о з о в. Не понимаю.

Н и н а. Режим, распорядок дня, все, что выписано на бумажке, — забыли!

М о р о з о в. Это легко восстановить по памяти. Утром купанье, после завтрака — прогулки, перед обедом лежать…

Н и н а. После обеда.

М о р о з о в. Верно, верно, после обеда. Постой, кажется, по новой системе нужно лежать перед обедом.

Н и н а. После… Вспомнила — и до и после. И до обеда лежать и после обеда лежать.

М о р о з о в. Это немыслимо! Хорошо, что забыли бумажку с режимом. Будем лежать один раз в день, а маме скажем, что все перепутали… Но вообще режим надо восстановить. Надо, чтоб все было организованно. (Пауза.) И вот странно, желтенький, тридцать лет здесь не был и еще бы, наверное, столько же лет прошло, так бы и дальше жил. А как увидел родные места, так сердце и ёкнуло. Здесь юность прошла — самое золотое время. Я сегодня проснулся рано-рано, стоял у окна и все детство вспомнил. И как мы в Москву уезжали, вспомнил — тоже тогда у окна всю ночь стоял. Провожали меня дружки Глеб Орешкин и Лиза Дементьева. Живы ли они?

Н и н а (строго) . Надо было пораньше поинтересоваться!

Входят О р е ш к и н и П е т я.

О р е ш к и н. Здравствуйте…

М о р о з о в. Здравствуйте… Дело в том, что мы…

О р е ш к и н. Петр докладывал… Вы в самом деле из этих мест?

М о р о з о в. Карамышевский. Сейчас меня вряд ли уже кто помнит.

О р е ш к и н. И вы, надо полагать, всех забыли. И местность не припоминаете?

М о р о з о в. Деревню-то просто бы не узнал! И как узнаешь — все дома новые. (Пауза.) И рощу не сразу узнал. У меня такое ощущение, что она была много больше. В детстве все представляется огромным.

О р е ш к и н. Роща была больше. Война и людей губила, и дома, и леса.

М о р о з о в. Роща изменилась, а соловьи по-прежнему заливаются.

О р е ш к и н. Наши курские соловьи на всю Россию славятся.

П е т я. Это не соловьи, а черноголовки…

М о р о з о в. Что ж ты, братец, меня конфузишь. Я человек городской, но в соловьином пении разбираюсь.

П е т я. Соловьи свое отпели. Это черноголовки. Славки. Они с чужого голоса поют. Подражают.

Пауза.

М о р о з о в. А как к речке подошел — сразу все вспомнил…

О р е ш к и н. Речка, конечно, легче запоминается.

Молчание.

М о р о з о в. Были у меня здесь друзья — Лиза Дементьева и Глеб Орешкин. Вы про них не слышали?

О р е ш к и н (уклончиво) . Про Лизу Дементьеву слышал.

М о р о з о в. Где она теперь?

Пауза.

О р е ш к и н. Вы, значит, у меня остановиться хотите?

М о р о з о в. Если не стесню…

О р е ш к и н. Дом просторный — роту расквартировать можно… (Пауза.) Вы, значит, в Москве проживаете?

М о р о з о в. В Москве.

Нина толкает отца.

Простите, мы не договорились о плате…

О р е ш к и н. Не в плате дело…

М о р о з о в (растерянно) . А в чем же?

О р е ш к и н. Не пойму я, что вы за люди…

Н и н а (резко) . Надо верить людям!

М о р о з о в. Нина!

Н и н а. Пошли! Нас из дома выпроваживают…

М о р о з о в (растерянно) . Как-то неудобно получилось…

Н и н а (надевая рюкзак) . Пошли, пошли на станцию. И поедем на Кавказ!

Нина и Морозов идут к выходу.

П е т я. Папаша!

О р е ш к и н. Петр! Помолчи!

П е т я. Это неправильно.

О р е ш к и н. А ежели человек не признает своего школьного товарища — это правильно?!

Морозов и Нина останавливаются у двери.

М о р о з о в. Глеб?! (Он подходит к Орешкину, они обнимаются.)

О р е ш к и н. Бессовестный ты человек…

М о р о з о в. Как ты изменился! Не узнал. Честное слово, не узнал. (Пауза.) И невозможно было узнать.

О р е ш к и н. А я тебя сразу узнал. По носу твоему курносому узнал. А присмотрелся — по шраму у левого виска узнал.

М о р о з о в. Твой братишка Митька память на всю жизнь оставил!

О р е ш к и н. Напутал — не Митька, а я.

М о р о з о в. Не хвастайся. Ты меня слева бил, это Митька!

О р е ш к и н. Честное слово, я. Все на свете забыл. Я тебя справа бил.

М о р о з о в. И вообще вы меня били неправильно.

О р е ш к и н. Правильно.

М о р о з о в. Вдвоем на одного — это правильно?

П е т я. Неправильно.

О р е ш к и н. Вдвоем-то это точно неправильно. Но вообще бить надо было. Мы снегирей ловим, а он, видите ли, их на волю выпускает. За это бить полагается. Ну конечно, надо было по одному. Но я бы тебе и один влепил по первое число.

М о р о з о в. Это еще бабушка надвое сказала. Можем побороться!

О р е ш к и н. Можем!

Н и н а (встает между ними) . Папа! Тебе резкие движения запрещены.

М о р о з о в. Кем запрещены?! Тобой?!

Н и н а. Ну, не рекомендуются!

О р е ш к и н. Молодец дочка, поддерживает авторитет отца! Я бы тебя в минуту на обе лопатки положил. Ну что, ты так долго стоять собираешься?

М о р о з о в. Ты же меня из дома гонишь? Пошли, Нина!

О р е ш к и н (помогая ему снять рюкзак) . Тебя надо гнать. Друга-товарища не признал. Во-вторых, в родные места тридцать лет не показывался… А помнишь, как мы тебя Анчуткой дразнили?

Н и н а (возмущенно) . Почему Анчуткой?! Глупо!

О р е ш к и н. А по-моему, смешно.

М о р о з о в. Мухомор смешнее.

О р е ш к и н. Ну, уж на мухомора я никак не был похож… Петр! Ты бы барышне сад показал.

Нина и Петя уходят.

Закуривай!

М о р о з о в. Не курю.

О р е ш к и н. Мальчишками вместе начинали.

М о р о з о в. Поумнел — бросил!

О р е ш к и н. Одобряю. (Закуривает.) Тридцать лет — это сказать легко.

М о р о з о в. И годы-то пролетели незаметно. Рабфак, потом институт. В Мурманске семь лет учительствовал. Потом — в Москве. Наконец к вам собрался, тут война подоспела, будь она неладна.

О р е ш к и н. Но все же мог бы заехать. В перерывах. Тут тебе оправдания нет. (Пауза.) Ты что — вдовый?

М о р о з о в. Нет.