Аширмурад Мамилиев - Пьесы

Х е к и м о в (заражаясь настроением Мерджен) . Не только, не только конфеты. Извини, Мерджен, у тебя плохая память. Иногда и нечто посущественнее…

М е р д ж е н. Да, однажды ты дал мне деньги на пальто. Двести рублей. Я помню это. Боже, какой стыд!

Х е к и м о в. Уже пять лет ты работаешь начальником отдела. Я тебя сделал. Ездишь за границу, то, се… Я выдвинул тебя на производстве.

М е р д ж е н. Да, и задвинул в жизни. Мне тридцать один год, но у меня нет семьи, нет детей. А что женщина без семьи?! Медуза на берегу! Сгусток жижи! Ничто! (Долгая пауза.) Семья! Вот главнейшее человеческое производство!

Х е к и м о в. Но ведь все было добровольно, Мерджен. (Мягко, немного лирично.) Вспомни. Мы поехали в Фирюзу, уютный домик, пили шампанское, ели икорку. Ты сама позволила поцеловать себя… Сама, добровольно.

М е р д ж е н. Замолчи! Мне жутко вспоминать. «Шампанское, икорка». Это были противотанковые гранаты — в слепого котенка.

Х е к и м о в. Все было честно, Мерджен.

М е р д ж е н. Честно?! Это было гнусное насилие. И обман! Обман!

Х е к и м о в. Ну, ну, не передергивай факты, пожалуйста!

М е р д ж е н. Да, насилие. Ты раздавил меня — как танк улитку! — своей опытностью, своим авторитетом, своим положением, своей машиной. Но ведь это все не твое. Это то, что дало тебе общество, государство. В сущности, это была элементарная купля. Купля женского тела, а душа приложилась.

Х е к и м о в. Я думал и думаю иначе, Мерджен. Мы были равными партнерами. Мы были просто мужчиной и женщиной. Адамом и Евой!

М е р д ж е н. Демагогия. Между мужчиной и женщиной не может быть равенства и не может быть равноправия.

Х е к и м о в. Это уже новости! В нашем-то обществе?

М е р д ж е н. Да, да, не может. Ни в каком обществе! За эти десять лет ты четырежды отправлял меня в больницу, где из меня выскабливали моих детей. Это равноправие?! Равенство?! Ты принуждал меня убивать их! Моих детей! И твоих! Де-тей!

Х е к и м о в. Перестань, Мерджен. Можно подумать, ты одна…

М е р д ж е н. В том-то и дело. Нас — легион. Вы-то в стороне. Вас не распинают в медицинских станках. Это называется равноправие? Равенство?!

Х е к и м о в. Фу, какой натурализм, Мерджен! Общество не считает это детоубийством.

М е р д ж е н. А я, женщина, — считаю! И я не одна такая.

Х е к и м о в. У тебя нет права говорить за всех. Не все хотят рожать без конца.

М е р д ж е н. Да, не все… После того, как отведают вашего равноправия. Вашей любви! Ваших подачек! После того, как вы превратите нас в неврастеничек, калек, в медузьи сопли! После того, как вы растлите нас, навязав нам свои варианты любви. Вернее, то, что вы, оболгав многократно и в книгах, и в кино, смеете называть любовью!

Х е к и м о в. Любовь одна — и для мужчин, и для женщин. Повторяю, мы равноправны, Мерджен.

М е р д ж е н. Гнусная ложь! Избавьте нас от зависимости — прежде всего материальной, и мы вам докажем конкретно и зримо, что нет между нами равенства, равенства между мужчиной и женщиной. Нет и не может быть!

Х е к и м о в. Какая чепуха!

М е р д ж е н. Да, да, мы — антиподы. Но мы — лучше вас, чище!

Х е к и м о в. Голословное утверждение.

М е р д ж е н. Это аксиома.

Х е к и м о в (насмешливо) . А если конкретно?

М е р д ж е н. Конкретно? Мы создаем главное! Мы, женщины, даем жизнь человечеству! Вы, мужчины, убиваете людей! На протяжении веков! При любых обстоятельствах. Равенство с вами было бы оскорбительным!

Х е к и м о в. Какая риторика!

М е р д ж е н. Это истина! И вот… в последнее десятилетие вы додумались расправляться с нашими детьми в наших же телах. Под благовидными предлогами. Вы узаконили этот акт, сделали его банальным пустяком.

Х е к и м о в. Но почему мы? Почему мы, Мерджен?

М е р д ж е н. А кто же? Вы принудили и приучили нас к детоубийству. Вы почти развили в нас равнодушие к этому. Иногда мы даже не плачем там… Только кричим. Вы нарушили сущность наших женских душ!

Х е к и м о в. Ты сгущаешь краски, Мерджен.

М е р д ж е н. Нисколько. Все гораздо хуже, Нурлы. В действительности, в перспективе все гораздо сложнее и трагичнее. Однако имейте в виду, что и себе в души и судьбы вы гадите, как гадит в штаны спившийся, валяющийся под забором мужичонка!

Х е к и м о в. Беспочвенные обобщения, Мерджен. Туманно!

М е р д ж е н. А я объясню. Посмотри вокруг себя, Нурлы. Вы, мужики, повсеместно обесчещены, обмануты нами! Вы — хронические рогоносцы! Навязывая нам свой вариант любви — бессмысленной, опустошающей душу любви, вы, в конце концов, сами едите свое же дерьмо!

Х е к и м о в (хмурится) . Интересная точка зрения!

М е р д ж е н. Своей объективностью! Наши поцелуи все больше и больше отдают табачищем и алкоголем! Вам все скучнее и неинтереснее с нами. А ваши рога делаются все увесистее и массивнее. И это вас уже совсем не беспокоит, не оскорбляет, настолько вы перестали быть настоящими мужчинами, подлинным сильным полом.

Х е к и м о в. Болтаешь вздор!

М е р д ж е н. Да вы и обнимать-то женщин по-настоящему уже разучились. Только с помощью выпивки да вариантов. Известие о том, что через девять месяцев вы можете стать отцами, вселяет в вас не гордость, не чувство удовлетворения, не оправданное самодовольство созидателя, а жалкий страх.

Х е к и м о в. Не лги, Мерджен! Не лги! Сколько раз я говорил тебе — давай рожай!

М е р д ж е н. Я помню. Вот именно — давай! А не — роди, пожалуйста, любимая! Я хорошо помню интонации твоего голоса. Говорил, а сам дрожал: вдруг действительно родит, не дай бог! В таких случаях не надо ничего говорить. В таких случаях все ясно без слов. Ты знал, что я не решусь на это, а ведь была близка. Стоило тебе сказать решительнее…

Х е к и м о в. Конечно, я колебался, Мерджен. Все-таки я женатый человек, четверо детей…

М е р д ж е н. А у меня — четверо мертвецов.

Х е к и м о в (после долгой паузы) . Прости, Мерджен.

М е р д ж е н. Аллах простит, как говорят у нас в деревне.

В кабинет входит А й г ю л ь.

А й г ю л ь. Нурлы Хекимович, вы не искали меня?

Х е к и м о в. Нет, Айгюль.

А й г ю л ь (не спешит уходить) . А то я была в буфете. Думала, может…

Х е к и м о в (перебивает) . Нет, нет. Иди. Я занят сейчас. Мы здесь обсуждаем проблему плана.

Айгюль, передернув плечиками, выходит.

М е р д ж е н (насмешливо) . Вроде отчитываешься перед ней?

Х е к и м о в. Да нет же, Мерджен. Говорю, у меня с ней ничего не было.

М е р д ж е н. Возможно. Пока нет. Начальная стадия: многообещающий, волнующий флирт… кошки с мышкой. Искалечишь ведь и ее.

Х е к и м о в. Не такая уж она мышка, эта Айгюль, если уж на то пошло. Ее ведь к нам из главка…

М е р д ж е н. Спихнули — ты хочешь сказать?

Х е к и м о в. Вот именно.

М е р д ж е н. Это все знают. Жена Карлиева грозила устроить скандал.