Виктор Лаврентьев - Человек и глобус

П р о х о р. Разве у тебя какая работа есть? Слыхал, что когда я вашего брата рассчитал, бегал и ты к Селихову наниматься. А тот умен. Мастеров ему не надо. За гроши понабрал золоторотцев, всяких архаровцев. Мимо боязно пройти — того и гляди, облают… Работнички… А других заказов до будущего лета и не приискать. Не строятся. Время неустойчивое. Умные люди придерживают капитал. Вот оно и выходит, что тебе впору на житье в трактир переселяться… Или под лодку. (Смеется.)

М и х е й (сдерживая гнев) . Видишь, как. Ну и что же? Ничего. А по-нашему, в чужом доме — в гостях…

П р о х о р. Ну, будет, будет! Экий горячий! Ты вот что. Хотел было насчет твоих долгов спросить, да вижу — пустой разговор. Что с тебя возьмешь? Можно, конечно, и взыскать, распродать твой шурум-бурум, но ладно. Когда-нибудь рассчитаемся. Обожду. Руки-то у тебя золотые. Так вот что. Пока там твои гости посуду вылижут, давай договоримся.

М и х е й. Спешить не к чему.

П р о х о р. Дело заставляет. Евграшка — как овца круженая. До си был на лошадях помешан, теперь — на твоей дочери. Затвердил одно: «Жените на дочери Михея Федоровича». Приходится просить. Отдай. А там что ни говорят — на всем крест.

М и х е й (нерешительно) . И подумать надо, Прохор Денисыч, да и дочь спросить. Любит ли она?

П р о х о р. Нам ли о любвях толковать! Все по одной дорожке катим. А думать? Ну что ж, думай. Или еще кто сватался? Поворот от ворот не заказан.

М и х е й. Не заказан, не заказан.

П р о х о р. Домишко хоть по бревнышку складывал, а получилось ничего. Не впустую мои деньги убил. А я когда рубли-то тебе отсчитывал, думал — пропьешь. А? (Хохочет. Со вздохом.) Простой мы народ, проще нет. Жалеем, про свой черный день забываем, а разве благодарность видим? Не-от… Кому откажешь?..

М и х е й. После смерти — самой младшей, Людмиле.

П р о х о р. А старшей — благословение?

М и х е й. Мало? Ну, еще обзаведение женское.

П р о х о р. Не густо. Ну ладно. Евграшка и голую рад взять. В голове у него нехватка. Ему все равно. Может, побольше наскребешь?

М и х е й. Неоткуда.

П р о х о р. Ну что ж, поговори с дочерью, мы подождем. (Уходит.)

М и х е й (с тоской) . Эх, Михаил, Михаил! Вот как они разговаривают. (Пауза.) Куда же ее унесло? Надежда! (Поднимается по лестнице в мезонин.)

У входа в сад появляются Н а д е ж д а и П е т р.

Н а д е ж д а (пряча следы слез) . Увези меня с собой. Я ничем не буду обременять тебя. Но позволь мне быть возле тебя. Неужели я не нужна, мне не найдется дела?

П е т р. Ты понимаешь, что значит уйти из дома?

Н а д е ж д а. Очень хорошо. Зато я буду человеком. (Пауза.) Я тебя так ждала… верила. А ты хочешь меня оставить Плахиным. Петя, Петя! (Решительно.) Уезжай. Я одна найду дорогу к друзьям Дмитрия Ивановича и Антона.

П е т р. А тюрьма? А ссылка? Я отказываю тебе, жалея.

Н а д е ж д а. Я готова на все.

П е т р. Хорошо. Приезжай на пристань.

Михей спускается вниз.

М и х е й. Надежда!

Н а д е ж д а (тихо) . Я приду.

Петр скрывается.

Что, папа?

М и х е й (спустился вниз; стоит молча, любуясь дочерью) . Веселая. Вот, просят.

Н а д е ж д а. Растоптать душу, стать заживо мертвой?

М и х е й. А ты думаешь, почему на Руси так много юродивых да убогих? Вот когда берут за глотку, когда каждый день дышать нечем… (Задыхается.) Жизнь — это такая, такая мялка… (Меняя тон.) И все Михаил. Захотел любить, а не подумал, как от его радости другим придется. Да и свою радость в горе потеряет… Решай, ты большая. Не такую судьбу я хотел для вас… Старался изо всех сил. Думал: сам темный — пусть хоть дети станут образованными… Михаила едва-едва вытянул, тебе хоть краешек науки удалось попробовать, а про Людмилкину учебу теперь и загадывать нельзя… Селихов обещал мне работу и не дал. Застряла у него в глотке моя фамилия. Придется зубы на полку класть. (Пауза.) А не лучше им на ворота показать? К одному уж.

Н а д е ж д а. Как дальше жить станем?

М и х е й. Впору убегать из города. Я-то выдержу, а вот вам…

Н а д е ж д а. Я согласна.

Вбегает Л ю д м и л а.

Л ю д м и л а. Надежда! Иди плясать!

М и х е й. Что ты как оглашенная бегаешь? Стыдись. (Надежде.) Не ждал. Я думал, ты откажешь.

Н а д е ж д а. До утра весь город будет знать, что я невеста Плахина. (Смотрит на отца.) Как умею, хочу рассчитаться с ними за то, что оценили меня.

М и х е й. Глаза у тебя недобрые. Лучше я сам им скажу. Пусть уходят. Изведут они тебя.

Н а д е ж д а. Не надо. За этот год я взрослая стала. Теперь знаю, в чем счастье. Пойдем.

М и х е й. Скажи: что задумала?

Н а д е ж д а. Хочу быть счастливой.

Распахивается дверь, и в сопровождении г а р м о н и с т а входит Е в г р а ф.

Е в г р а ф (выделывая па «подгорной», приближается к Надежде) . Надежда Михеевна, прошу! (Пляшет.)

Дождавшись нужного такта, Надежда решительно встряхивает головой и идет в танце навстречу Евграфу. Столпившиеся в дверях гости голосят всяк свое.

Так, так, жги! Отрывай подметки!

Все уходят.

Л ю д м и л а. Господи, прости меня, грешную! Сейчас объявят: жених и невеста.

Доносится какой-то неясный шум, возгласы.

Теперь, как родственник, он может меня поцеловать. О чем я думаю? Господи, помилуй меня, грешницу!

В дверях появляется М и х а и л.

М и х а и л. Людмила!

Людмила испуганно вздрагивает.

Не кричи.

Л ю д м и л а. Не буду, не буду.

М и х а и л. Кто там?

Л ю д м и л а. Гости. Скоро Надина свадьба… Какой ты страшный! Это тебя бог наказывает.

М и х а и л. Ты все еще богомолка?

Л ю д м и л а. Из-за тебя ко мне подруги не ходят. И все тебя ругают.

М и х а и л. Позови маму. Меня уже твой бог и бог господина Попова наказал, слышишь?

Людмила уходит. Быстро входит, почти вбегает Е л е н а И в а н о в н а.

Е л е н а. Миша, сынок! Что случилось?

М и х а и л (тихо, сдерживая боль) . Вера умерла.

Е л е н а. Миша, Миша! Сынок!

М и х а и л. Ее убили, мама, убили.

Е л е н а. Тише! Там гости… Постой, смирись. Все от бога. Ее не вернешь. Успокойся. Бедный ты мой!

М и х а и л. Два раза посылал лошадей за доктором. Целые сутки она мучилась. И Гладышев не приехал. И вокруг ни души. Старуха кухарка да я. Вера не плакала. Она поняла, что умирает, что помощь ждать напрасно. Но она была счастлива со мной… Мама, разве я мог отступить, разве я мог смириться, отдать любимую? (Пауза.) Перед кем я виноват? А Вера? За что ее убили? Ох, сволочи, сволочи! Захотели и убили. За что? Мама!

Е л е н а. Миша… Поплачь, сынок, поплачь. Не держи в себе горе. Не держи. Запечется сердце, сгорит душа, на всю жизнь одна тоска останется…

М и х а и л. Не могу… Мама, дочь жива. Я ее привез. Она на постоялом дворе с кухаркой. Возьмите ребенка. Вера хотела, чтобы дочь носила имя Любовь. Больше ни о чем не прошу.