Айдар Хусаинов - Живые души или Кто идет к нам?.

Варакия. К нам журналист на ферму приезжал, с начальством. Такой важный и еще фотоаппарат у него был такой (показывает).

Юлдаш. Эх! (вздыхает). Ездил бы я с начальством… как бы так было оно, бродил бы я по свету… Привык с детства выпрашивать свой кусок хлеба, вот и бью на жалость, что, мол, детдомовский. Все у меня было хорошо, школу кончил, в БГУ учился на журфаке, потом в газете работал, может, слыхали, “Лучшие преступления” называется?

Варакия. Ой, ой, какая страшная газета. В нее даже валенки заворачивать страшно!

Юлдаш. А я-то думал, что мне повезло. Подсказать некому было, никого не знал в городе. Работал, старался. Однажды позвонили мне. Такой голос мрачный, я думал, что с того света звонят. Я, говорит, Шаляпин! Я перетрусил, думаю, точно, певец с того света звонит! Как там, говорю, у вас в раю? Сами поете? Или больше ангелов слушаете? Он засмеялся и отвечает, я вор в законе, Шаляпин — это моя кличка. А тебе звоню, говорит, потому что благодарность хочу объявить. Вот ты честный человек, ничего лишнего не припишешь, как было, так и есть. Я ведь по твоим статья проверяю, как мои подопечные работают и сколько денег они украли. Они же, собаки, все норовят утаить трудовую копейку, а ты, значит, на чистую воду их выводишь. Так что спасибо тебе за труды, получи в подарок “Мерседес”. Он, правда, подержанный, но тоже хороший.

Зайнулла. Ну, Гитлер капут! Вот тебе повезло!

Салимьян. И ты взял?

Юлдаш. Взял. Взял, потому что думал — не украл же, заслужил! Да только пожалел потом — все вокруг я возненавидел. Иду по Уфе, по улице Ленина и думаю- здесь ограбили такого-то. Еду в автобусе мимо Центрального рынка- и думаю — здесь такую-то изнасиловали. И так везде! Родина моя показалась мне адом, люди вокруг — как черти. Пить я стал, всех стал ненавидеть. Вот что со мной случилось!

Вафа. И что же потом с тобой было, сынок?

Юлдаш. Позвали меня за границу, раз я так родину не люблю. Пять лет в Чехии жил, на радио “Свобода” работал.

Марьям. Ну и как там за границей?

Юлдаш. Я думал, только у нас люди злые. А там, оказалось, еще хуже.

Варакия. Мы же злые, сынок, потому что бедные. А они там богатые- они должны быть добрые.

Юлдаш. Нет, нет! Это злоба во мне жила, во мне! Я и себя стал ненавидеть! Вот до чего довел меня подарок вора! Хотел даже повеситься, нарочно в лес уехал подальше.

Салимьян. И что же, испугался?

Юлдаш. Нет, не испугался. Просто шел по лесу, и вдруг смотрю — камень, а на камне табличка, а там написано по чешски — “здесь за свободу Чехословакии сражался отряд партизан под руководством славного сына башкирского народа Василия Ахмадуллина”. И тут все во мне перевернулось. Думаю, найду этого человека! Ведь не зря он воевал за этих уродов, значит, видел в них что-то доброе! Пусть и меня научит!

Зайнулла. Вот тебе и Гитлер капут!

Юлдаш. Да, да, всю жизнь я, оказывается, хотел встретить не простого человека, а героя, чтобы рассказал мне вместо отца, которого я никогда не видел, что такое хорошо в этой жизни, а что такое плохо.

А здесь его тоже нет!

Зайнулла. Конечно, нет. Есть только вот этот — враг народа, который в плену побывал.

Вафа. Это старый спор, Зайнулла, ты меня никогда не поймешь. (встает).

Зайнулла. А что не понять? Жил ты, как пескарь из сказки Салтыкова Щедрина, одно только это я и запомнил из всей литературы. Жил молчал, и умирать будешь — тоже будешь молчать.

Вафа. Если я молчу и вперед не лезу — что же я, дрожал, получается, что ли? Если я себя в грудь не бью, так и заслуг у меня нет, так что ли? Как ты вообще можешь себя так расхваливать, Зайнулла, вот чего я не понимаю! Расхвастался, понимаешь.

Как ты вообще можешь говорить о себе — я герой, дайте мне то, дайте это!

А что твои товарищи, которые погибли, кто до этого дня не дожил, уже не герои, что ли? Важно было остаться в живых, что ли, в те времена, чтобы теперь присвоить себе заслуги всех тех, кто жизни не жалел ради Родины! Понимаешь, Родины, а не бесплатного автомобиля “Ока”?

Даже Аллах в своих речах и то смиреннее тебя. Он говорит- я довел до них слово, может быть, они опомнятся! А ты тут стоишь, как будто ни Сталин, ни миллионы ничего не сделали, один ты одной левой — раз, раз, и Гитлер Капут!

Занулла. У нас ведь не попросишь — ничего не дадут, каких бы ты заслуг не был человек! Сдохнешь под забором, и все!

Вафа. А ты не проси! Жив и довольно! Кто умер, ничего этого не видит и не слышит! Жить — разве это не самое большое счастье на земле? А то посмотри по телевидению выходит баба и спокойно так говорит — мне любовник подарил квартиру. И что, она тоже ветеран? У нее заслуги?

Зайнулла. По тебе живи в нищете и безвестности, а я что, зря свою кровь проливал? А сколько таких уже погибли от нищеты? А если все передохнем? Что тогда? Китайцев сюда завезут или негров?

Вафа. Какая нищета, если есть руки и ноги? Земля всегда прокормит, работай, не пей, детей рожай! Кто тебе мешает?

Салимьян. Эх, Вафа-агай! Когда я чеченцев гонял по горам, не думал я ни о каких наградах. А как в штабе нашем представление прочитал на себя на звание Героя России, только пожал плечами, знаю, что нашим не больно-то дают, не хотят героев делать, А вдруг вернутся в свою республику и замутят дело, как Дудаев в свое время? Но когда сынки московских начальников стали генералами, когда они мне — слышишь ты, мне стали отдавать приказы, из-за которых мы погибали, тут все во мне перевернулось. Живем все хуже и хуже оттого, что вот такие пролезают вперед, кто умеет себя оправдать да у кого папаша в начальстве. Вот отчего я заболел.

Юлдаш. Что-то устал я дороги. Мне бы прилечь куда, а?

Варакия. Пойдем, сынок, пойдем, полежишь.

Зайнулла. Подождал бы малость, сейчас тут такое случиться!

Юлдаш. Да что такое может случиться в деревне!

Уходят с Варакией.

Сцена десятая

Вбегает Неизвестный.

Неизвестный. Ага, вот вы где! Тепленькие, живые! (кричит в сторону). Сюда, сюда! Тут они!

Варакия. Да, вот мы где! А ну, троцкист проклятый, сукин сын, отдавай бутылку назад!

Неизвестный (поет, вытанцовывает). А я бутылку не отдам, не отдам, не отдам!

Варакия (поет). А я тебя поколочу, поколочу, поколочу!

(хватает метлу, колотит Неизвестного)

Зайнулла. Вот, вот он! Сейчас войдет!

Раздаются фанфары. Входит свита, выстраивается. Варакия от шока перестает бить Неизвестного. Тот отбегает от нее, вытягивается в полный рост, как герольд.

Неизвестный. Внимание, внимание, мистер И. Б. Лисс.

Входит Лисс.

Это манерный молодой человек, одет с иголочки, во все черное- фрак, жилетка и так далее.

Зайнулла. Ну вот он, вот, я же говорил, что он придет!

Варакия (испуганно). Иблис!

Марьям (растерянно). Иблис!

Салимьян. Иблис [3] диавол !

Лисс (якобы скромно). Ну, ну, побольше скромности, не надо фанфар. Просто Иероним Бенджамин Лисс. Собственной персоной! Ну-с, не будем вас утомлять неведением, приступим к процедуре. (Неизвестному). С кем мы имеем дело на сей раз?