Александр Островский - Неожиданный случай

Розовый. Изволь, изволь!.. Познакомился я с ней у Окуневых. Потом, дня через три, встретил ее на Кузнецком мосту: идет пешком… Посмотрел бы ты, как идет!.. Прелесть! Походка какая!.. Ах, Паша, как иные женщины ходят.

Дружнин. Ну, так, так, я уж тебя знаю. Продолжай, продолжай!

Розовый. Ну, встретились мы. Она меня звала к себе.

Дружнин. Ты, разумеется, поехал.

Розовый. Известно, поехал. Отчего ж не поехать?

Дружнин. Ну, потом что?

Розовый. Так и познакомились.

Дружнин. Что ж ты у ней делаешь?

Розовый. То же, что и другие… Вот что, Паша, — ты меня этакими вопросами только с толку сбиваешь, а я с тобой серьезно хотел поговорить об этом деле.

Дружнин. Ну, говори, говори! Говори скорей!

Розовый. Только ты меня не перебивай, сделай милость. Ей-богу, ты, Паша, ко мне уж очень строг; я, право, всегда тебя конфужусь.

Дружнин. Ну, хорошо, хорошо! Я слушаю.

Розовый задумывается.

Да говори скорей, не мучь ты меня.

Розовый. Дело, Паша, важнее того, как ты думаешь, Я запутался совершенно и не знаю, как мне быть теперь. Вот видишь ли, был я на этой неделе у Хохловых, там была и она. Я не знаю, братец, что со мной сделалось: я в этот вечер был в особенном расположении к нежности. Я предложил довезти ее домой на моих лошадях. Да ты не сердись, пожалуйста.

Дружнин. Ну, ну…

Розовый. Она согласилась. Зашел к ней, посидел у нее с полчасика, потолковали кой о чем, и пришла же мне в голову мысль целовать у ней ручки.

Дружнин. Обе?

Розовый. Обе.

Дружнин. Экий дурак-то!

Розовый. Ну, и вчера то же самое. Вчера уж я так разнежился, что, право, Паша…

Дружнин. Ну, что?

Розовый. Самому, Паша, совестно!..

Дружнин. Ну, что же ты такую глупую рожу-то сделал? Чему ты смеешься? Делает глупости, да еще смеется. Это просто из рук вон. (Ходит по комнате.) Ах, боже мой, боже мой, что он делает! (Подходит к Розовому.) Ну, Сережа, я буду говорить с тобой хладнокровно. Скажи теперь ты мне откровенно, зачем ты целовал у нее руки, зачем? Ну, говори, что же ты молчишь? Еще мне понятно, что человек с слабым сердцем может поцеловать руку у женщины при случае; ну, черт возьми, что за важность! Да зачем ты другую-то целовал?

Розовый. Зачем? Сам не знаю зачем!.. Так поцеловал, да и все тут!

Дружнин. Вот гнусная-то черта в твоем характере. Вот она всегда тебя путает. Это досадно до смерти; ты ведь не дурак по природе, ну, и образованный человек, а что ты делаешь!..

Розовый. Ты, Паша, не сердись, сделай милость.

Дружнин. Да как же на тебя не сердиться, когда ты черт знает что делаешь. Ах, батюшки мои! Уж ты попадешься когда-нибудь.

Розовый. Да что ж, брат, делать-то, нельзя удержаться.

Дружнин. Не говори мне этого, сделай милость! Нельзя удержаться! Это только ты один не можешь удержаться. Так, каша какая-то, смотреть противно. А отчего? Оттого, что распущен очень характер, до того распущен, что подло, просто подло!..

Розовый. Да, да, Паша, скверно, я сам вижу, что скверно. Плохое мне житье с моим характером. Иногда бывает так неловко, так конфузно, что не знаешь, куда спрятаться от самого себя.

Дружнин. Вот видишь, Сережа, ведь ты сам это чувствуешь. Что же ты не стараешься, Сережа, как-нибудь исправиться?

Розовый. Как тут исправишься?

Дружнин. Да ты вот что попробуй: ты прикинься разочарованным. Попробуй, Сережа!

Розовый. Да что толку-то.

Дружнин. Да ты попробуй.

Розовый. Да уж я пробовал.

Дружнин. Что же?

Розовый. Еще хуже!.. Нет, Паша, для этого нужны люди с сильными характерами. Ах, как гадко! Боже мой, как гадко! Лезешь ко всякому с нежностью, с откровенностью. Над тобой смеются, рассказывают про тебя анекдоты!..

Дружнин. Видишь, Сережа, видишь!.. Ведь вот ты сам понимаешь.

Розовый. Да что же мне делать-то? Уж ведь это у меня с детства. Ты не поверишь, Паша, меня маленького даже секли за это. Да что, это ничего! Кабы ты знал, сколько я перенес неприятностей за свой характер! Я про сто не знаю, что мне делать с собой. Я уеду куда-нибудь, непременно уеду. Поеду к себе в деревню и останусь там на всю жизнь. Ты, Паша, навещай меня, сделай милость.

Дружнин. Полно, полно, Сережа, что ты!

Розовый. Нет, Паша, уеду, непременно уеду.

Дружнин. Что ты дурачишься-то, что ты?

Розовый. Да разве ты не видишь, что нельзя мне здесь оставаться?

Дружнин. Да отчего же?

Розовый. А характер-то у меня какой…

Дружнин. Что ж такое характер?

Розовый. Скверный характер, неприличный. Как же я с таким характером здесь останусь?

Дружнин. Полно, полно, Сережа! Ты гордись своим характером. Я бы сам желал иметь такое сердце, как ты.

Розовый (жмет ему руку с чувством) . Паша! Ты мой друг настоящий, единственный, это видно изо всего. Вот теперь ты меня хочешь утешить только, а совсем не то говоришь, что чувствуешь.

Дружнин. Ей-богу, Сережа, что чувствую, ей-богу!

Розовый. Эх, Паша!.. (Сидит задумавшись.)

Дружнин. Сережа, Сережа! выслушай ты меня. Ведь если это разбирать строго, с настоящей точки зрения, это нельзя назвать даже недостатком; это скорей хорошее качество.

Розовый. Нет, Паша, не говори: это скверная черта. Постоянно доходят до тебя стороной обидные замечания; постоянно краснеешь, конфузишься сам за себя.

Дружнин. Да чего же конфузиться-то!

Розовый. Да как же не конфузиться: принимают тебя за дурака, да не то что за дурака, а гораздо хуже, обиднее.

Дружнин. А тебе что за дело? Всегда найдутся люди, которые сумеют оценить тебя. А что ошибся раза два-три — это не важность. Не уголовное дело, ведь не подлость же какую-нибудь ты сделал.

Розовый. Так ты думаешь, Паша, что это не важность? Поддерживай меня, Паша, а то меня мнительность моя замучает до смерти. Мне иногда приходит в голову, что это в самом деле не важность.

Дружнин. Да разумеется!

Розовый. Ей-богу, Паша, мне всегда нужна поддержка. Ведь вот теперь я сам вижу, что это не важность — просто вздор, да и все тут. Ты меня развеселил, Паша! Поедем сегодня в театр.

Дружнин. Пожалуй, поедем. Что это тебе вдруг пришло в голову?

Розовый. Да так. Поедем, да и все тут,

Дружнин. Вот ты опять, Сережа, затеваешь что-то…

Розовый. Ничего не затеваю. Это та же история.