Исидор Шток - Пьесы

С а ш е н ь к а. Ты художник?

С е р г е е в. Да, я художник. Я прекрасный художник. Надо написать книгу о том, каким мог бы стать художником человек, у которого не было времени. Великая книга!

С а ш е н ь к а. Ты писатель?

С е р г е е в. Да, я писатель. У меня недюжинный талант. Между прочим, у вас дымит печка. Неправильно выведена труба.

С а ш е н ь к а. Ты печник?

С е р г е е в (смеется) . Да, я печник.

С а ш е н ь к а. А что ты делаешь на заводе?

С е р г е е в. Я инженер.

С а ш е н ь к а. Если я через пять минут услышу, что ты югославский король Петр Второй, я ни капли не удивлюсь. Как называется твой завод?

С е р г е е в. Энский.

С а ш е н ь к а. А как тебе туда звонить?

С е р г е е в. Там нет телефонов. Я сам приду к тебе.

С а ш е н ь к а. И опять пропадешь на месяц?

С е р г е е в. Нет, приду раньше. И тогда разрисую фанеру.

С а ш е н ь к а. Сними меня с окна.

С е р г е е в (берет ее на руки, она прижимается к чему) . А куда поставить?

С а ш е н ь к а. На комод.

С е р г е е в (опускает ее на пол) . Я приду дней через пятнадцать. Или двадцать. Но если я не приду через двадцать пять дней, я приду через тридцать. Так и знай. Не ходи, не разыскивай меня, ни у кого не спрашивай, дожидайся, и все.

С а ш е н ь к а. Я не верю, чтоб у человека была такая работа. И что он мог бы так редко приходить. Я забыла на окне топор.

С е р г е е в (подает ей) . Вот!

С а ш е н ь к а. Я думала, ты опять возьмешь меня на руки и отнесешь к топору… Ты не должен уходить. Подожди папу.

С е р г е е в. Я очень хочу с ним познакомиться. Но уже поздно. У тебя есть его карточка?

С а ш е н ь к а. Нет, он не любит фотографироваться. Ты заметил, что сегодня в газете нет его фотографии? Из редакции двадцать раз приходили, но у нас нет.

С е р г е е в. Какой он, Егорушкин? Прославленный летчик-истребитель…

С а ш е н ь к а. Высокий. Как ты. Может быть, еще выше. Блондин. Широкий, плечистый.

С е р г е е в. Как я?

С а ш е н ь к а. Куда тебе! Когда он смеется или рассказывает что-нибудь смешное, все умирают от смеха. Он знает миллион разных историй.

С е р г е е в. Одной истории он все-таки не знает.

С а ш е н ь к а. Он убьет тебя, если узнает. Он очень смелый…

С е р г е е в. Я тоже смелый.

С а ш е н ь к а. Ты читал сегодня газету?

С е р г е е в. Да.

С а ш е н ь к а. И смеешь себя с ним сравнивать! Он самый храбрый человек в Советском Союзе. Тебе понравилась статья? Еще бы! Как я хочу, чтоб и о тебе когда-нибудь так написали! Сокол! Наша гордость! Даже не верится, что такую красивую статью написал Ведеркин. Думала, что это ни на что не способный человек.

С е р г е е в. Ведеркин — прекрасный летчик.

С а ш е н ь к а. Ну да, ведь это он познакомил меня с тобой. Про тебя он тоже сказал, что ты восходящее светило.

С е р г е е в. Я действительно восходящее светило.

С а ш е н ь к а. И ты и Паша Ведеркин — вы карлики перед отцом.

С е р г е е в. Он ведь не родной тебе?

С а ш е н ь к а. Нет, он женился на маме, когда мне было уже восемь лет. Он гораздо моложе мамы. Но я гораздо больше его люблю, чем маму. Только три месяца он здесь, это был его первый боевой вылет, и вот…

С е р г е е в. Передай, пожалуйста, это письмо Паше Ведеркину. А сама не читай.

С а ш е н ь к а. Не смей читать его писем, не смей о нем ни с кем разговаривать, не смей ему звонить. Окружен тайной с головы до ног. Может быть, ты действительно югославский король?

С е р г е е в. Да, я таинственный незнакомец. (Открывает чемодан.)

С а ш е н ь к а. Что у тебя там?

С е р г е е в. Консервы.

С а ш е н ь к а. Неправда, это радиопередатчик. Очевидно, немецкий, трофейный.

С е р г е е в. Да, трофейный. Дали на заводе. Просили дома починить.

С а ш е н ь к а. У тебя ведь нет дома, ты живешь на заводе.

С е р г е е в. Да, на заводе. Забыл. (Быстро.) Никому не говори, что у меня видела.

С а ш е н ь к а. Зачем ты раскрыл его?

С е р г е е в. Хотел подарить тебе кое-что. На память. (Вынимает из чемодана бумагу, свернутую в трубку, дает Сашеньке. Чемодан тщательно закрывает.) Возьми мой портрет. Вернее, автопортрет. Только никому не показывай.

С а ш е н ь к а. Похоже. Кто рисовал?

С е р г е е в (смеется) . Автопортрет! Я сам и рисовал. С зеркала.

С а ш е н ь к а. Спасибо. (Прячет письмо и портрет под подушку.)

С е р г е е в. Сейчас выкурю папиросу и пойду.

Сашенька вынимает из кармана зажигалку, дает ему прикурить.

Откуда у тебя такая штука?

С а ш е н ь к а. Один человек подарил.

С е р г е е в. Какой человек?

С а ш е н ь к а. Знакомый. Он очень любит меня. Он готов сотни километров пройти пешком, чтоб только увидеть меня. Он каждый день звонит мне по телефону. Говорит, что ни к кому и никогда не чувствовал то, что чувствует ко мне. У него столько нежных слов, он бы хотел никогда в жизни не расставаться со мной. Как он бледнеет при виде меня! Даже неудобно. Солидный, умный человек и говорит, что во мне счастье его жизни.

С е р г е е в. Ну, я пойду.

С а ш е н ь к а. Ты еще не докурил. Ну, хочешь, возьми себе на память эту зажигалку?

С е р г е е в. Нет, не нужно. Еще потеряю.

С а ш е н ь к а. Беги скорее по своим темным делам!

С е р г е е в (берет ее за плечи). Слушай, каланча. Я завтра не приду к тебе. Я долго не приду.

С а ш е н ь к а. А потом?

С е р г е е в. Потом приду. Будем гулять по разрушенным улицам, мимо обгоревших домов. Может быть, мне придут в голову какие-нибудь слова и я скажу тебе, что никогда не хотел бы с тобой расставаться или еще что-нибудь похожее. А сейчас нету у меня таких слов. Ну, прощай, длинная.

Сашенька целует его долго-долго. Он идет к двери, потом возвращается, словно хочет сказать что-то, потом снова идет и у двери говорит, но, видно, совсем не то, что хотел сказать.

Письмо передай Ведеркину. Портрет мой спрячь. Обо мне ни с кем не говори. Зажигалку отдай обратно. (Взяв чемодан, быстро уходит.)

Хлопает дверь. Сашенька опасливо смотрит на потолок. Затем бежит к окну еще раз взглянуть на Сергеева, но в окне фанера. Сашенька вынимает зажигалку, чиркает, затем гасит, кладет на окно. Подбрасывает дрова в печку. И низким грудным голосом напевает: «Мой голос для тебя и ласковый и томной…» Входит А н а с т а с и я П л а т о н о в н а, мать Сашеньки. Это широкобедрая, красивая, шумная женщина в сапогах, в шерстяном белом платке. Ей тридцать восемь лет. Похожа больше на сестру, чем на мать Сашеньки. В руках портфель, в нем бутылки, свертки.

А н а с т а с и я. Вот я! Полковник не приехал? Мы опоздаем в госпиталь! Кончится тем, что мы опоздаем. Помоги мне раздеться, Сашенька. (Выкладывает содержимое портфеля на стол.) В три его выписывают, уже половина третьего. Где полковник? Кто здесь был?

С а ш е н ь к а. Рабочий. Заколотил окно.

А н а с т а с и я. Страшный холод! Надо перелить вино в графин. Где графин? Никогда нет ничего на месте! Ох, как я замерзла! Полковник нас подводит. Надо нарезать хлеб! Где нож? Лучше бы я в сануправлении взяла машину. Забыла все деньги и все карточки дома. Представляешь? Хорошо, встретила жену Иванчука, летчика, знаешь? Она мне одолжила. Где скатерть? К нашему приезду из госпиталя все должно быть готово… (Вместе с Сашенькой накрывает на стол.) В первый раз за всю войну будем обедать вместе. Егорушкин, ты, я, полковник!