Исидор Шток - Пьесы

П о л к о в н и к. За тех, кто в пути!

А н а с т а с и я. Как ты славно сказал, Егорушка…

Пьют. Громкий стук в дверь.

П о л к о в н и к (радостно) . Ведеркин! Прибыл наконец!

Входит странная фигура в резиновых высоких сапогах, в матросской робе, в английской кожаной куртке с меховым капюшоном, поверх которого — толстый клетчатый плед. Явление это вызывает сенсацию среди сидящих за столом.

Е г о р у ш к и н. Чур-чур-чур! Видение!

А н а с т а с и я. Агата!

С а ш е н ь к а. Агафон Матрасович!

П о л к о в н и к. Гражданка Ведеркина!..

А г а т а (хриплым, простуженным голосом) . Салют! (Чихает.) Кошмар! Не целуйте, у меня грипп. (Раздевается.)

Анастасия и Сашенька — возле нее. Когда вошедшая снимает плед, капюшон и куртку, под всем этим оказывается маленькая, курносая женщина. Она очень элегантна в нелепых резиновых сапогах и в робе.

Пришла гражданка Ведеркина!

Взрыв смеха. Агату ведут к столу.

Дайте скорее стакан водки. Желательно с перцем.

С а ш е н ь к а. Перцу нет.

Е г о р у ш к и н. А я речь говорил, как вы подплываете к Англии и британский король Георг встречает вас на пирсе.

А г а т а. Черта с два! (Чихает.) Кошмар! Отодвиньтесь, всех заражу.

П о л к о в н и к. Сейчас придет Ведеркин.

А г а т а. Боже мой, как у вас уютно! Словом, меня торпедировали.

А н а с т а с и я (в ужасе) . Вас, Агата?

А г а т а. Главное, чтоб Паша не испугался. Когда он придет, я спрячусь за ширму, а вы его подготовьте. (Весело.) А то он сойдет с ума. (Егорушкину.) Правда?

Е г о р у ш к и н. Обязательно сойдет с ума.

А г а т а. Вас надо поздравить, Петр Сергеич. Мы все читали статью. Я англичанам переводила ее… Они ахали и кричали: «Бьютифул! Бьютифул!» Я так рада за вас.

Е г о р у ш к и н. Погодите! Рассказывайте по порядку. Что у вас там вышло…

А г а т а (прихлебывая водку из стакана) . Это было очень величественно. Из незамерзающего порта Мурманск возвращался на родину выгрузивший канадские танки корабль «Квин Анна Болейн». На нем плыла в Англию группа советских летчиков и их очаровательная переводчица Агата Маврикиевна Ведеркина, звонкий смех которой то и дело раздавался на корабле там и сям…

С а ш е н ь к а (в восторге) . Прекрасно, Агата, прекрасно!

А н а с т а с и я. Лавры мужа-писателя не дают покоя его супруге.

А г а т а. Дайте мне чаю и кальцекса. Одним словом, только мы прошли Нордкап, этот проклятый Нордкап… Нет, было прекрасно, мы заводили патефон, ели шоколад, учили английских матросов петь «Вот мы идем, веселые подруги…». Только мы прошли Нордкап, этот проклятый Нордкап… Я пробыла в воде не больше двадцати минут. Это было довольно противно. Никогда не думала, что в горячем течении Гольфстрим течет такая холодная вода. Обман! Мы цеплялись руками за какие-то обломки, бочки, все, как полагается, потом меня подобрал катер. Караван ушел. Он шел полным ходом, ни на минуту не останавливаясь, все время вперед. Что бы ни происходило с другими кораблями, только вперед — таков закон… Катер доставил нас на встречный миноносец «Рояль-Стар», на котором мы благополучно и прибыли в незамерзающий порт Мурманск. Здравствуйте! Англичане меня одели, а сегодня, прочтя очерк Гомера — Ведеркина, передали для вас, Петр Сергеич, эту бутылку ямайского рома, в знак восхищения вашим подвигом. (Достает из куртки пузатую бутылку и передает Егорушкину.)

Е г о р у ш к и н (берет бутылку) . Ну, держись!

А н а с т а с и я. Нет. Мы ее выпьем, когда ты, Егорушка, будешь очень счастлив.

П о л к о в н и к. Верно. Не стоит мешать с водкой.

Е г о р у ш к и н. Ладно. (Пишет карандашом ка этикетке бутылки.) «Выпить, когда буду очень счастлив».

А н а с т а с и я. Но, Агафон, дорогой, вам надо переодеться.

А г а т а. Я бедна, как корабельная крыса. Все, что мое, на мне.

А н а с т а с и я (открывает комод, вынимает оттуда платье, туфли, чулки) . Берите, берите!

С а ш е н ь к а (тоже достает из комода платье, бросает на кресло Агате) . И у меня возьмите.

Е г о р у ш к и н. Настасья, дай ей мое габардиновое пальто!

А г а т а (под грудой вещей на кресле) . Зачем, зачем так много? Только одну шерстяную юбку. Больше ничего не надо. Ведь сегодня я отплываю в Англию.

А н а с т а с и я. Опять?!

Е г о р у ш к и н. Молодец Агата!

А г а т а. Это будет величественное зрелище. Из незамерзающего порта Мурманск отходит на родину английский корабль «Лорд Глостер»… У меня уже есть там каюта. Я забежала только на полчаса, повидаться. Мне сказали, что у вас Ведеркин. И кроме того, мне очень хотелось, Петр Сергеич, пожать вам руку и сказать, что я жива.

Е г о р у ш к и н. Жмите крепче, русалка. Только не наступайте на валенки: ноги мне еще жать нельзя.

А г а т а (берет за руку Егорушкина и долго ее не выпускает) . Эх, насморк у меня. А то бы я…

А н а с т а с и я (ревниво) . Что ж, можете поцеловаться… Мы не расскажем Ведеркину.

А г а т а. Нет, не буду, а то еще расскажете. Дайте мне папиросу.

П о л к о в н и к. У меня нет.

Е г о р у ш к и н. И у меня нет.

А н а с т а с и я. А у меня есть! Сотня «Казбека». Курите, пожалуйста. Я привезла тебе в госпиталь, Егорушка. Оказывается, ты сидел там без папирос. Сестра говорила, что тебе по ошибке выдали махорку, а все остальные курили папиросы. А ты даже не пошел к начальнику, ничего не сказал. Почему? Начальник госпиталя был очень огорчен, когда я ему рассказала. «Что же он ко мне не обратился?»

П о л к о в н и к (закашлялся, Агате) . Кажется, вы меня заразили гриппом.

Е г о р у ш к и н (смущенно) . Да ну их… Стану я еще объясняться… терпеть не могу… Это Иванчук ходил жаловаться. А я хотел, потом раздумал. Я и не курил совсем в госпитале. Думал поскорее выздороветь.

Агата и полковник закуривают.

А г а т а. Расскажите же, как все это у вас произошло, Петр Сергеич.

Е г о р у ш к и н. Вы же читали…

А г а т а. Нет, вы сами расскажите.

Е г о р у ш к и н. Знаете что? Не будем сегодня говорить о войне. Бог с ней! Расскажите, Агата, что вы нам привезете из Англии.

С а ш е н ь к а. Мне чулки.

А н а с т а с и я. Мне трубку. Для Егорушки. Ему пойдет.

П о л к о в н и к. А мне эту… как ее… зажигалку.

Молчание.

А я вчера в театре был. «Коварство и любовь».

С а ш е н ь к а. Ну как?

П о л к о в н и к (подумав) . Неважно.

Молчание.

А г а т а. А на улице заряды снежные, холодно… В такую погоду тонуть… брр…

А н а с т а с и я. Тсс… Не нужно о войне… Выпейте чаю.

А г а т а. Больше не хочу.

Молчание.

Е г о р у ш к и н. Вот и говорить сразу вроде не о чем стало. Брось ты, Настасья. Что за глупое предложение — не говорить о войне. Вечно ты выдумаешь.

А н а с т а с и я. Ты ведь сам это…

Е г о р у ш к и н. Ну и глупо! А о чем тогда говорить? Я ни о чем другом не могу. Разучился.