Исидор Шток - Пьесы

П о л к о в н и к. Теперь тебе, верно, другую квартиру дадут.

Е г о р у ш к и н. А зачем? Я здесь теперь вроде воронки. В одно место два раза не попадет… А я-то каков, полковник! Из самого госпиталя домой пешком пришел. Ничего, почти не отдыхал. Еще два раза собаки нападали, я их костылем… Очень удобно.

П о л к о в н и к. Да, ты герой!

Е г о р у ш к и н (внимательно посмотрел на полковника) . К чему это вы?

П о л к о в н и к. Вот пешком пришел… От собак отбился…

Е г о р у ш к и н (отвернулся от полковника) . Чудно!

П о л к о в н и к. Тут тебя ждали, обед приготовили. (Показывает на стол.) Гляди.

Е г о р у ш к и н. Ну что ж, полковник, до их прихода давайте?.. По маленькой.

П о л к о в н и к. Я обещал им…

Е г о р у ш к и н. Потом еще…

П о л к о в н и к. Устал с дороги?

Е г о р у ш к и н. Нет, ничего. (Смеется.) Полтора километра два часа двадцать минут шел. А раньше за это время из Вологды в Москву шпарил. (Опираясь на костыли, подходит к столу. Наливает две стопки.) За время и движение!

П о л к о в н и к. Будь здоров.

Е г о р у ш к и н. Буду. Скоро. (Выпивает.) Хорошо?

П о л к о в н и к. Хорошо!

Е г о р у ш к и н. Еще?

П о л к о в н и к. Еще!

Наливают, чокаются, пьют.

Е г о р у ш к и н. Хорошо?

П о л к о в н и к. Хорошо!

Е г о р у ш к и н. Еще?

П о л к о в н и к. Еще!

Наливают, чокаются, пьют.

Е г о р у ш к и н. Хорошо?

П о л к о в н и к. Хорошо!

Е г о р у ш к и н. Еще?

П о л к о в н и к. Хватит!

Е г о р у ш к и н. Что в полку?

П о л к о в н и к. Ведеркин второе Красное Знамя получил.

Е г о р у ш к и н. Жена его доплыла до Англии?

П о л к о в н и к. Боюсь, не доплывет.

Е г о р у ш к и н. Топят?

П о л к о в н и к. Бывает.

Е г о р у ш к и н. Доплывет! Давайте выпьем! Еще!

Наливают, чокаются, пьют.

П о л к о в н и к. Хорошо!

Е г о р у ш к и н. Хорошо!

П о л к о в н и к. Синоптики туман предсказывают…

Е г о р у ш к и н (вдруг запел) .

П о л к о в н и к (вдруг начинает подпевать) .

Е г о р у ш к и н. Товарищ полковник, хочешь, я патефон заведу?

П о л к о в н и к (подумав) . Можно.

Егорушкин заводит патефон, ставит пластинку с этой песней.

Про туманы… Вот такой же был туман, когда ты в последний раз летал, а?

Е г о р у ш к и н (нехотя) . Да, вроде…

П о л к о в н и к. Что там врачи тебе говорили? Летать сможешь?

Е г о р у ш к и н. А я их не спрашиваю. Сам знаю, что смогу. Ног не будет — ушами управлять буду, а полечу.

П о л к о в н и к. Ушами-то не очень управишься.

Е г о р у ш к и н. Думаете, не быть больше Егорушкину?

П о л к о в н и к. Быть!

Полковник ударяет кулаком по столу, на пол падает карта. Егорушкин нагибается, хочет поднять, но, не соразмерив движения, падает на колени. Полковник хочет приподнять Егорушкина, но тот уставился на карту. Полковник опускается рядом с Егорушкиным на колени, рассматривая на полу карту, показывает.

Узнаешь?

Е г о р у ш к и н (недовольно) . Зачем это вы с собой носите?

П о л к о в н и к. Район твоей операции.

Е г о р у ш к и н. А что за отметки, вопросительные знаки?

П о л к о в н и к. А это я поставил, для выяснения…

Е г о р у ш к и н. Загадка войны? (Встает, опираясь на костыль, ковыляет к креслу.) Ну, задавайте вопросы!

П о л к о в н и к. Что ты! Отдохни, приди в себя!

Е г о р у ш к и н. Я в себе.

П о л к о в н и к. Я думал, что ты сам мне рассказать что-нибудь захочешь.

Е г о р у ш к и н. Я уже рассказал. Не хотел, да рассказал. Вот еще в газете сегодня растрезвонили. Ну к чему это?.. Наврали там…

П о л к о в н и к (насторожился) . Наврали?

Е г о р у ш к и н. Ну, преувеличили, разукрасили.

П о л к о в н и к. А в общем?

Е г о р у ш к и н. А в общем-то верно. Вот этот Ведеркин! Пушкин, а не Ведеркин! Ему бы поэмы писать. А он талант свой в воздух зарывает. (Смеется.) Такую статью загнул.

П о л к о в н и к. Чего ж тут скромничать. Скромность летчику ни к чему.

Е г о р у ш к и н. Знаю, учили вы меня. Летчик нахалом должен быть, зверем. Так в воздухе я, может, и зверь. А на земле — не хватает. Только уж если доведут меня… Тогда уж… Вот в госпитале — гляжу, два майора папиросы курят, а я капитан, мне табак выдали. А у меня пальцы болят скручивать. Я сейчас: «Начальника! Давай мне папирос!»

П о л к о в н и к. Так нагличать тоже не годится.

Е г о р у ш к и н. Зачем нагличать? То, что мне положено, давай! Эти майоры войну только по газете знают, а я… Одним словом — выдали. Без звука. Раз положено — требую.

П о л к о в н и к. Дай-ка мне папироску. У меня кончились.

Е г о р у ш к и н. И у меня кончились! Нет, вы не думайте, полковник, что меня слава испортить может. Это дураков слава портит. А я от нее лучше делаюсь. Добрее, разумнее. Честное слово. Когда знаешь, что люди от тебя хорошего ждут, еще больше делаешь, чем ждут. Нате вот, не жалко. А когда не ждут, не верят — тогда плохо! Давайте выпьем, полковник, за тех, кому верят, и за тех, кто нам верит.

П о л к о в н и к (подумав) . Можно.

Они подходят к столу, наливают. Но в это время раскрывается дверь и с шумом появляются А н а с т а с и я и С а ш е н ь к а.

А н а с т а с и я. Поймали вас!

Егорушкин и полковник с виноватым видом отворачиваются от стола.

Что же это такое делается?! Мы за ним, а он тут! Патефон крутит, водочку пьет. А полковник тоже хорош! Позор! Обещал ведь. (Егорушкину.) Ложись сейчас в постель. Раздевай его, Сашенька. Отними у полковника водку. Давайте подвинем кровать к столу. Он будет лежать, а мы сядем вокруг. Сашенька, подвинь изголовье!..

Е г о р у ш к и н (кричит, стараясь перекричать ее) . Погоди, Настасья, погоди ты! Не шуми так! (Спокойно.) Я не хочу лежать. Належался в госпитале. Мне учиться ходить пора. Сними пальто. Раздень ее, Сашка. Садитесь рядом все, стройно. Саша, ты чего бледная? Опять с матерью нелады? Настасья, зачем мою дочку обижаешь? Садитесь, братцы. Вот так.

Все садятся к столу, Анастасия вдруг вскакивает.

Куда?

А н а с т а с и я. Сейчас я картошку на печь поставлю.

Е г о р у ш к и н. Не надо. Садись, Настасья, хватит еды.

А н а с т а с и я. Налей всем, Сашенька. Полковнику побольше. Он заждался. Говори тост, Егорушка.

Е г о р у ш к и н. Разрешите, товарищ полковник?

П о л к о в н и к (подумав) . Можно.

Е г о р у ш к и н. Выпьем знаете за что? Я когда домой полз, помните, три дня, раненый, с отмороженными ногами карабкался и не знал, доползу или нет, а кругом холодно, бело и ни живой души… Снег… Туман… Я думал: сидят ведь сейчас люди где-нибудь в Мурманске, в теплой комнате, сухие, веселые… Закусывают. А какой-нибудь чудак тост поднимает, речь говорит. И все его слушают. И сразу мне так хорошо сделалось. Отдохнул маленько, дальше пополз. Так вот, выпьем за тех, кто в туман идет по узкой тропе, по звериному следу, с динамитным поясом и гранатами. За Ведеркина, который сейчас машиной пробивает туман, ищет свой аэродром. За жену Пашки Ведеркина, за Агату. Она на английском корабле по чужим морям плавает… Качает ее чужое море, смотрят дозорные — нет ли мин вокруг, слушают акустики — нет ли немецкой лодки… Ну, словом, за тех, кто сейчас в пути.