Исидор Шток - Пьесы

Ж у р к и н (в волнении ходит по комнате, останавливается перед вывеской) . Это я?

Ф о м и н. Узнал.

Ж у р к и н. Хорошо! А почему не написано? Внизу надо поярче вывести: «В собственном доме купца Прохора Журкина».

Ф о м и н. Золотом.

Ж у р к и н. Это будет правильно. Золотом. Ах, господин Глухов, образования во мне мало, папаша меня сдерживали… Теперь по другому вся моя торговля пойдет! Папаша, они на пятаках состояние сделали. А я на тысячи счет поведу. Ведь я по делу к вам!

Г л у х о в. Пожалуйста.

В комнату входит и останавливается в дверях невидимый Журкину и Глухову Я б л о ч к о в. Делает знак Марии и Фомину, чтобы они молчали.

Ж у р к и н. Вы и господин Яблочков год уж, как арендную плату нам за помещение не платили. Но я, может, вам долги извиню…

Г л у х о в. За что же?

Ж у р к и н. А за то, чтобы мы с вами такие похороны папаше устроили, чтоб вся Москва говорила. Вот, мол, у Кузьмы Прохоровича сын, ни за чем не постоит.

Г л у х о в. Мы ведь не погребальная контора.

Ж у р к и н. Зачем контора! Я это все возьму на себя. Белый катафалк будет. Двенадцать лошадей цугом в черных попонах. В цилиндрах которые, их под уздцы вести будут. Два оркестра из Славянского базару на трубах дуть будут. Певчие из собора.

Ф о м и н. Красиво!

Ж у р к и н. Молчи! А сбоку на двух экипажах ваши гальванические лампы и батарейки светить во все лопатки на папашу будут. Вечером в сиянии через всю Москву на Ваганьково поедем. Торговый дом «Прохор Журкин» папашу хоронит! Колониальный магазин. Всегда свежие товары. Милости просим! Кто увидит, никогда такой картины не забудет. Так в райском свете через весь город проедем.

Ф о м и н. Умри, лучше не придумаешь!

Ж у р к и н. И папаше почет и нам выгода.

Я б л о ч к о в (у двери) . А нам что?

Ж у р к и н (увидел Яблочкова) . А вам заработок.

Я б л о ч к о в. Какой же нам заработок?

Ж у р к и н. Долги ваши прощу. Не все, конечно, а часть.

Я б л о ч к о в. Ты все долги нам прости. А сверх этого еще пятьсот рублей уплати. И навсегда этот дом отдай.

Ж у р к и н. Это уж вы хватили, Павел Николаевич!

Я б л о ч к о в. Да ведь не каждый день у тебя отец помирает. А тут эдакий случай! Электрические похороны! Великий свет, над которым десятки лет бились великие умы человечества: Ломоносов, Рихман, Петров, Фарадей, Якоби! Разгорится солнцем и осветит волшебным светом пакость в гробу и мерзость за гробом.

Ж у р к и н. Не время теперь для подобных шуток, Павел Николаевич.

Я б л о ч к о в. А я и не шучу. Ну-ка, пошел вон отсюда.

Ж у р к и н. То есть?

Я б л о ч к о в. Поищи себе других факельщиков.

Ж у р к и н. Пожалеете вы за ваши слова, господин Яблочков.

Я б л о ч к о в. Вон.

Ж у р к и н. Я не папаша! Я вас целый год бесплатно держать не стану, и неприятности за вас с полицией терпеть, и гостей ваших чересчур подозрительных…

Я б л о ч к о в. Вон.

Ж у р к и н. И Фомина вашего, хама, по которому решетка плачет!.. Много о себе придумали… Я это помещение под лабаз пущу — и то больше дела будет.

Я б л о ч к о в. Вон.

Ж у р к и н выскакивает за дверь. Фомин хохочет. Глухов огорченно качает головой. Мария прижалась к стене, она испугана этой сценой.

(Широко улыбается и, протягивая обе руки Марии, идет к ней навстречу.) Простите, Машенька! Иногда мне приходится заниматься педагогикой.

Г л у х о в (мрачно) . Причем занятия эти всегда кончаются для педагога плохо.

Я б л о ч к о в. Иначе не умею. Извините.

М а р и я. Какой вы страшный.

Я б л о ч к о в. Страшный? Нет. Я ручной. Я тихий как травка. Меня только не нужно злить.

Г л у х о в. Где мешок золота?

Я б л о ч к о в. Ах, мешок? Я и забыл о нем. На извозчике. Ну-ка, Чибис, принеси его сюда. И, кстати, заплати извозчику.

Ф о м и н. Я ведь вам дал. Тридцать копеек!

Я б л о ч к о в. Я, брат, вложил их в дело. Да! Я купил… Смотрите. (Отворяет дверь в сени и вносит оттуда клетку с птицей.) Нравится?

М а р и я. Очень красивая птичка.

Ф о м и н. Тридцать копеек за такую ерунду!

Я б л о ч к о в. Нет в тебе поэзии, Фомин… А еще Чибис! Иди за мешком.

Ф о м и н уходит, в сердцах хлопнув дверью. Мария, Глухов и Яблочков рассматривают птицу.

М а р и я. Она поет?

Я б л о ч к о в. Это не она, это он. Господин снегирь. Проживает по всей России. Первый предсказывает оттепель и поет на девять ладов. Я его купил у мальчишки на улице. На пасху выпустим его из клетки, а клетку продадим. Верно, Николай Гаврилович? Еще заработаем десять копеек. (Ставит клетку на рояль.) Сейчас он будет петь. Слушайте.

Снегирь молчит. Глухов мрачно смеется.

Я и забыл, что сейчас вечер. Вечером он не поет. Приходите завтра утром, Машенька, услышите концерт. А ведь нам не хватало здесь снегиря, Коля?

Г л у х о в. Да, только снегиря нам здесь не хватало.

Я б л о ч к о в. Не огорчайся, штабс-капитан! Сейчас ты развеселишься. Я привез нечто! Оно сделает нас или по крайней мере тебя счастливым. Смотрите!

Ф о м и н вносит большой мешок и ставит его посреди комнаты.

Осторожно!

Г л у х о в (мрачно) . Что это такое?

Я б л о ч к о в (торжественно) . Соль!

М а р и я (в изумлении) . Соль?

Я б л о ч к о в. Да-с! Поваренная соль! Восемь пудов!

Г л у х о в. С нами крестная сила! Зачем нам столько соли?

Я б л о ч к о в. Людей узнавать. Пришел человек. В друзья просится. Пожалуйте к мешку! Фомин, отвесь-ка пудик! Так… Съели. Подошли — подружились. Не подошли — до свидания! Восемь пудов — восемь человек. (Подходит к двери в глубине, отпирает замок, снимает засов, распахивает дверь. Легко подняв мешок на спину, уносит в темную комнату.)

Ф о м и н (с восхищением смотрит ему вслед) . Восемь пудов! Богатырь Павел Николаевич! (Уходит в сени.)

Г л у х о в. Неделю тому назад я с большим трудом достал триста рублей. Вы знаете, что сделала Каштановая Борода? Она поехала на стеклянный завод и на все деньги заказала ванну. Да, да, огромную стеклянную ванну! Сегодня утром эту ванну водрузили в той самой комнате, и сейчас борода колдует. Стремясь познать самого себя, он один съест восемь пудов соли. Давайте повесим клетку над окном. Снегирь нам возвестит утро. (Вешает клетку.)

М а р и я. Что принесет оно?

Г л у х о в. Ма-шень-ка! Я ведь знаю, ради кого вы ходите сюда. Я давно догадываюсь.

М а р и я. А он? Он — догадывается?

Г л у х о в. Бегите отсюда! Уходите и никогда не возвращайтесь. Я заложил и перезаложил свое черниговское имение. Павел истратил все, что у него было. Год мы бьемся над эфемерностью. Электричество! Кто знает, что это такое! Вроде летания по воздуху. Когда произносишь слово «электричество», все начинают ухмыляться. На нас смотрят, как на тяжелобольных или как на аферистов. В Петербурге Лодыгин изобрел лампочку накаливания. Ему повезло.. Банкир Козлов дал большие деньги, выпустил акции. Но Лодыгин не имеет никакой возможности усовершенствовать свою лампочку. От него требуют только иллюминаций. Вы слышали, что нам предлагал Журкин? То же самое. Баловство! Чертовщина!